После войны куда только не забрасывала сменовцев судьба: Карпаты, Камчатка, Кольская сверхглубокая скважина, Нефтяные Камни, Кушка… Так, журналист Владимир Стругацкий проработал в «Смене» около 40 лет и часто ездил в командировки на Северный и Южный полюсы. А вот у Анатолия Ежелева в приоритете были не холодные, а горячие точки. В 1956 году он находился в командировке в Алжире и неожиданно стал свидетелем государственного переворота. Просоветскую власть свергли, а гости из СССР, в том числе ленинградский журналист, оказались под угрозой ареста. Они прятались в горах несколько месяцев, пока им не удалось уехать на родину.

Год спустя «Смена» снискала всесоюзную популярность благодаря 19-летнему начинающему репортеру Георгию Урушадзе. Молодой корреспондент был единственным журналистом, кому удалось дозвониться до Михаила Горбачева, – он все еще находился в изоляции, хотя путч уже был подавлен. Короткий разговор произвел эффект разорвавшейся бомбы, ведь в тот момент граждане даже не знали, жив ли их президент!

«Иногда я листаю старые статьи, – признается писатель Илья Стогов, работавший в «Смене» с 1994-го по 1999 год. – В одном из материалов я описал жизнь подземного перехода на Невском проспекте: хиромант, цыганские жулики, переодевшиеся священниками, ларек «Академкниги» с дорогущими древними валлийскими письменами... Там тусили наркоманы и будущие звезды рок-н-ролла. Сейчас я читаю и понимаю, что запечатлел кусочки той жизни, запах эпохи». 

Впрочем, эйфория закончилась вместе с деньгами, и произошло это довольно быстро. Если в 1991 году «Смена» имела невероятный для городской газеты тираж – более 300 тысяч экземпляров, то к 1994 году он сократился в семь раз, а за последующие 5 лет – еще вчетверо.

Неудивительно, что со временем «Смене» захотелось больше самостоятельности. Такая возможность возникла 1 августа 1990 года, когда газетам официально разрешили поменять учредителя.

Пакет документов был сдан в Ленсовет. Но с решением там тянули. Поэтому 14 августа «Смена» опубликовала на своих страницах объявление о предстоящей голодовке на Исаакиевской площади. Голодающие выдвинули требование: прекратить затягивать вопрос с регистрацией независимой газеты и выдать соответствующее свидетельство.

Требования были удовлетворены, и 16 августа «Смена» вышла с красной первой полосой и огромным баннером: «Это сладкое слово – свобода». Радость читателей омрачил лишь некролог лидеру группы «Кино» Виктору Цою, вышедший в том же номере.

К слову, примерно в то же время в городе появилось еще несколько уважаемых средств массовой информации – «Час пик», «Невское время», а чуть позже – «Агентство журналистских расследований».

Но в 2003-м «Смена» стала цветной и еженедельной, опередив многие другие петербургские газеты. Именно сменовцы раньше всех освоили формат таблоида.

Год спустя «Смена» вошла в созданную Олегом Рудновым «Балтийскую медиагруппу» (БМГ) и успешно просуществовала вплоть до 2015 года, сохраняя тираж 10 тысяч экземпляров.

После смерти Олега Руднова БМГ купил другой медиамагнат – Арам Габрелянов. Он и закрыл издание, сославшись на его нерентабельность. 

Добавим, что последний номер газеты «Смена» вышел в свет 12 октября 2015 года. Подпись от коллектива редакции гласила: «Мы с вами встретимся! Мы с вами обязательно встретимся!»

«Смена» выходила на протяжении почти целого века, меняясь вместе с городом. За это время газета и сама стала частью истории.

«Привет от Ильича», «Красная неделя», «На выручку мировому коммунизму»... Такие заголовки были на обложке первого номера «Смены», вышедшего 18 декабря 1919 года.

Газета просуществовала без малого 96 лет. Все это время она рассказывала про самые важные события в жизни страны и города. Она печаталась даже в блокаду – при этом для тех, кто не мог найти эту газету сам, ее передовицы озвучивали по радио: «Стальной стеной стоят ленинградцы на подступах к любимому городу. Враг не пройдет!» В номере от 28 января 1944 года можно было прочитать: «Слава воинам Ленинградского фронта! Слава трудящимся города Ленина!» История отражалась в «Смене», как в зеркале...

В советские годы – вплоть до конца 1980-х – половина полос, а то и целые выпуски, были заняты официальными сообщениями со съездов и пленумов. Но это не мешало журналистам готовить интересные, по-настоящему «цепляющие» материалы.

«Лично я больше всего писем получил после статьи про одного целителя, – вспоминает главный редактор альманаха «Русский меценат» Аркадий Соснов, работавший в «Смене» с 1976-го по 1989 год. – Он изобрел приборчик, состоящий из двух электродов. Один он прикладывал к разным точкам тела пациента, а другой надо было держать за щекой. Я понимал, что газете обкома комсомола не стоит рекламировать целителей, и построил публикацию строго на фактах и письменных свидетельствах исцеленных, которых было много. В день выхода очерка работа редакции была парализована! Телефоны «Смены» разрывались, контакты нашего героя желала получить половина жителей города».

Редакция «Смены» возрождала прежние журналистские жанры и активно внедряла новые.

«Газета «Смена» первой начала печатать рекламу. И не просто объявления, а баннеры с картинками, – рассказывает первый штатный карикатурист «Смены» Виктор Богорад. – Оформление могло быть юмористическим. Помню, одна фармацевтическая компания заказала рекламу противоожогового средства. Слоган придумала Людмила Рождественская, звучал он так: «Обжегся – дуй в аптеку за…» (уже не помню, как точно называлось это средство). Фармацевты были, мягко говоря, не очень довольны: «Мы вам деньги платим, а вы над нами издеваетесь». Я попросил перезвонить через некоторое время... Спустя неделю они действительно перезвонили и сказали, что на складе раскуплены все запасы. Ажиотаж был нешуточный!» 

