Лайнер пошёл на снижение, в иллюминатор Андрей видел купол обсерватории на Пулковской горе, прямоугольники совхозных полей, железную и автомобильную дороги.

Вопреки уверениям знакомых, осеннее ленинградское небо не было затянуто дождевыми тучами.

«Хорошее предзнаменование», — подумал Андрей.

Он с нетерпением ждал свою первую поездку в Ленинград. Когда весной ему, молодому специалисту, предложили путёвку на курсы повышения квалификации в Ленинградский медицинский, он не раздумывая согласился. Месяц в городе-музее, городе воинской славы, возродившемся, как птица Феникс, после блокады, — о чём ещё можно мечтать! И конечно, лекции профессора Вилена — светила неврологии, автора учебника, по которому Андрей постигал премудрости своей медицинской специальности.

Устроившись у окна автобуса, идущего до метро «Московская», Андрей в радостном предвкушении перечислял места, которые он обязательно посетит: Петропавловскую крепость, Эрмитаж, крейсер «Аврора», домик Петра, Летний сад, Русский музей, — мысленно загибал он пальцы. Что ещё? Конечно, пройдётся по Невскому, попробует пирожки с мясом и бульоном в одной из ленинградских пирожковых.

Лекции читали в малой аудитории, где приехавшие со всех концов Союза невропатологи, затаив дыхание, слушали профессора Вилена, прекрасного оратора, с первых и до последних минут владевшего вниманием курсантов. Несмотря на свои семьдесят с лишним, генерал-майор в отставке был энергичен и подтянут, держался с военной выправкой, говорил хорошо поставленным голосом и, как дирижёр, размашистыми жестами подчёркивал особо важные моменты выступления. Когда перешли к вопросам, Андрей спросил о применении тромболитиков в условиях скорой помощи. Профессор, узнав, что Андрей работает в известных всей стране неврологических бригадах скорой помощи, попросил молодого доктора задержаться после лекции и неожиданно пригласил к себе домой, сказав, что ему будет очень интересно пообщаться с учеником своего старинного друга, недавно ушедшего из жизни профессора Шефера.

Вилен жил в получасе ходьбы от общежития, где разместили курсантов. Андрей прогулялся по Большой Пушкарской улице, вдыхая влажный, пахнущий морем воздух, проникаясь настроением великого города.

Пятиэтажный дом на проспекте Добролюбова дореволюционной постройки выглядел значительно лучше современных панельных пятиэтажек. На ступеньках величественного крыльца вполне уместно смотрелся бы швейцар в ливрее. Швейцара не было, зато побелённые стены подъезда без единой надписи, широкая лестница с деревянными перилами и металлическим орнаментом, витражи в окнах вполне компенсировали его отсутствие.

На площадке третьего этажа Андрей покрутил ручку звонка под большой металлической цифрой «шесть» на двустворчатых деревянных дверях. На пороге появилась приветливо улыбающаяся полная женщина в переднике, как позднее выяснилось, приходящая кухарка и домработница.

Огромная пятикомнатная квартира с высоченными потолками и вторым выходом на чёрную лестницу произвела на Андрея не меньшее впечатление, чем подъезд и лестница. Ужин накрыли в столовой размером в четыре комнаты Андрея в общежитии. Домработницу отпустили, и блюда на стол подавала Марина Николаевна, жена профессора, миловидная женщина за пятьдесят. За едой рабочих тем не касались. Профессор и его жена с искренним интересом расспрашивали Андрея о жизни в родном городе, о родителях и учёбе в институте, о впечатлении, которое на молодого доктора произвёл Ленинград, советовали, что нужно обязательно посмотреть.

После ужина перешли в кабинет, стены которого занимали стеллажи с книгами на нескольких языках. В углу мерно тикали старинные напольные часы. На большом письменном столе тёмного дерева стояли лампа с абажуром, чернильный письменный прибор и открытая деревянная резная шкатулка с лежащим на тёмном бархате крупным синим камнем.

— Сапфир, символ власти и бессмертия, — ответил профессор на невысказанный Андреем вопрос и, заметив изумление на лице гостя, рассмеялся. — Не пугайтесь, мой юный друг, я в эту чепуху не верю. Камень из короны последнего императора Эфиопии мне подарил один из местных лидеров революции, имя называть не буду, которого я лечил от нейроинфекции.

— Наверное, камень очень дорогой? — спросил Андрей. — Не опасно его дома держать?

— Двести семьдесят карат, — сказал профессор, — крупнее, чем в короне Российской империи. Давно собираюсь его сдать в Алмазный фонд, да всё руки не доходят. И знаете, Андрей, — профессор смущённо улыбнулся, — помогает думать. Я когда на него смотрю, лучше работается. Поэтому и держу на столе. Но кабинет всегда запираю.

Они устроились в удобных креслах около журнального столика. Профессор заварил зелёный чай, который разлил в маленькие чашки с иероглифами на тонких стенках, привезённые из Китая.

Достав из кармана пачку папирос, профессор закурил, предложил Андрею. Узнав, что гость не курит, похвалил.

— Я до войны тоже не курил, — как бы извиняясь сказал он. — На фронте пристрастился. Теперь кроме «Беломорканала» ничего не курю. В сигаретах табак слабый.

За разговором и чаем время пролетело незаметно. По предложению профессора разыграли партию в шахматы. В эндшпиле Андрей получил преимущество в позиции и лишнюю пешку. Когда напольные часы пробили половину двенадцатого, профессор извинился, сказал, что должен закончить статью. Андрей заторопился домой.

— Извините, я, наверное, засиделся у вас.

— Пустяки, — успокоил Андрея профессор. — Я привык работать по ночам. Ко мне ученики часто и после полуночи заходят.

