Ленинградский День Победы

Ленинградский педиатрический институт значился на фашистских картах как объект №708. Вуз, где спасали детей от испытаний и последствий самого чудовищного эксперимента ХХ века, был для нелюдей «объектом для специального уничтожения».

Ленинградский педиатрический мединститут – единственный медицинский вуз, работавший без единого дня простоя все годы войны и блокады. Врачи самой гуманной специальности – детские доктора – не имели права на отдых, они спасали самое дорогое: ленинградских детей. Дистрофичных, анемичных, раненых, обожженных и замерзших. Это они, руководители и преподаватели ЛПМИ, научились добывать масло из олифы, витамины из хвои и впервые ввели специфику «единого педиатра», действующую и сегодня.

«Когда началась война, институт и сотрудники собрались на ученый совет, поставлены первые задачи. Юлия Менделева (первый ректор ЛПМИ – с 1925 по 1949 год) считала, что институт должен остаться в Ленинграде и помогать больным детям», – профессор Галина Микиртичан.

• 
  Открыть в полном размере

«Объект №708» фашисты обстреливали по 9-12 раз за сутки, многие здания были разрушены. Но за годы войны на территории института ни один ребенок не пострадал от вражеских бомб, настолько четко была налажена работа. Однако малышам с осени 1941-го до весны 1942-го пришлось почти все время жить в подвале. Потом профессор Тур подсчитает: на ребенка приходилось около 1,8 квадратного метра поверхности пола и приблизительно 3,4 кубометра объема помещения; единственное закрывающееся окно-лаз можно было использовать лишь для проветривания помещения в те дни, когда на улице было не очень холодно. Температуру воздуха удавалось поддерживать в пределах 12-15 градусов… За период с 20 ноября 1941 года по 1 апреля 1942 года дети гуляли 65 дней, спали при открытом окне 26 дней; оставались без прогулки и спали при закрытом окне 41 день; с апреля дети гуляли ежедневно.

Всю войну на территории института работали детдом и роддом. И при этом институт выполнял свое основное предназначение – учил будущих медиков. За годы войны 947 врачей получили дипломы. Даже в самые страшные зимы собирался ученый совет, защищались диссертации, работали все кафедры, студенты сдавали экзамены в перерывах между копанием рвов и тушением «зажигалок». Профессора вспоминали, что рвение к знаниям было таким сильным, что студенты даже не слышали воя сирен и грохота бомбежек.

Не работали канализация, электричество, теплоснабжение – тогда медики разжигали буржуйки, а воду для стирки детских пеленок и обязательного мытья детей раз в 2 недели возили на саночках по Батениной улице (ныне – улица Александра Матросова) с Невы. Когда у персонала совсем не осталось сил, Юлия Менделева разрешила сотрудникам жить на территории института – это спасло много жизней.

Сюда приходили рожать ленинградские мамы. На начало войны в городе оставались более 400 тысяч детей. В 1941 году в блокадном Ленинграде родились 67 тысяч 899 детей. В 1942 году – 12 тысяч 659 детей. В 1943 году – 7 тысяч 775 детей.

В июне 1942 года был создан совет по питанию, ученые Педиатрического института разработали рецептуры питательных смесей из доступных заменителей: сои, солода, хвои, дрожжей (продолжение).

Здание на 23-й линии В.О., построенное в 1846-1849 годах специально для геофизических измерений, стало мишенью для фашистских артобстрелов.

Синоптики наблюдали, как меняется Нева под окнами и как летят на них вражеские снаряды со стороны Стрельны. Один из них попал почти точно в бюро прогнозов. Но радисты не прятались в подвал, а поднимались на самый верх, в бюро связи, где находилась аппаратура.

За громкой фразой о том, что первыми о приближении войны узнали синоптики, стоит гигантский опыт специалистов, говорит главный синоптик Петербурга Александр Колесов.

«Для прогноза нужна так называемая кольцовка – обобщенные данные метеосводок, которые поступают с сотен метеостанций. И вдруг с 18-19 июня 1941 года пошли искажения данных с немецкой территории. Наши понимают, что кольцовка не сходится, кто-то сознательно искажает данные наблюдений. А с 22 июня информация с западной части СССР вообще перестала поступать. Такое положение называется обрезанной картой. К счастью, у наших специалистов был опыт работы с обрезанной картой с Первой мировой войны», – Александр Колесов.

По словам главного синоптика города, в Смольном и на фронтах день начинался с прогноза погоды.

Неправильный прогноз грозил не только карами синоптику, но и неверной тактикой для войск. На границе фронтов ставили посты, в партизанские отряды забрасывали подготовленных людей, которые помогали со сбором данных. Позже разведка погоды велась с самолетов. В августе 1941 года было образовано Управление гидрометслужбы Ленинградского фронта. Его возглавили инженер-полковник Григорий Семенов и полярник Евгений Федоров (в 1947 году Семенов был арестован в своем кабинете, его судьба неизвестна).

Немцы к наступлению готовились заранее, у них были специальные подразделения, которые сообщали погоду. Однако и они промахнулись: Александр Колесов убежден, что если бы они точно рассчитали холодную зиму 1942 года, то не сунулись бы в Ленинград. А вот наши синоптики не ошиблись: при составлении прогноза на первую блокадную зиму была взята за аналог холодная зима во время советско-финской войны 1939-1940 годов.