Правильно, что сегодня мы вспоминаем газету «Смена». Но я бы не назвала это поминками. Скорее это изучение важной страницы в истории нашего города, — профессор кафедры истории журналистики Санкт-Петербургского государственного университета Людмила Громова.

Александр Городницкий – бард, ученый-геофизик: 

– В 1948 году «Смена» напечатала интервью с учеником 9-го класса 236-й школы Сашей Городницким. Я уже несколько лет занимался в литературной студии Дворца пионеров, но интервью у меня брали не как у юного поэта, а как у отличника. Называлось оно «Смело смотрим вперед». Я рассказывал, как мне нравится учиться и что после школы я буду поступать в Университет имени Жданова на исторический факультет… Я бы и забыл про это, но в 1969 году, к 50-летнему юбилею газеты, вышла книга «Товарищ «Смена» с избранными статьями. И там я увидел то самое интервью.

В студенческие годы я регулярно читал «Смену» и сейчас могу только посочувствовать молодым людям, у которых нет своей молодежной газеты. Это ведь очень сложный возраст, когда ты нуждаешься в поддержке. Мы в свои 18 лет были воспитаны так, что точно знали – кто свой, кто чужой, где друзья, где враги. А у современной молодежи все непонятно. Я уж не говорю о том, что молодые таланты должны чувствовать какое-то признание, и «Смена» давала очень ощутимую поддержку, напечатав хотя бы одно твое стихотворение. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, чего это стоило: в такие жесткие времена поддерживать молодых поэтов и вообще быть очень либеральной по тем меркам. На фоне той же «Ленинградской правды» это, на мой взгляд, было очень заметно.

Когда я начал писать песни, то уже пришло время знакомиться со сменовскими рецензиями. Я помню хорошего журналиста Юрия Голубенского, который хвалил меня и моего друга Владимира Британишского. Но он же, помнится, ругал Булата Окуджаву, когда тот приехал в Ленинград со своим первым концертом…

И все равно я вспоминаю «Смену» только добрым словом, потому что именно она продвигала молодую ленинградскую авторскую песню. Наша молодость пришлась на 1960-е годы, а шестидесятники и «Смена» в Ленинграде были связаны неразрывно! И хотя я потом и уехал в Москву, но, вспоминая Ленинград, вспоминаю именно «Смену».

Аркадий Соснов, главный редактор альманаха социального партнерства «Русский Меценат», работал в «Смене» с 1976 по 1989 годы: 

«Чем хороша была «Смена» – она давала возможность ездить по стране! За 13 лет я как спецкор газеты побывал в Карпатах и на Камчатке, на Кольской сверхглубокой скважине и в Кушке – самой южной точке СССР, на БАМе и КАТЭКе, на Нефтяных Камнях, у последних из Удэге… А договорившись с «Лениздатом», можно было издать тематический сборничек этих очерков.

Главное отличие от работы сегодня заключалось в том, что вместо интернета у сменовцев был такой волшебный телефон, по которому можно было обратиться чуть ли не с любым вопросом – и тебе не всегда сразу, но отвечали. Уж не знаю, при Смольном работала эта служба или какой другой инстанции. Поскольку приходилось много работать с письмами (отвечать на каждое!), а попадались авторы назойливые и подчас неадекватные, можно было по специальному номеру узнать, не состоит ли данный товарищ на учете в психдиспансере. И тут уж как повезет: если состоит – можно было его письма игнорировать.

Лично я больше всего писем получил после статьи про одного целителя. Он придумал приборчик, состоящий из двух электродов: один прикладывал к разным точкам тела пациента, другой тот держал за щекой. Не очень гигиенично, но эффект был потрясающий, он вылечил десятки больных, которым другие врачи помочь не могли. В день выхода этого текста отправился куда-то по своим делам, а вернувшись в редакцию, нарвался на скандал. Дескать, я парализовал работу выпускающей бригады, потому что телефоны «Смены» разрывались: половина жителей города желали получить контакты нашего героя. Потом получил мешок писем, на каждое из которых надо было отвечать, сделал две подборки откликов…

Примерно в те же годы газета «Смена» и ее эксперты стала инициаторами перевода стрелок часов по стране в соответствии с биологическим временем. Публиковали мы и статью о молодых ученых, раскрывших секрет истуканов острова Пасхи – ребята разработали и с помощью экспериментов проверили теорию о том, как островитяне передвигали каменных колоссов. Вряд ли подобные материалы могли появиться где-либо, кроме нацеленной на поиск и открытия «Смены».

Именно в газете «Смена» начинали свою карьеру многие видные петербургские журналисты, писатели, телеведущие и политики. Каких высот достигли бывшие сменовцы сегодня и чем они знамениты?

ЕВА ВАСИЛЕВСКАЯ 

Работала в «Смене» с 1988-го по 1993 год, затем перешла в «Невское время». С 2008-го по 2009 год – референт президента Российской Федерации, с 2009-го по 2012-й – начальник референтуры президента РФ. В 2012-2013 годах являлась спичрайтером премьер-министра России Дмитрия Медведева.

АЛЕКСАНДР ГЕЛЬМАН 

Был журналистом «Смены» с 1966-го по 1970 год. В 1970-м начал писать пьесы, был членом профкома драматургов. В годы перестройки являлся политическим обозревателем «Московских новостей», но затем вернулся к драматургии. Отец галериста Марата Гельмана.

ИРИНА ПОТЕХИНА 

Начала карьеру в «Смене» в 1985 году специальным корреспондентом. В 1990-м перешла в издательство «Комсомольская правда», где прошла путь от корреспондента до генерального директора регионального издательства. 