На следующий день профессор пригласил Андрея на завтрак.

— И слышать не хочу, — сказал он, когда Андрей попытался отказаться. — Приходите, партию доиграем.

Утром, подходя к дому профессора, Андрей обратил внимание на стоявшие около подъезда милицейские машины. Дверь квартиры номер шесть ему открыл человек в форме майора милиции с цепким взглядом. За спиной Андрея выросли два непонятно откуда появившихся крепких парня в штатском.

— Заходите, Андрей Леонидович, — сказал майор неприятно улыбаясь. — Давно вас ждём.

***
Андрей вышел на улицу. Он единственный подозреваемый в хищении сапфира. Профессор с тяжёлым инфарктом в реанимации. По версии майора, ночью, когда супруга ушла спать, между гостем и хозяином произошла ссора. Вилену стало плохо, гость воспользовался моментом и взял камень. Утром супруга обнаружила мужа в кабинете без сознания, вызвала скорую и милицию.

Андрею удалось осмотреть кабинет — майор разрешил, рассчитывая получить признание на месте преступления. Сложнее было добиться разрешения переговорить с Мариной Николаевной. Андрей настоял — пожилая женщина перенесла психологическую травму, возможны осложнения, он должен осмотреть её как невролог.

Марина Николаевна в помощи не нуждалась. Блокадница с железными нервами сама начала утешать Андрея, заявив, что не верит в его виновность и готова ответить на все вопросы.

У Андрея сняли отпечатки пальцев, взяли подписку о невыезде и отпустили.

— Пока вы свободны, — сказал майор, делая акцент на слове «пока».

Перед уходом Андрей попросил провести анализ содержимого чашки, из которой пил профессор.

— Зачем? — удивился майор. — Диагноз подтверждён — обширный инфаркт.

— И всё-таки, — Андрей написал что-то на листе бумаги, протянул следователю. — Пусть проверят на следы этого препарата.

Майор с сомнением покачал головой, но бумагу взял.

Дойдя до телефонной будки, Андрей сделал звонок, затем перешёл через Тучков мост и сел за столик в котлетной на Кадетской линии.

Когда тарелка с котлетами опустела и была вылизана куском хлеба, к столику подошёл невзрачный субъект с испитым лицом и сунул доктору смятую бумажку. Развернув, Андрей прочитал записку, поднялся и вышел.

Квартира на шестом этаже дома по набережной Макарова была коммунальной. Угадывать, на какой из пяти разномастных электрических звонков нажимать, не пришлось — дверь оказалась открытой. Из глубины квартиры шёл густой смрад подгоревшей каши. Нужная дверь, первая от входа, тоже была открыта, и Андрей решительно переступил порог. Встретили доктора неласково — ударили чем-то тяжёлым по голове.

Очнулся Андрей в больничной палате. Голова болела, но терпимо. Он попробовал присесть.

— Лежите, вам нельзя вставать.

Около кровати сидел тот самый майор. И теперь его взгляд был заинтересованным и почти доброжелательным.

— Как себя чувствуете? Говорить можете?

— Могу.

— Вам повезло: если бы не наше наблюдение, сейчас бы плавали на дне Невы.

Андрей промолчал, не зная, следует ли благодарить.

— Как вы догадались, что у профессора после вас был гость?

— Вилен не любит проигрывать.

— Не понял? — удивился майор.

— Позиция на шахматной доске изменилась. У меня было преимущество, и профессор с кем-то разбирал партию.

— Он мог один разбирать.

— Мог, только вторая чашка не моя.

— Как вы это поняли? В сервизе шесть абсолютно одинаковых чашек.

— Чашки одинаковые, но иероглифы разные. Я пил чай из чашки с другим иероглифом. И на письменном столе лежал дореволюционный учебник по неврологии.

— И что? Весь кабинет — библиотека.

— На полке с учебниками книги стоят очень плотно. Этот не из библиотеки профессора.

— Значит, гость принёс книгу, разобрал шахматную партию и добавил в чай профессора строфантин в лошадиной дозе. Вы как догадались про яд в чашке?

— Слишком «вовремя» у Вилена инфаркт случился.

— Понятно. А как узнали, что гость — это доцент Грязнов?

— Спросил у Марины Николаевны, кто из коллег профессора интересуется старыми книгами и хорошо играет в шахматы. Она сразу назвала Грязнова. И телефон дала.

— Зачем вы ему звонили?

— Сказал, что у меня есть неопровержимая улика, предложил выкупить. Он мне встречу в котлетной назначил.

— А потом заманил в квартиру перекупщика, — продолжил майор. — Он уже давно за сапфиром охотился, нашёл перекупщика. К профессору пришёл якобы редкую книгу показать. Зашёл с черного хода, от него звонок в кабинет проведён, чтобы супругу не будить. Ну и…

— Вы его взяли?

— Взяли. И его, и перекупщика, и камень нашли.

— А профессор? — задал Андрей давно мучивший его вопрос.

— Пришёл в сознание.

— Поправится, — убеждённо сказал Андрей. — Я же говорю: не любит проигрывать.

ОБ АВТОРЕ:

Сергей Леонтьев родился в Свердловске, окончил медицинский институт, доктор медицинских наук, профессор, автор более 150 научных работ. Автор импринта «Новый русский детектив от Антона Чижа». Автор трилогии «Язва», «Взрыв», «Радиация». Живет в Екатеринбурге.

Также в рамках проекта «Петербургского дневника» и писательской Академии Антона Чижа «Детектив по пятницам» вышли рассказы «Загадки города» Татьяны Котовой, «Смертельный вид с крыши» Елены Бриолле, «Люся и кроссворд» Елены Фили.