Специалисты уверены: никакой мистики в том, что на долю ленинградцев вместе со всеми ужасами блокады выпали и аномальные морозы, нет. «Все в климате повторяется. Период аномальных холодов сменяется теплом, дожди – засухой. В ту зиму просто так совпало. Однако аномальные морозы помогли избежать эпидемий, а выпавшие две-три нормы снега помогли сохранить почвы и растения», – поясняет Александр Колесов.

В конце августа 1941 года в Смольном прошло заседание, на котором было принято решение о создании пути через Ладогу. На Ладогу направили метеорологов. 17 ноября по дороге проехал первый всадник – майор Можаев. Ночью 22 ноября прошла первая колонна из 60 машин. Это и было начало Дороги жизни.

Благодаря холодному марту 1942 года она прослужила 152 дня, потом снова началась навигация. А вот следующая зима была теплой, лед образовался только в конце декабря. Тогда машины шли с открытыми дверями, чтобы можно было выпрыгнуть, если автомобиль попадет в полынью.

Неоценимую помощь армии оказали гидрологи. Когда прорывали кольцо блокады в 1943-1944 годах, они с точностью до дня выяснили, когда замерзнут болота на Волховском фронте. И этот прогноз оправдался – наши войска прошли по болотному льду.

Справка 

3 тысячи 947 метеостанций с 30 тысячами сотрудников, из которых 3,5 тысячи – с высшим образованием, работали до войны в СССР. Сейчас у нас 4,5 тысячи станций на всю европейскую часть страны.

«В блокадном городе погибли 40 сотрудников управления гидрометеослужбы, еще 70 человек – на территории СССР. Первой погибла под артобстрелом летом 1941 года Виктория Пекарская – синоптик аэропорта», – Александр Колесов, главный синоптик Санкт-Петербурга.

• 
  Открыть в полном размере

В 2004 году во время ремонта в здании Городской станции скорой помощи на Малой Садовой, 1, в стене были найдены три огромных баула. В них оказался архив скорой Центральной, 2-й и 4-й подстанций за 1941-1945 годы, о котором никто ранее не знал...

Нина Васильевна Попова – 86-летняя легенда ленинградской скорой, бывшая долгие годы фельдшером и старшей медсестрой Центральной подстанции, а ныне хранительница музея Городской станции скорой медицинской помощи (ГССМП) – уверена, что архив бережно собирал и спрятал Меер Абрамович Мессель, главный врач скорой помощи, руководивший ею 30 лет – с 1920-го по 1950 год.

«Наша Центральная станция находится на Малой Садовой (ранее – улица Пролеткульта) с 1923 года, – рассказывает Нина Попова. – Еще в 1937 году Мессель, предчувствуя угрозу войны, организовал в подвале центральной подстанции укрепленный резервный командный пункт ПВО, способный работать даже под бомбами. Этот подвал не только спас жизни многим сотрудникам скорой помощи, но и позволил службе полноценно работать все годы блокады… Когда в 2004 году во время ремонта начали ломать стены, почувствовали внутри пустоту. Сняли доски – а там баулы с бесценными архивами, заполненными рукой Месселя. Начаты с того самого момента, как Молотов сообщил о войне: "22 июня 1941 г., 4 ч. 35 мин. Получено телефонное сообщение из штаба МПВО города о введении учебного угрожаемого положения. Тотчас же было сообщено главному врачу Мессель М.А. и начальнику штаба ПВО скорой помощи Орловскому Г.М…. 5 ч. 12 мин. От замначальника МСС МПВО города получено распоряжение о вызове ответственных работников Горздравотдела и скорой помощи… Приведены в боевую готовность все средства скорой помощи, командный пункт скорой помощи и Горздравотдела… 12 ч. 15 мин. Речь тов. Молотова". Война. Часть этих документов отдали в Музей обороны и блокады Ленинграда, часть оставили в музее скорой помощи».

Главврач Мессель скрупулезно фиксирует: первая воздушная тревога, первый артобстрел, первые бомбы, количество раненых, куда доставлены, какие поражения встречаются чаще… «15 октября 1941 г. День начался с интенсивного обстрела трех районов: Кировского, Ленинского, Октябрьского… От взрыва пострадала станция №9 (Демидов пер.). В это время бригада 9-й станции была направлена в очаг артобстрела на наб. реки Пряжки, д. 6. При повороте с ул. Декабристов на Пряжку рядом с машиной скорой помощи взорвался снаряд, осколок попал в кабину и убил врача Эддар Ю.М. – это была первая потеря среди врачей скорой помощи. Оставшийся в живых персонал положил труп врача в машину, проследовал в очаг поражения, оказал медицинскую помощь пострадавшим, трех из них госпитализировал в больницу 25 Октября. В это же время взрывной волной выбило стекла станции №4 на Дровяной, персонал не пострадал». «14 ноября. 19 ч. 30 мин. От прямого попадания бомбы полностью уничтожена станция скорой помощи №8 на Невском, 92. Под обломками и развалинами погибла половина дежурного наряда – 2 врача и 15 человек среднего медперсонала, тяжело ранены 2 врача, 15 медицинских братьев и шофер».