В 2001-2003 годах – вице-губернатор Петербурга. В последнее время работала заместителем министра просвещения, 10 декабря 2019 года вновь стала вице-губернатором Санкт-Петербурга.

АНДРЕЙ КОНСТАНТИНОВ 

С 1991 года отвечал в «Смене» за криминальную тематику. Автор «Бандитского Петербурга», создатель Агентства журналистских расследований.

Наталья Чаплина, заведующей отделом учащейся молодежи и науки: подростки отлично понимали эзопов язык, хотя и не умели еще им говорить: 

– Я была заведующей отделом учащейся молодежи и науки. Раз в месяц у нас выходила полоса «Ровесник» – для подростков, ее делал юнкоровский клуб газеты «Смена». Сейчас даже смешно вспоминать: я его возглавила, когда мне самой только стукнуло 18, а пришли ребята 16-17 лет, которых я должна была учить писать. Довольно быстро образовался настоящий молодежный клуб, где мы не только проводили занятия, но и пили чай, играли на гитаре. Но и серьезным темам уделяли должное внимание: например, как раз вышел на экраны фильм «Чучело», и наши читатели живо обсуждали проблемы жестокости в подростковой среде. 

Владимир Кожемякин, ныне спецкор «АиФ», бывший главный редактор «Невского времени» Михаил Иванов, две Виктории – Работнова и Морозова, генеральный директор «Петербургского дневника» Людмила Яковлева, директор «Мюзик-Холла» Юлия Стрижак и спичрайтер Ева Василевская – все бывшие члены юнкоровского клуба.

Взрослые журналисты, то есть я, писали о проблемах чересчур продвинутых и современных учителей, которых увольняли за нестандартные методы преподавания.

Подростковая тематика совсем не означала свободу от цензуры. Так, один 15-летний мальчик прислал стихотворение, которое мне чрезвычайно понравилось. Начиналось со слов: «Пока я жив и духом светел, пока на мир я не сердит…» Это была замечательная мысль, так просто и ясно высказанная. Но кто-то из коллег сказал: с чего бы этому парню сердиться на мир? В общем, стихотворение пришлось пробивать. Или вот был скандал из-за публикации после комсомольского отчетно-выборного собрания на крупном заводе, где комсомольцы признали работу бюро неудовлетворительной. Эту информацию не планировалось выносить из избы, а нас не предупредили.

Но все же нам гораздо больше нравилось разбираться в простых человеческих отношениях. Эти темы можно было освещать обычным, а не эзоповым языком, хотя, надо сказать, ленинградские подростки язык иносказаний в 16 лет уже постигали в совершенстве.

Я помню вал сочувствующих и поддерживающих писем после письма одного мальчика. Оно называлось: «Кому я нужен с такими ушами?» Он писал, что его никто никогда не полюбит. А ему отвечали, что это не так.

ГЕОРГИЙ УРУШАДЗЕ

Пришел в «Смену» в 1990 году, сейчас – главный редактор издательства «Пальмира» и генеральный директор литературной премии «Большая книга».

Писатель Илья Стогов, религиозный обозреватель «Смены» в 1994-1999 годах: «Прошло 25 лет, мне стыдно до сих пор»:  

– Это была золотая эпоха «Смены», хоть уже и на излете. Настоящая команда мечты – я не помню других примеров в новейшей истории города, чтобы так много ярких людей собиралось в одном месте. К тому же поляна еще не была затоптана Интернетом. Номер, в который обычно шли мои материалы, выходил по пятницам, в пятницу же была летучка. Я ездил из Купчино на метро и каждый раз видел в вагоне трех-четырех человек, которые читали «Смену».

Иногда я листаю те старые статьи. Про которые мне тогда говорили: ну кому это интересно – жизнь подземного перехода под Невским проспектом? Я описал, как там сидел хиромант, топтались какие-то цыганские жулики, которые переодевались священниками, стоял ларек «Академкниги», где продавались дорогущие древние валлийские письмена. Там тусили наркоманы и будущие звезды рок-н-ролла. Сейчас я читаю и вижу, что запечатлел кусочки той жизни, запах эпохи.

В 1995-м редакция переживала уже трудные времена. Стулья мы выпросили у какого-то банка. Потом стало нечего есть и я придумал выход, который сейчас уже стал мейнстримом: редакция организовала рубрику «Все кухни будут в гости к нам». И мы писали про рестораны национальной кухни, которые в благодарность за рекламу нас кормили. У газеты была «крыша», которая разруливала проблемы с бандитами, а они, к слову, возникали не только у криминальных репортеров, но и у тех, кто писал о культуре. Меня самого как-то отловили у редакции, привезли в спортзал и объяснили, что из-за своей публикации я теперь должен отдать бандитам квартиру. Но это время было такое, журналистам других газет тоже доставалось. В буфете «Лениздата» то одного, то другого можно было увидеть с поломанными пальцами.

Выпивали мы не в буфете, а прямо в кабинетах. Однажды я решил показать, как открывают бутылки об стол. А рядом коллега расшифровывала интервью с Вячеславом Полуниным. Она взяла у него детскую фотографию: маленький Слава Полунин в обнимку с каким-то козлом. Еле-еле выпросила, сказала, что только на один вечер. В общем, пена залила фотографию, и козел растворился у нас на глазах. Такое тогда было пиво. А мне до сих пор стыдно.

На этом фоне дипломатические скандалы казались пустяком. Написал я про тибетского монаха – газета получила ноту от китайского консула. Тибет тогда для Китая был, что для нас Чечня. Консул сказал извинительно: мы понимаем, что у вас такая работа. Ну а у нас, знаете ли, своя.

Ника Стрижак, кинорежиссер и телеведущая: «У нас был лучший читатель в городе»: 

– Я работала в «Смене» с 1988 по 1993 годы. Наше поколение сменовцев – как раз те, при ком состоялся этот уход от комсомола. Сейчас легко вспоминать те годы, а тогда – никто ведь не знал, чем все это закончится. Мы по-прежнему встречаемся иногда с Александром Потехиным и теперь смеясь вспоминаем, что по факту именно из-за него как лидера ленинградского комсомола произошла та историческая протестная голодовка на газоне перед Мариинским дворцом.

А потом случился ГКЧП, и я помню тот день 19 августа, когда главным, конечно, стал отдел политики, а все остальные, в том числе и я как корреспондент по культуре работали у ребят на подхвате. В Москву уже вошли танки, ждали их и в Ленинграде, но мы еще шутили тогда, что «Смена» хоть и оплот демократической прессы в городе, но по нам вряд ли будут стрелять, потому что наша редакция располагалась в Лениздате прямо под правительственной «Ленинградской правдой».

В дни, свободные от политических потрясений, я делала свои культурные материалы. Были удачи: так именно я взяла первое в Союзе короткое интервью у вернувшегося из эмиграции Ростроповича и у Рудольфа Нуреева, когда он приехал в ноябре 89-го с последним спектаклем, делала полосные интервью с Михаилом Веллером, Михаилом Шемякиным, моим любимым Олегом Борисовым, а раз в месяц у меня выходила «женская» полоса, на которой мы обсуждали смешные и серьезные гендерные проблемы, и с тех пор я четко знаю, что феминизм - это не про женщин, ненавидящих мужчин.

В те времена в «Смену» очень много писали, и помню, много лет спустя на каком-то ток-шоу крепко поспорила с Владимиром Познером, который рассказывал, как далека от народа была советская журналистика. На что я ответила, что нельзя огульно судить о всей журналистике. Я стала рассказывать, что все письма в редакции обязательно регистрировались, что их распределяли по профильным журналистам, что на каждое обращение надо было обязательно составить и отправить ответ, а местные чиновники боялись как огня какой-либо критики, опубликованной в прессе. Хуже приговора «в редакцию пришло письмо» не было.
«Смена» умерла, и это очень трагическая история для города. У газеты был тираж за 300000 экземпляров, и не было человека, который не знал бы ее.

Я проработала в «Смене» всего пять лет, а на телевидении – уже двадцать пять. Но те пять для меня навсегда огромный и важный кусок жизни. Понятно, что и люди были яркие вокруг, и время было не менее яркое. Есть какие-то вехи, которые не вычеркнешь. У нас был лучший читатель в городе, а это главное.

РУСЛАН ЛИНЬКОВ 

Работал в «Смене» с конца 1980-х годов. В 1990-м стал пресс-секретарем депутата Галины Старовойтовой. Во время ее убийства в 1998 году получил ранение в голову. Вел работу в организации «Международная амнистия», создал музей имени Галины Старовойтовой.

ВЛАДИМИР СТРУГАЦКИЙ 

В «Смене» – с 1973 года. Участник полярных экспедиций на станциях «Мирный», «Молодежная», «Восток». Вице-президент Ассоциации полярников. Автор документальных фильмов и книг «По океану на айсберге», «Блуждающий странник океана», «Впереди – ледовая разведка», «Возвращение к полюсу». Награжден орденом Дружбы.

АЛЕКСАНДР ИГУДИН 

Окончил факультет журналистики в 1995 году. В «Смене» (а ранее – в «Ленинских искрах») публиковал статьи о поп-музыке. Затем занялся производством музыкальных клипов. Едва ли не единственный российский клипмейкер, который оказался востребованным у западных артистов. В общей сложности на его счету более 250 снятых клипов.

ДМИТРИЙ ЗАПОЛЬСКИЙ 

Устроился в «Смену» в 1987 году, опубликовал интервью с Полом Маккартни, Борисом Ельциным и сыном президента Рейгана. В 1989-м стал политтехнологом. Был депутатом Ленсовета, выпускал собственные телепрограммы. В 2011-м эмигрировал, занимается публицистикой.

Георгий Урушадзе, гендиректор национальной литературной премии «Большая книга»: «Иногда юный возраст даже помогал – мне отвечали откровенно»:

– В один момент «Смена» вошла в мою жизнь и находится в ней уже больше 30 лет. Или я нахожусь в жизни «Смены». Познакомился с газетой благодаря Дмитрию Запольскому. Писать в «Смену» начал еще школьником. Потом стал работать внештатным корреспондентом, а с 1989-го – уже в штате.

Я бы сказал, что обычных не было. 17-летний мальчишка попал в газету, которая стала одной из самых популярных газет в стране. Газету, для которой нет ничего невозможного, которая получает любую информацию, в том числе и самую эксклюзивную. Материалы «Смены» перепечатывались миллионными тиражами буквально по всей стране – в «Аргументах и фактах», например, тиражом 22 миллионов экземпляров. 

«Смена» – это такая волна… Она подняла и несла всех, кто в ней работал. Помню, как мы пытались зарегистрировать «Смену» как независимое СМИ и обком комсомола не хотел газету отпускать. Я пришел на заседание комиссии Ленгорисполкома: «Покажите мне регистрационное свидетельство общественной организации «Комсомол». Эта организация вообще нелегально существует в нашей стране, поэтому у нее не может быть своих газет».

В итоге мы с Иваном Титовым поехали в Москву, зарегистрировали «Смену» как федеральное издание и получили первое свидетельство о регистрации СМИ по новому Закону о печати. Выдали нам его за номером «три», потому что первые два уже кому-то пообещали. А в это время все коллеги голодали на Исаакиевской площади за свободу слова, за то, чтобы мы могли иметь свою родную независимую газету.

Или еще случай. Во время первого съезда народных депутатов СССР люди ходили по улицам с огромными радиоприемниками на батарейках и слушали прямую трансляцию из зала заседаний. Народ ловил каждое слово депутатов – сейчас такое сложно представить.