Оставшиеся сотрудники (около четверти персонала Ленинградской скорой помощи – врачи и медбратья – ушли на фронт) несли по 20-25 дежурств в месяц. Основной пункт приема вызовов в подвале Центральной станции ежечасно и ежеминутно направлял бригады.

Была реорганизована госпитальная сеть – ее фактически превратили в стационары скорой помощи, увеличив коечный баланс почти наполовину. Организованы две группы медпомощи в зависимости от состояния раненых: экстренная хирургия и малая хирургия с долечиванием. Если стационары не справлялись с потоком раненых – а во время крупных обстрелов одномоментно ранения получали сотни человек, – за операционные столы вставали бригады хирургов, доставленные скорой помощью. За сутки таких очагов поражения могло быть до 170, были дни, когда приходилось одномоментно направлять туда по 70 санитарных бригад. И все это в условиях недостатка абсолютно всей жизненно необходимой инфраструктуры: электричества, водоснабжения, питания, канализации, медикаментов. Меер Мессель вспоминал, что часто бригады приходилось буквально вносить в помещения подстанций – у них не было сил (продолжение).

Справка

За 900 дней блокады скорая помощь Ленинграда потеряла около 20% личного состава. В дни блокады при исполнении служебных обязанностей погибли 27 работников скорой помощи, 77 умерли от голода.

«Где-то в середине сентября мой полк сдал город Пушкин и мы отошли за черту города. Фронт рухнул. Все связи города, огромного мегаполиса, были отрезаны от Большой земли, началась блокада, которая длилась 900 дней. Блокада была настолько внезапной и неожиданной, как, впрочем, и вся эта война – неожиданной для страны. Не было никаких запасов ни топлива, ни продовольствия, и вскоре, уже в октябре, началась карточная система. Хлеб выдавали по карточкам. А затем одно за другим начались катастрофические для города явления – прекратилась подача электроэнергии, перестали работать водопровод и канализация, не было отопления. И начались бедствия блокады», – из выступления Даниила Гранина в Бундестаге 27 января 2014 года.

• 
  Открыть в полном размере

В годы блокады ленинградский транспорт стал одним из символов осажденного города. В нечеловеческих условиях людям удалось сохранить трамвай. В то же время по Дороге жизни автобусы вывезли из Ленинграда сотни тысяч мирных жителей.

Перед Великой Отечественной войной в Ленинграде работали 42 маршрута общей протяженностью около 700 километров. Они соединяли разные районы города. В начале 1941 года в городе начали строить новые линии, но война поменяла эти планы.

Более 4,5 тысячи сотрудников Трамвайно-троллейбусного управления (ТТУ) ушли на фронт, пришедшие на их место женщины и подростки получали навыки работы в тяжелых условиях блокады. 

В Ленинград привозили раненых. От санитарных поездов к больницам и госпиталям их доставляли на трамваях. Для этого пришлось переоборудовать знаменитую «Американку» (трамвай серии ЛМ-33) в санитарные вагоны.

Вместо сидений в салонах появились три яруса кронштейнов для носилок. В вагонах появились отопление и баки с горячей водой. Грузовые трамваи доставляли к железнодорожным станциям оборудование, предназначенное к эвакуации, возили сырье и топливо для заводов и фабрик, продукты в магазины и песок для литейного производства.

В конце ноября 1941 года участились перебои в электроснабжении города. 8 декабря весь электрический транспорт остановился, на следующий день все восемь маршрутов трамвая упразднили. Отдельные вагоны еще двигались по ленинградским магистралям, но 3 января 1942 года и они замерли на заснеженных улицах.

В своем «Ленинградском дневнике» поэтесса Ольга Берггольц писала: «С Московского – до самой Александро-Невской лавры – цепь обледеневших, засыпанных снегом, тоже мертвых – как люди, мертвых – троллейбусов. Друг за другом, вереницей, несколько десятков. Стоят. И у Лавры на путях цепь трамваев с выбитыми стеклами, с сугробами на скамейках. Тоже стоят».

В самую страшную блокадную зиму измученные голодом люди шли на работу пешком, поэтому все силы ТТУ бросили на восстановление движения.

«Идем с мамой в "железнодорожный" магазин, к которому были прикреплены наши карточки, – располагался он напротив нынешней станции метро "Пушкинская", слева к нему теперь пристроен "Макдоналдс". И вдруг на Загородном проспекте вижу силуэт не то комода, застрявшего в трамвайных путях, не то какое-то сказочное животное сгруппировалось, приготовившись к прыжку, да зацепилось за рельсы. Им оказался трамвайный вагон, который "не добежал" до своего парка – отключили электричество. А за дело взялись метели и морозы и превратили его в сугроб. Однако от обычного сугроба он отличался тем, что, когда его освещало солнышко, он начинал светиться изнутри. И это зрелище прямо завораживало», – поделился воспоминаниями об участии в обороне осажденного города кондуктор Трамвайного парка №1 Валентин Кузьминский.