Мы узнали номера телефонов в Кремлевском дворце съездов и придумали проект – дозванивались туда и просили вытащить какого-нибудь депутата из зала, чтобы он дал нам комментарий. Пока шел съезд, мы каждый день писали огромные материалы. Мы брали интервью у академика Андрея Сахарова, Тельмана Гдляна, Бориса Ельцина, Анатолия Собчака и у многих других. А параллельно я сдавал экзамены в школе.

Однажды позвонили избиратели и сказали: «Мы вас выдвигаем в депутаты». Тогда журналистов часто выбирали депутатами. Я отказывался, объяснял, что не могу, очень занят, но они настаивали. И наконец сказал правду: «Знаете, в депутаты можно выбираться с 18 лет, а мне еще 17» (продолжение).

Виктор Богорад, художник-карикатурист: «Ради меня даже Конституцию предлагали поменять»: 

– Карикатуристы работали в газетах издавна, но «Смена» совершила сразу несколько прорывов. Во-первых, там был именно штатный карикатурист, а это было в новинку, во-вторых, карикатуры публиковались на первой полосе, в-третьих, все они были про внутреннюю политику государства, а не про Дядю Сэма, как у других, в-четвертых, «Смена» первой начала печатать рекламу, и не просто объявления, а баннеры с картинками, и оформление было юмористическое. Например, одна фармацевтическая фирма заказала рекламу противоожогового средства. Слоган сделала Людмила Рождественская и звучал он так: «Обжегся – дуй в аптеку за…» Не помню, как это средство называлось. Фармацевты позвонили с претензиями: мол, мы вам дали рекламу, а вы издеваетесь. Я сказал: «Позвоните через неделю, обсудим». Через неделю они действительно позвонили и сказали, что на складе раскуплены все запасы, что такого ажиотажного спроса никто не ожидал.

Уже вовсю шла перестройка, и я иногда встречал свои карикатуры, вырезанные из газеты и наклеенные на стены на манер листовок. Но это не значит, что все были за нас. Как-то на Первомай я опубликовал антибюрократическую карикатуру, на которой бюрократы несли плакат с серпом и молотом, соединенными канцелярской скрепкой. Прошло полгода, и на партийной конференции ленинградского обкома кто-то из чиновников заявил, что Богорад и «Смена» совершили акт вандализма, поэтому их надо привлечь к уголовному наказанию, и даже стоит ради этого поменять Конституцию и Уголовный кодекс. При этом я всегда придерживался принципов: высмеивать не людей, а поступки и явления. Я никогда не буду следовать традиции французских шаржистов, которые портрет врага помещали на задницу свиньи.

В 1991 году у меня была выставка в Швейцарии. Причем улетал я из Ленинграда, а вернулся уже в Санкт-Петербург. У меня даже посадочный талон сохранился – на память. Швейцарцы были тогда в восторге от российских преобразований и спросили меня, что они могут сделать для демократической России. Предлагали даже подарить больницу. Я сказал, что больницу, скорее всего, подарят японцы, а мы бы вот с удовольствием приняли маленькую типографию, чтобы печатать газету, не прогибаясь под чьи-то условия. Но тогда у «Смены» было много денег и редактор Галина Леонтьева не захотела возиться с типографией, искать место, обучать работников новой технике. Так эта идея и сгинула, но восторг от того, как незнакомые люди желают тебе успехов и процветания, я запомнил на всю жизнь.

Российский журналист, публицист Виктор Кокосов: «Работа в «Смене» – это молодость, а в молодости все прекрасно и замечательно»:

– Было очень много интересного. Моим отделом информации заведовал замечательный журналист, публицист Владимир Стругацкий. Он разрабатывал арктическо-антарктические темы, и мне выпало в июле 1986 года начать мероприятие, которое продолжалось почти целый год. Это был уникальный шахматный радиоматч читателей газеты «Смена» и полярников дрейфующей станции «Северный полюс-28». Молодому поколению сложно представить, но этот спорт тогда был бесконечно популярен. Любая газета, даже районная, имела небольшой шахматный отдел.

Так вот, главным судьей этого турнира был кандидат в мастера спорта Николай Яковлев. К нам приходило огромное количество писем от читателей, из которых я каждый раз выбирал наиболее интересный ход, затем предъявлял письма судье, чтобы подтвердить, что ход сделан именно читателями. Николай Яковлев регистрировал его в протокол. Тогда таких средств связи, как сейчас, не было, поэтому я записывал ход на бумажке, относил в Институт Арктики и Антарктики, и местные радисты передавали его на станцию «Северный полюс-28». Соответственно, полярники, получив ход, обсуждали его и присылали нам в ответ свой.

Так мы играли практически целый год...

Работа в «Смене» – это молодость, а в молодости все прекрасно и замечательно. Даже радости и огорчения сквозь время смотрятся совершенно по-другому. Коллектив газеты состоял из профессионалов, каждый был личностью.

Хоть в то время и работала цензура, мы находили возможность писать, закладывать фундамент, на котором потом работало следующее поколение журналистов, которые пришли уже после отмены цензуры. И каждый из нас внес вклад в работу газеты (подробности).

Андрей Константинов – писатель, генеральный директор Агентства журналистских расследований: «Первое мое расследование называлось «Рэкет»: 

– Я пришел в «Смену» в 1991 году и сразу сказал, что буду заниматься криминальной журналистикой. Написал на полосу очерк «Рэкет» про организованную преступность, и на этом сразу закончился мой испытательный срок. Сразу появилось агентство расследований «Смены» – оно просуществовало года два. Я действительно принес в «Смену» методику сыска. У нас были расследования, касающиеся настоящих убийств, и то, что депутат Заксобрания Шутов сел в тюрьму на пожизненное, это отчасти наша заслуга. И наш риск, потому что он собирался «разобраться» и со мной, и с Александром Горшковым (ныне – главным редактором «Фонтанки»). Меня многие грозились убить, но большинство из них уже сами на том свете: Вячеслав Шевченко, Коляк, Кирпичев – он погиб за три дня до суда со мной.

Интереснее всего сложилась ситуация с одним чиновником: он распределял в Петербурге гуманитарную помощь, а я как раз занимался вопросом, куда она утекает. У чиновника были знакомые бандиты, которые помогали ему воровать, и он этим бандитам заказал со мной «разобраться». Поскольку один из бойцов меня знал еще по университетской сборной, он меня предупредил, а я посоветовал поговорить с заказчиком еще раз и записать все на диктофон. Словом, чиновник, когда ему прокрутили запись, стал полезным информатором. Сейчас он в Москве. Должность у него генеральская, но не в Кремле.

НИКА СТРИЖАК 

В 1988 году начала работу в «Смене» в отделе писем, затем перешла в отдел культуры. В 1993 году приступила к работе на Пятом канале.

Иногда возраст даже помогал мне – мне отвечали откровенно. И надо сказать большое спасибо всем героям, которые этого мелкого мальчишку воспринимали всерьез и давали интервью, комментарии. Я всех с благодарностью вспоминаю. —

– В эти годы в газете трудились такие звезды, что выделять кого-то конкретно было бы неправильно. Взошла звезда Андрея Константинова. Александр Горшков создал мощную информационную службу. Татьяна Лиханова тогда специализировалась не только на градозащите, но и выпускала рубрику «Ночная Смена» – игривое, фривольное приложение.

Правда, тиражи «Смены» падали. Но они у всех падают до сих пор. Если есть, чему падать, конечно.

Геннадий Селезнев (1947-2015), главный редактор газеты «Смена» в 1975-1980 годах

Руководить редакцией пришел с должности заместителя заведующего обкома ВЛКСМ. Заочно окончил факультет журналистики ЛГУ. После «Смены» возглавлял газету «Комсомольская правда», затем – «Правду». В 1993 году был избран в Госдуму, с 1996-го по 2003 год являлся ее председателем. В 2009-м ушел из политики.

Татьяна Федорова, главный редактор «Смены» в 1981-1986 годах: «Куда бы ни перешел бывший сменовец, я узнавала его по стилю»: 

– Когда я работала в «Смене», она еще была рупором комсомола и мы были обязаны публиковать очень много официоза: все материалы ТАСС, решения ЦК КПСС, решения пленумов, обкомов партии и комсомола.

Мы, в частности, брали интервью у Валентины Матвиенко в бытность ее первым секретарем горкома ВЛКСМ.

Причем в начале перестройки официоза стало еще больше, ведь Михаил Горбачев все время ездил, встречался с народом, и все это надо было освещать. Но уже прозвучала известная фраза «Партия, дай порулить!», и комсомол уже так жестко не диктовал условия: мы стали более свободны в выборе своих героев и стало чуть интереснее работать. 

Вообще, мои годы руководства были самыми спокойными: работал стабильный коллектив, в котором были свои «старики» и своя молодежь, которая все время приходила и уходила. Стиль и почерк сменовцев я все время видела, куда бы они ни перешли, в каких бы ни осели редакциях. Это было уникальное сочетание опыта и молодости. 

Галина Леонтьева, редактор «Смены» в 1990-1992 годах: «Мы хулиганили, конечно»: 

– В «Смену» я попала из газеты Волосовского района. Работать в «Смене» в ту пору было моей горячей мечтой, но с областной пропиской туда не брали. Я победила в профессиональном конкурсе «Время, отлитое в строки», и только тогда меня взяли: подошли с этим предложением, как только я спустилась со сцены. Волосовский район я не забывала: написала, например, про совхоз «Ударник», который размещался в бывшей усадьбе Рерихов. Сейчас там музей. А тогда редактору Татьяне Федоровой объясняли, что такие художники, как Рерих, нам не нужны, поэтому статью нельзя печатать.

Очень жаль, что газеты, которая просуществовала почти сто лет – треть всей жизни города, больше нет. —

Сергей Балуев, редактор «Смены» в 1994-1998 годах: «Это была эйфория»: 

– Я пришел в «Смену» в 1985 году корреспондентом отдела рабоче-сельской молодежи. Захочешь, бывало, написать что-то про рационализаторов, но выясняется, что они там у себя в бюро все евреи, а квота на героев-евреев – два человека в месяц. Приходится ждать, пока месяц кончится и другой начнется.

Или вот интервью с Ельциным – в 1980-е, когда он был в опале. Ельцин лично его вычитывал и визировал, но у нас оно так и не вышло. Хотя тогдашний редактор Виктор Югин был куда более смел, чем другие редакторы. 

И все-таки это было самое веселое время. Все в редакции были молодые, бодрые, красивые. Гоша Урушадзе в 18 лет возглавлял отдел «Факс уполномочен заявить», а Саше Горшкову, когда он пришел работать, было 19. Каждый день приносил сюрпризы: вчера ты ругаешь Сталина, а сегодня замахиваешься уже на Ленина. 

Множество петербургских политиков обязаны своей карьерой именно «Смене». Мы публиковали списки кандидатов, разъясняли, кто на какой платформе (большинство было на демократической), хотя сейчас это, наверное, трактовалось бы как незаконная агитация.

«Смена» как главная демократическая газета становилась все популярнее, так что «Московский комсомолец» рядом с ней просто терялся: у «Смены» в ту пору было гораздо больше шансов стать федеральной прессой. Если в 1980-е годы штат сотрудников составлял 50 единиц, то в 1990-е было уже 140. Мы уже собирались распространяться на Красноярск, но логистика не поспевала за фантазией.