Сотрудники свято верили в то, что ленинградский трамвай скоро оживет. Чтобы открыть грузовое движение, им пришлось восстановить около 150 километров контактной сети, и 8 марта 1942 года на линию вернулись первые грузовые трамваи.

Пассажирское движение возобновилось 15 апреля. Сначала открыли пять маршрутов, пролегающих по диагонали через весь город. Ленинградцы могли добраться в любой район, совершив всего одну пересадку. Возвращение трамвая подарило жителям осажденного города надежду. Из привычного вида транспорта он превратился в символ жизни в блокадном Ленинграде.

Троллейбусы вернулись в строй только 24 мая 1944 года (продолжение).

«Никакого подвоза продовольствия не было. Надвигалась зима, и, как назло, лютая: 30-35 градусов. Огромный город лишился всякого жизнеобеспечения. Его ежедневно нещадно бомбили, обстреливали с воздуха. Наша часть находилась недалеко от города, можно было пешком дойти, и мы, сидя в окопах, слышали разрывы авиабомб и даже ощущали содрогание земли. Бомбили ежедневно. Начались пожары, горели дома. Так как нечем было заливать – воды не было, водопровод не работал, – они горели сутками. И мы с фронта, оборачиваясь назад, видели эти столбы черного дыма и гадали, где что горит», – из выступления Даниила Гранина в Бундестаге 27 января 2014 года.

Да, война началась 22 июня 1941 года. Но готовиться к ней стали задолго до этого: на всех предприятиях существовал свой мобилизационный план на случай войны. Эрмитаж не был исключением. Подготовка к эвакуации экспонатов началась еще в 1938 году.

Огромную роль сыграл директор музея Иосиф Орбели. Он застал реэвакуацию коллекций Эрмитажа из Москвы в 1920 году и, хорошо помня о том опыте, серьезно подошел к решению вопроса.

В 1930-е годы для Эрмитажа выделили здание Сампсониевского собора. Там готовили ящики (размер под каждый экспонат подгоняли в «индивидуальном режиме») и подбирали упаковочный материал – бумагу, паклю, стружку. Заранее были подготовлены бланки наличия и сохранности экспонатов.

• 
  Открыть в полном размере

22 июня 1941-го выпало на воскресенье. В главном музее страны это был обычный рабочий день. Эрмитажники отдыхали по понедельникам (тогда была шестидневка). Сотрудники пришли на работу, как всегда. 

Слухи распространились быстро. Утром объявили, что в полдень выступает нарком иностранных дел СССР Вячеслав Молотов. Да, войну ожидали. Но поверить в ее объявление все равно было очень сложно... 

«Орбели отправил всех сотрудников домой, чтобы они собрали вещи, – рассказывает заместитель заведующего отделом рукописей и документального фонда Эрмитажа Елена Соломаха. – На следующий день они вернулись в музей и приступили к подготовке первого эшелона с экспонатами».

Это удивительно, но первый эшелон удалось собрать за 7 дней. Это 22 вагона. Это 1 миллион 118 тысяч экспонатов (наиболее ценных).

Во время эвакуации хранители применили один хитрый прием. Рамы, из которых вынимали картины, оставляли на месте. Потом это позволило очень быстро восстановить экспозицию.

Очень интересная история об этом приведена в «Блокадной книге» Даниила Гранина и Алеся Адамовича. Комендант Эрмитажа Павел Губчевский рассказывал, как однажды ему довелось провести экскурсию для солдат перед… пустыми рамами!

«Это была самая удивительная экскурсия в моей жизни, – признавался он. – И пустые рамы, оказывается, впечатляют».

После отправки первого эшелона сразу был собран второй. За ним был готов третий. Но он не ушел: кольцо блокады сомкнулось. Почти все сотрудники музея решили не покидать Ленинград. Жили в заранее подготовленных подвалах Эрмитажа (здесь же были бомбоубежища).

К 1942 году в Эрмитаже работали около 150 человек. В основном женщины. Они выполняли тяжелую работу: заколачивали окна фанерой, таскали мешки с песком, тушили зажигательные снаряды. Но власти потребовали привлечь их к уборке города и рытью траншей. Узнав об этом, директор рассвирепел! Иосиф Орбели дошел до милицейского начальства и добился того, чтобы органы выделили часть своих сотрудников в помощь Эрмитажу.

Декабрь 1941 года. В Ленинграде введена суточная норма хлеба – 125 граммов. Голод, холод, артобстрелы. Смерть...

Но Эрмитаж продолжал жить. Под конец года тут прошли две научные конференции. Одна из них посвящена 800-летнему юбилею азербайджанского поэта Низами. Специально ради этого события в музей приехали с фронта два востоковеда. Прочитали доклады. И уехали обратно.

Вторая конференция – к 500-летию узбекского поэта Навои. На нее пригласили востоковеда-тюрколога и переводчика Николая Лебедева. Он читал стихи, находясь на грани смерти. После второго заседания, 12 декабря 1941 года, он умер.

Как писал Борис Пиотровский, в годы блокады выживали не те, у кого оставались запасы еды, а те, кто занимался своим любимым делом. Те, кто поднимал себя каждое утро и заставлял себя идти во имя своей цели.