Были переговоры с известным медиамагнатом Робертом Максвеллом, они тоже хотели нас издавать – за рубежом. Потом этот миллиардер поплыл на яхте и его смыло, так и сорвался выход «Смены» на международную арену.

Виктор Югин (1941-2013) возглавлял «Смену» в 1986-1990 годах.

В «Смену» пришел из газеты «Октябрьская магистраль». Именно при нем газета начала активно поддерживать перестройку. Был избран депутатом Верховного совета СССР, стал членом президиума. С 1992-го – глава ТРК «Петербург», с 1993-го – начальник отдела общественных связей Петросовета (далее – Законодательного собрания).

– «Смена» стала первой независимой газетой в Советском Союзе, официально поменяв учредителя: вместо обкома комсомола им стал трудовой коллектив редакции. Именно тогда состоялась знаменитая голодовка сменовцев на Исаакиевской площади, правда, продлилась она только один день. Коллектив протестовал против нежелания Ленсовета регистрировать газету в новом статусе. Потом начались проблемы с бумагой, потому что в СССР были только три комбината, выпускавших бумагу для газет, и ближайший – в карельской Кондопоге – нам ее продавать отказался. Пришлось даже копать картошку для сотрудников комбината, чтобы наконец получить бумагу. С учетом того, что газета тогда выходила тиражом 350 тысяч экземпляров, бумаги нужно было много.

«Смена» во многом была первой, и это ее главная заслуга. После нас другим журналистам было уже проще: они, замахиваясь на какую-то тему, ссылались на то, что «Смена» об этом уже писала.

Мы занимались не только серьезными вещами, но и хулиганили, конечно. Помните историю с «Ленин – гриб»? Эту идею на телевидении обсуждали Курехин с Шолоховым. Мы сначала опубликовали статью «Ленин грибом не был», где всерьез обсуждали эту теорию с учеными. Потом появилась статья, что Ленин был девочкой. Да, это не имело отношения к новостийной журналистике, но мы пытались рутину прорубить и сказать что-то человеческим голосом. Шведский консул, помнится, говорил, что хохочет над каждым номером «Смены» и видит, как в стране нарождается демократия.

Постоянно мы пробивали головой очередной потолок: критиковали КГБ, критиковали даже Горбачева. Первыми написали про дедовщину, ведь до нас такого явления в Советской армии просто не было. Правда, пришлось ехать в Москву, в Минобороны, чтоб подписали статью. До обретения независимости газету каждый день вычитывали цензоры: гражданский – он сидел там же, в здании «Лениздата», и военный – если в номере упоминалась армия или предприятия военно-промышленного комплекса. Наши военные цензоры вычитали материал и отказались его пропускать, а без их метки типография не взяла бы номер в работу. Тогда журналистка Татьяна Зазорина отвезла его в Минобороны, поплакала, потопала ногами, включила все свое обаяние, и материал о дедовщине, пусть в кастрированном виде, но вышел в печать. 

Я помню два очень счастливых момента в моей жизни. Первый – во время командировки в Париж, я тогда, в частности, взяла интервью у Эдуарда Лимонова – первая из российских журналистов. Второй – первомайская демонстрация году в 1990-м. Тогда под нашими окнами прошла колонна, как они тогда назывались, младодемократов. И у них всех в руках была газета «Смена». И они видели, что мы стоим в окнах, и салютовали, скандировали: «Смена, сме-на!» А мы поняли в тот момент, что делаем что-то важное не для читателя-одиночки, а для всей страны.

Алексей Разоренов, главный редактор в 1992-1994 годах: «Тиражи у всех падали»: 

– В годы, когда я возглавлял «Смену», демократическая администрация города старалась взять ее под контроль. Была даже создана особая комиссия по отысканию доли города в имущественном комплексе газеты «Смена». Это должно было, по замыслу комиссии, дать возможность управлять газетой. Я разъяснил, что долей города в имуществе «Смены» при желании можно признать некоторое количество руинированной совдеповской мебели – столов и стульев, а также пневмопочту. И что все это они могут забрать в любой момент, лишь бы не домогались доли.

Вокруг «Смены» кружили несколько банков, которые в итоге прибрали ее к рукам. А мне были обещаны неприятности по линии контролирующих органов – в этих условиях я счел за лучшее самому уйти с этой должности. Возможно, я ей с самого начала не подходил.

Олег Руднов (1948-2015), основатель «Балтийской медиа-группы»

Учился в Ленинградском университете одновременно с Геннадием Селезневым. В 1990 году работал инструктором идеологического отдела горкома КПСС, затем создал радиостанцию «Балтика» – коммерческую, но с российским капиталом. В 2004 году образовал «Балтийскую медиа-группу» (БМГ), куда помимо «Балтики» входили газеты «Вечернее время», «Невское время», «Смена», «Балтийское информагентство» и канал «100 ТВ». БМГ прекратила свое существование сразу после смерти Руднова.

Сергей Черных, редактор «Смены»  в 1998-1999 годах:

«Отпросился у главреда «Комсомольской правды» в то время, потому что не мог упустить шанс пожить в любимом городе и порулить чрезмерно уважаемой мной газетой. До сих пор, несмотря на кучу нюансов, благодарен всем, кто втянул меня, москвича, в эту авантюру». 

Алла Белякова, главный редактор в 1966-1973 годах: «Никогда столько не танцевала, как тогда»:

– Я пришла на работу в «Смену» в 1956 году. Времена были сложные: всего 10 лет прошло после окончания Великой Отечественной войны, и холодная война шла полным ходом. Требовалось защитить молодежь от разных «даров» и соблазнов. Поэтому «Смена» не только рассказывала о трудовых успехах, но и занималась моральным воспитанием. Ведь молодые люди оставались без присмотра как раз тогда, когда они не работали.

«Смена» тогда помогала организовывать разные балы, лотереи, чтобы молодежь не болталась по улицам. Все залы в Василеостровском районе – Училища Фрунзе, Завода Козицкого, Академии тыла и транспорта – готовы были предоставлять эти залы для танцевальных вечеров. Мы столько танцевали, сколько я потом не танцевала никогда. Комсомол пробивал, а «Смена» рекламировала комсомольские свадьбы, открытие в Ленинграде первого Дворца бракосочетания – на набережной Красного Флота, первого Дворца малютки. 

– Еще было движение «Ни одной пустой парты»: мы старались, чтобы все молодые люди обязательно учились и ни одна парта в школах рабочей молодежи не пустовала. На газетных страницах раскрывались темы против свободной любви, теории «стакана воды» и т.п.

Михаил Бекташев, наш художник-карикатурист, высмеивал стиляг и фарцовщиков. Иногда, наоборот, заступались за молодых, если им хотелось какой-нибудь вольницы, следования моде. Например, в редакцию пожаловались студентки Института культуры, которым запретили приходить в брюках на занятия. Мы организовали встречу-дискуссию с читателями и пригласили на нее балерину Татьяну Вячеслову. Она пришла в брючном костюме и тем самым сразу прояснила свою позицию. И все поняли, что, раз уж балерина не считает зазорным выходить в брюках в город, значит, и другим девушкам это позволительно. Но смотря куда.

Когда у нас появилась рубрика «Пешком по городу» Эдуарда Аренина, читатели стали делать книжки из подшивок. Приятно, что некоторые газеты в погоне за тиражами точно так же, в виде «книги в газете» печатали детективы. Но наш подход оказался элегантнее. Все равно читатели по воскресеньям заранее приходили к киоскам, чтобы купить экземпляр, потому что боялись, что им не достанется.

– Не надо было думать, где достать бумагу, нас заботило только, как воткнуть «Ленинградской правде» – опередить и сделать интереснее. Например, именно «Смена» взялась в 1980-е годы за ликвидацию компьютерной безграмотности. Большим стройкам мы тоже уделяли внимание: про ленинградскую дамбу у нас была специальная полоса – «Заслон», а на стройку газопровода в Уренгой корреспонденты ездили в командировки.

Ошибки на полосе – кошмар для редактора и радость для читателя. По воспоминаниям Татьяны Федоровой, сами верстальщики иногда шутили, меняя местами две-три буквы, чтобы получилась непристойность. Почему их не увольняли? Да потому, что найти хорошего верстальщика труднее, чем редактора.

Одна из таких ошибок запомнилась не только сменовцам. Это было фото, купленное ТАСС у какого-то западного агентства с изображением жертв американцев во Вьетнаме. Под снимком с отрезанными головами стоял титр: «Работают парни с «Электросилы». По одной версии, верстальщик перепутал подписи к двум разным фотографиям. По другой, подпись была в два раза длиннее и потеряла начало. Было что-то вроде «Чтобы такое не повторилось, работают парни с «Электросилы» (и перечисляют деньги в антивоенные фонды).

По сравнению с этим кажутся безобидными шутки неизвестного верстальщика, засунувшего в ряд «тассовок» (информационных сообщений от ТАСС) фейковую новость об открытии в Ленинграде к 7 ноября нового свиноводческого комплекса. По поводу комплекса в редакцию звонил сам Григорий Романов, который удивился, почему ему самому об этом неизвестно. Шутка оказалась совсем не безобидной, потому что редактор лишился работы. «Тем не менее я помню случай, когда в выходных данных девятку заменили на шестерку, – вспоминает экс-редактор Алла Белякова. – Кажется, получилось в итоге, что газета издается с 1619 года. О просчете добрые люди тут же доложили в обком, но первый секретарь Толстиков сказал: оставьте их (то есть нас) в покое».

Немудрено, что редакторы перестраховывались. «Однажды Татьяна Федорова запретила мне ставить на полосу традиционную фотографию из Киева с памятником князю Владимиру, крестителю Руси, – вспоминает Лев Сидоровский. – Памятник с крестом? В комсомольской газете? Убрать немедленно! И крест в итоге замазали». А Аркадий Соснов вспомнил, как едва не слетела безобидная развлекательная заметка о дельфинах: в ней сообщалось, что у дельфинов есть такой орган – мелон, который помогает им ориентироваться в воде. «Эти сведения могут относиться к оборонной тематике», – разъяснил лениздатовский цензор. В итоге заметку сократили наполовину, а чтобы это было не очень заметно, сделали к ней пятиэтажный заголовок, а Соснову объявили выговор за срыв графика сдачи номера. 

Адреса «Смены» 

В первом номере газеты «Смена» упоминались два адреса. Дневной – на Троицкой (ныне улица Рубинштейна), 15-17. Ночной – на Красной (ныне Галерная улица), 40. Проще говоря, там размещалась типография. 

В годы войны, в предвоенные и послевоенные годы редакция находилась на Социалистической, 14.  

Третьим и самым известным адресом стало здание «Лениздата» на Фонтанке, 59. Здесь «Смена» проработала с 1964-го по 2001 год. В соседнем здании (набережная Фонтанки, 57) размещалась Типография имени Володарского. 

С 2002-го по 2004 год «Смена» занимала помещения бывшей парфюмерной фабрики «Северное сияние» на улице Марата, 69-71. Печать осуществлялась в типографии Угольной гавани. 

Последним адресом «Смены» стал объединенный офис «Балтийской медиа-группы» на улице Мира, 34. 

Над выпуском работали корреспонденты «Петербургского дневника» Нина Астафьева, Тамара Скороделова.

Над оформлением трудились Татьяна Беличенко, Ксения Ахметжанова.

Фото: Александр Глуз, Дмитрий Фуфаев, Роман Пименов. 

Ответственный редактор – Максим Сю.