В 1942-1943 годах в Эрмитаже оставалось несколько десятков сотрудников, музей был законсервирован. Самые стойкие поддерживали его жизнедеятельность. Например, разбирали завалы после попадания снарядов...

В годы блокады в Эрмитаж попало 18 снарядов. Один из первых пробил знаменитый портик с Атлантами. А авиабомба попала в крышу и ножом прошла через все этажи.

«Серьезно пострадали Гербовый зал и Галерея Растрелли», – констатирует заместитель заведующего отделом рукописей и документального фонда Эрмитажа, показывая на схему попадания вражеских бомб (все было очень скрупулезно изучено и подсчитано специальной городской комиссией по ущербу, причиненному Эрмитажу во время Великой Отечественной войны).

В 1946 году директор Эрмитажа Иосиф Орбели выступал свидетелем на Нюрнбергском процессе. Он предположил, что фашисты бомбили музей целенаправленно (продолжение).

В блокаду погибли 52 сотрудника Эрмитажа. Это человеческие потери. Культурные тоже были: из музея бесследно исчез шедевр Антониса Ван Дейка «Святой Себастьян».

«Спустя 35 лет после войны мы опросили для книги 200 человек блокадников. Каждый раз я допытывался: "Почему вы остались живы, если вы провели здесь всю блокаду?" Часто оказывалось, что спасались те, кто спасал других – стоял в очередях, добывал дрова, ухаживал, жертвовал коркой хлеба, кусочком сахара… Не всегда, но часто. Сострадание и милосердие – это типичные чувства блокадной жизни. Конечно, и спасатели умирали, но поражало меня то, как им помогала душа не расчеловечиваться. Как люди, кто остался в городе и не принимал участия в военных действиях, смогли остаться людьми», – из выступления Даниила Гранина в Бундестаге 27 января 2014 года.

В годы блокады сотрудники ленинградской милиции стояли на два фронта. Ее подразделения участвовали в боевых операциях на линии обороны и в тылу врага и обеспечивали порядок в осажденном городе.

Численность личного состава на 22 июня 1941 г. составляла 13 508 человек. Спустя неделю с начала Великой Отечественной войны штат сократился почти на 15%, поскольку более 2 тысяч сотрудников ушли на фронт.
Ни один из них в строй так и не вернулся, в лучшем случае по состоянию здоровья в связи с тяжелыми ранениями. 

Милиционеры, оставшиеся служить в городе, в первые дни войны были переведены на казарменное положение. 

«До марта 1943 года домой никто не ходил. Самовольный уход из казармы расценивался как дезертирство», – лектор-экскурсовод Культурного центра ГУ МВД России по СПб и ЛО Ростислав Любвин.

Милиционеры во главе с капитаном Дмитриевым, охранявшие переправу через Неву, а также стоявшие неподалеку от нее и там же сложившие головы бойцы батальона, сформированного из сотрудников тюрьмы
«Кресты», 8 сентября 1941 г. стали последними защитниками Шлиссельбурга. 

«В октябре 1941 г. 115-ю стрелковую дивизию генерала Конькова, первой пришедшую на Невский пятачок, сменила 20-я дивизия НКВД, в которой были 1,5 тыс. наших сотрудников. Практически все они так и остались на этом плацдарме», – говорит Ростислав Любвин.

Главным узлом обороны города стали южные окраины. У Красного Села немцам, планировавшим мощную танковую атаку со стороны Петергофа, противостояла 21-я дивизия НКВД, в рядах которой воевали 1,5 тыс. милиционеров. До Кировского завода врагу оставалось пройти считанные километры, но они так и не смогли их преодолеть.

Организация партизанского движения в Ленинградской области также лежала на плечах сотрудников милиции. Задачей бойцов истребительных батальонов была борьба с парашютистами и диверсантами, но также
им приходилось отбивать и атаки врага.

С первого до последнего дня функционирования Дороги жизни там несли службу сотрудники милиции. Только за кражи ими были задержаны почти 600 военнослужащих и около 300 гражданских лиц.

К 1 декабря 1941 г. в Ленинграде в строю оставались чуть более 5,6 тыс. сотрудников милиции. Постовые несли службу по 14-16 часов в сутки. Оперсостав – по 18-20 часов. Всех «льгот» – обычная рабочая карточка.
Больше 1200 милиционеров не дожили до священного для всех ленинградцев дня, в большинстве погибнув от голода. Кто-то погиб при артобстреле или бомбежке, кто-то пал от рук преступников, но большинство
скончались от голода. 

Организация и поддержание порядка при эвакуации населения, спасение горожан во время вражеских обстрелов и налетов и при ликвидации их последствий – все это также обеспечивали милиционеры при поддержке общественников. Им же приходилось выявлять ракетчиков, изымать и уничтожать вражеские листовки, не говоря уже о борьбе с уголовной преступностью. Изъятые у негодяев ценности шли в фонд обороны. В общей сложности только сотрудники ОБХСС за 900 дней блокады передали больше 23 млн рублей наличных денег и 125 кг ювелирных изделий.

За образцовое выполнение заданий в условиях войны, за доблесть и мужество, проявленные личным составом, 5 августа 1944 года ленинградская милиция была награждена орденом Красного Знамени.

Сочетание слов «спорт» и «блокада» по сей день вызывает у многих удивление, хотя многие знают, что в осажденном Ленинграде работали театры и библиотеки, проводились концерты и киносеансы, издавалась художественная литература. Спорт во время блокады был средством поднятия морального духа жителей и повышения физической подготовки защитников города. Спорт доказывал стране, что город трех революций жив, что он сражается.

Еще до прорыва блокады, 6 января 1943 года в Ленинграде был организован военно-спортивный праздник школьников, в котором приняли участие три тысячи ребят. Сборные районов города соревновались в ходьбе на лыжах, умении ползать по-пластунски, преодолении барьеров, перевозке пулеметов, транспортировке раненых на волокушах. Победили школьники Смольнинского района, второе место заняла команда Дзержинского района, третье – Выборгского. Также были проведены соревнования конькобежцев и показательный матч по хоккею с мячом, впрочем, тогда это уточнение было излишним, в хоккей с шайбой в СССР начали играть позже. В заключение фронтовики продемонстрировали учащимся штурм укрепления.

31 января 1943 года на стадионе имени Ленина прошел большой спортивный день – состоялись два матча по хоккею. В соревнованиях конькобежцев победили динамовец Павел Терехов и Лидия Чернова, представлявшая спортивное общество «Зенит», она после войны сменила фамилию и получила известность как Селихова, стала рекордсменкой и чемпионкой мира. В этот же день прошли военизированные лыжные соревнования, в которых участвовали 18 команд Всеобуча, победила команда Октябрьского района.

14 февраля стало первым днем комсомольско-молодежного лыжного кросса. В Выборгском районе на старт вышло 360 лыжников, в Кировском – около 500. В Кавголово прошли гонки на первенство Ленинграда. На городских соревнованиях лыжников в честь 25-й годовщины Красной Армии, прошедших в Удельной, присутствовал приехавший из Москвы заместитель председателя Всесоюзного комитета по делам физкультуры и спорта при Совете народных комиссаров СССР Иван Крячко.

В мае был проведен профсоюзно-комсомольский кросс с участием команд спортивных обществ «Зенит», «Спартак», «Буревестник», бойцов ПВО, учащихся ремесленных училищ. Открытие летнего спортивного сезона состоялось на стадионе имени Ленина. После парада, в котором участвовали более 600 физкультурников, прошли футбольные, баскетбольные и волейбольные матчи, эстафеты, массовые забеги на 1000 метров для мужчин и 500 для женщин. 5 июня был открыт городской спортивно-молодежный клуб. 18 июля в Ленинграде отпраздновали Всесоюзный день физкультурника.

Тем временем в Москве было решено возобновить чемпионаты СССР по наиболее популярным видам спорта. В Ленинграде председатель городского комитета по делам физкультуры и спорта Герман Забелин обратился в Политическое управление Ленинградского фронта и горком партии с просьбой организовать выступление на них спортсменов из нашего города, его предложение было одобрено. Перед каждым выездом проводили городские первенства, которые определяли тех, кто поедет на Большую землю.

Первый чемпионат страны военного времени провели 21-22 января 1943 года в Москве конькобежцы на Малой арене стадиона «Динамо». Из ленинградцев лучшим был Николай Петров, завоевавший призовые места на дистанциях в 3000 и 5000 метров. В следующем чемпионате СССР 1944 года Петров победил на трех дистанциях и стал абсолютным чемпионом СССР. В соревнованиях 1943 года выступала и участница обороны Ленинграда Лидия Селихова, после войны дважды завоевавшая звание абсолютной чемпионки мира (1952, 1954).

Через три недели в Свердловске (ныне – Екатеринбурге) состязались сильнейшие лыжники страны. Сборную Ленинграда возглавлял заслуженный мастер спорта Павел Дементьев, в команду вошли Екатерина Можайская, Мария Минина, Александр Торопов, Георгий Штак, Федор Воробьев, Михаил Сошенко.

Чемпионат СССР 1943 года по легкой атлетике прошел 5-9 сентября в Горьком (ныне – Нижний Новгород). Отборочным для ленинградцев стал чемпионат города, прошедший 21-22 июля на стадионе «Динамо». В нем участвовали спортсмены Ленинградского фронта, Балтийского флота, Всеобуча, спортивных обществ «Динамо», «Спартак», «Буревестник», «КИМ».

Организатор спорта Александр Иссурин, много лет возглавлявший городскую федерацию легкой атлетики, много лет спустя вспоминал: «Тренировались тогда мало, да и не на беговых дорожках стадионов, а в местах расположения своих частей. Но все соревновались азартно и с большим желанием. Укомплектовали сборную команду, в которую вошли 13 спортсменов. Старшим тренером был назначен лейтенант Григорий Никифоров, впоследствии заслуженный мастер спорта и один из первых в стране заслуженных тренеров СССР, а на меня, в то время начальника отдела физподготовки фронтового Дома Красной Армии имени С. М. Кирова, возложили обязанности начальника команды. Мне было выдано удостоверение за подписью члена Военного Совета генерал-лейтенанта Алексея Кузнецова, в котором говорилось «старший лейтенант Иссурин А. И. с группой следует в город Горький для выполнения задания Политического управления Ленинградского фронта» и была высказана просьба оказывать нам необходимую помощь по пути следования». 

В Горький отправились Дмитрий Ионов, Евгений Миронов, Сергей Афанасьев, Игорь Логинов, Валентин Панферов, Зинаида Ластовка, Анна Зайцева-Дудник и другие. Сборная выехала из Ленинграда 20 августа, за две недели до начала чемпионата. Сначала на автомашине по Дороге жизни спортсмены добрались до Ладоги, затем ночью на барже пересекли озеро и оказались на Большой земле. На различных видах транспорта со многими пересадками прибыли в Москву, а еще через два дня добрались в Горький.

Как вспоминал Александр Иссурин, много в эти дни было в Горьком радостных встреч со старыми друзьями-легкоатлетами из разных республик и городов. Многие были в военной форме и прибыли на чемпионат с разных фронтов. 

«Нас буквально забрасывали вопросами. Всех интересовало, как живет город-фронт, город-герой Ленинград. Когда я регистрировал свою группу в комендантском управлении, как требовали законы того военного времени, военный комендант города, узнав, что прибыла команда спортсменов из блокированного Ленинграда, тут же отдал приказание выдать нам талоны на получение дополнительного питания. Слов нет, как нас обрадовали и внимание, и дополнительный паек!» – вспоминал ветеран войны и спорта.

Цифры

30  команд – 10 мужских и 20 женских 9 мая 1943 года участвовали в традиционной городской эстафете, которая в годы войны была военизированной;

20  коллективов, разделенных на три группы, принимали участие в чемпионате Ленинграда по футболу 1943 года;

60 ленинградских спортсменов приняли участие в чемпионатах СССР 1943 года, прошедших на Большой земле, по шести видам спорта – легкой атлетике (Горький), плаванию (Москва), конькобежному спорту (Москва), лыжным гонкам (Свердловск), велоспорту (Тула), теннису (Москва).

Театр музыкальной комедии – единственный коллектив, который работал в Ленинграде с первого дня войны все 900 дней блокады. Миссия, которая выпала на его долю, беспрецедентна в истории не только оперетты, но и всего мирового театра. В первые месяцы войны ленинградские театры были эвакуированы вглубь страны. И только Театр музыкальной комедии был оставлен в городе. Он не просто помогал людям хоть ненадолго отвлечься от холода, голода и обстрелов. Он давал уверенность в своих силах и убеждал в неизбежности Победы.

Артисты Театра музкомедии не только репетировали и давали спектакли. Параллельно они овладевали винтовкой и оказывали первую помощь, тушили зажигательные бомбы и давали концерты в госпиталях. Спектакли прерывались только на время бомбежек, а потом продолжались снова. Актеры продолжали действие с оборванной реплики, как будто спектакль и не прерывался.

В архивных документах есть сводки зрительской посещаемости: на дневных спектаклях средняя цифра 80 %, а на вечерних – 57 %. И это только потому, что темнело рано, а уличного освещения не было. Легендарный завлит Музкомедии Марина Годлевская, которая в блокаду была ребенком, рассказывала, что зимой температура в театре доходила до минус 8 градусов.

«Представляете: люди в зале сидят в ушанках, в ватниках, в тулупах, а на сцене веселятся женщины в декольтированных платьях и мужчины в легких костюмах. Есть фотографии, запечатлевшие, например, наших артистов, стоявших за кулисами в шубах. Перед выходом они шубы скидывали и выбегали на сцену со словами: «Ах, как тут жарко!» Это был настоящий подвиг артистов, конечно, не подвиг фронтовых бойцов, но подвиг бойцов театрального фронта. Умирали артисты на сцене и в оркестровой яме, умирали зрители от голода, от переутомления и слабости. Что говорить: в театре был организован морг!» – Марина Годлевская.

Даже в самые трагические дни в Музкомедии устраивали утренники для детей. Один них – общегородская школьная елка – состоялся 6 января 1942 года. Энергетики дали в театр дополнительный свет и отопление. Кронштадт поделился продовольствием, педагоги принесли теплые вещи и школьные принадлежности, а с переднего края фронта привезли огромную елку. Театр показал спектакль «Свадьба в Малиновке».

За время блокады театр выпустил 15 премьер, в их числе две военные оперетты – «Лесная быль» и «Раскинулось море широко», на премьеру которой пришел почти весь состав Балтийского флота. Билеты на спектакль вручали вместе с орденами. Занавес открывался зимой 1941/1942 даже в те дни, когда в городе умирали за сутки до 40 тысяч его защитников и граждан. Это был вызов врагу, невероятное сопротивление и стойкость. В объявленном репертуаре не было ни одной замены. Если артист не приходил на спектакль, это, как правило, означало его смерть.

Блокадники говорят, что Театр музыкальной комедии был едва ли не единственным островком радости. Оперетта хоть ненадолго помогала забыть об ужасах войны.

Факты 

Чтобы посмотреть спектакли Театра музыкальной комедии, люди занимали очередь за билетами с 5 часов утра. В зале были постоянные аншлаги.

После того как здание Театра музкомедии на Ракова, 13, пострадало от бомбежки, спектакли стали давать в Александринском театре, труппа которого была эвакуирована. Всего спектакли посетили за это время 1 миллион 300 тысяч человек.

291 человек числился в самом начале блокады в труппе Ленинградского театра музыкальной комедии. Его героико-трагическая история беспримерна: 64 человека погибли – 56 от голода и восемь на фронте (продолжение).

8 сентября. День, когда сомкнулось кольцо блокады. Тогда жители города еще не представляли, что их ждет. Многие просто и поверить не могли, что самое страшное – впереди.

Вот что пишет в своем дневнике старшеклассник И. Малахов: «Обычное хмурое осеннее утро. К 12 облака разошлись. В 18.40 раздался сигнал тревоги и немедленно - выстрелы зениток. Мы всей семьей спустились в бомбоубежище. Послышались взрывы бомб. Немцы бомбардируют город! Через сорок минут объявили отбой. Вышел на крышу. Увидел клубы дыма и зарево по направлению к Обводному каналу. Горели Бадаевские склады...»

Затем – следующая тревога.

«В течение пяти минут я был на крыше. По звездному небу передвигаются светлые точки. Это самолеты. Возле них вспыхивают огоньки. Это разрывы зениток. Пожар на Бадаевских складах потушен. Зарево видно где-то по направлению к цирку... В этот день я впервые почувствовал – фронт близок к городу».

Начинается ноябрь. Многие ленинградцы тогда считают, что, несмотря на сложности, город удастся отстоять, а блокада – на пару месяцев, не больше.

Вот что пишет жительница блокадного Ленинграда по фамилии Хомко. «Снижаются нормы на хлеб: рабочим 250 граммов, служащим и иждивенцам – по 125 граммов. Успокаивает, что это ненадолго. Блокада будет прорвана через какой-нибудь месяц или два. Хочется этому верить. Но голод дает себя чувствовать... А я чувствую внутри себя новую жизнь. Она бьется крохотными ножками в живот... Боже мой, что с нами будет? Мама старается отрезать мне побольше хлеба, но я замечаю это и молча кладу хлеб назад на тарелку».

Декабрь 1941 года. Начались самые жуткие блокадные дни. Мороз, холод, постоянные бомбардировки. Главные темы в записях, конечно, связаны с продуктами. Простой поход в магазин превращался в историю борьбы и выживания. Петр Коквашин пишет в своем дневнике: «Сегодня у нас изобилие. Я достал 400 граммов темно-зеленой капусты, а Зина на третий день стояния в очереди получила 900 граммов черных макарон. По этому случаю в 7 утра кофе и 75 граммов хлеба, жаренного на льняном масле. В час – поджарили по 37,5 грамма макарон и 50 граммов хлеба. В 5 вечера на обед варим щи на двоих... Завтра это не повторить. На завтрак макарон не будет, чтобы не переесть нормы 50 граммов в день на двоих... Всего получаем 250 граммов хлеба на день».

Но не только в стоянии в очередях и ожидании бомбежек проходили дни ленинградцев. Несмотря на тяжелое положение, люди не забывали о других – кто-то, как блокадница О. Доронина, сдавали кровь. Вот что она пишет в своей тетрадке, датированной 1941-1942 годами: «Сегодня сдала кровь, вступила в ряды доноров, так как нужно очень много крови для раненых бойцов и командиров... Вчера был культпоход в кино на кинофильм «Жди меня». Какая вещь! Я так переживала и плакала...»

Некоторые записи ленинградцев напоминают напряженный внутренний монолог. В нем – и боль, и растерянность, и надежда.

«Настроение меняется каждый час. То более-менее радужное, то снова нервно-напряженное, злое и все кажется безнадежно потерянным, – пишет в своей тетради житель блокадного города по фамилии Хазанов. – Заичка! Сегодня мне особенно тоскливо без тебя. Где ты, родная? Хоть бы благополучно добралась до Орла... Когда же мы снова встретимся и встретимся ли вообще? Ведь нас каждый день бомбят из дальнобойных орудий... Ну вот, опять нос повесил. Бодрись! Бодрись! И терпи. Ведь должен быть конец, а вдруг – благополучный».

И вот наконец он – День ленинградской победы. 27 января 1944 года Доронина делает последнюю запись в своей тетради: «Сегодня для нас самый радостный день. Блокада Ленинграда снята. Салют показал всю красоту и мощь этого великого города. Ленинградцы переживают радостные дни, когда не страшны раскаты орудий…» 

Ей вторит Зинаида Рыжкова: «Салют в честь снятия блокады смотрели с берега Невы. Незабываемое зрелище! Незабываемое и глубоко волнующее нас, ленинградцев».

• 
  Открыть в полном размере

«Есть дни памяти, есть дни скорби. 26 января мы будем плакать и чтить память погибших, но 27 января для нас – это наш День Победы, и мы будем его торжественно отмечать», – Елена Тихомирова, председатель общественной организации «Жители блокадного Ленинграда».