Последнее в апреле выездное заседание коллегии Московского окружного военного суда, рассматривающей дело о теракте в метро, отметилось иском в 1,1 миллиона рублей и неожиданными признаниями свидетелей. Объявив об отложении слушаний до 14 мая, председательствующий судья Андрей Морозов обозначил «ближайшие перспективы». Процесс, который, как предполагалось изначально, не должен был стать длительным, с большой долей вероятности, охватит ближайшие 2 месяца. На май и начало июня суд график заседаний уже определил. В мае пройдет 10 заседаний. Основная причина, по которой процесс затормаживается, – неявка целого ряда потерпевших и свидетелей, часть из которых не удается разыскать, поскольку люди сменили адреса и номера телефонов.

Иск на миллион

Из более чем сотни потерпевших лишь единицы к настоящему моменту получили статус гражданских истцов. Самую большую сумму заявило ГУП «Петербургский метрополитен» – более 110 миллионов рублей. Сегодня «копилка» материальных претензий пополнилась: одна из пассажирок четвертого вагона, где прогремел взрыв, представила суду исковое заявление на 1,1 миллиона рублей. По 100 тысяч к каждому из 11 фигурантов.

Как пояснила потерпевшая, она до сих пор испытывает периодические головные боли и не может «нормализоваться». В этой связи, по ее словам, вынуждена работать лишь пару месяцев, увольняться, восстанавливать силы и через некоторое время искать новую работу.

«Я передвигаюсь по городу только в такси, потрачена колоссальная сумма. Общественным транспортом могу пользоваться только в сопровождении друзей», – обосновывала заявленную сумму Дарья Фефелкина.

«Мы искренне сочувствуем всем потерпевшим, но не можем согласиться с этим иском, так как невиновны в том, в чем нас обвиняют», – изложил солидарную позицию выступивших против иска подсудимых один из обвиняемых.

«Лично я не причастна к преступлениям и не могу никакого иска принять, извините», – добавила Шохиста Каримова.

«Мы сами здесь пострадавшие по этому делу», – сказал вдогонку Ибрагимжон Эрматов.

Адвокаты поддержали позицию своих подзащитных. Суд же признал девушку гражданским истцом и приобщил ее заявление к материалам дела.

«Национальный» вопрос

Большинство подсудимых были задержаны в ночь на 6 апреля 2017 года в одной из квартир дома 22, корпус 1, по Товарищескому проспекту. Там же, по версии следствия, собирались взрывные устройства, одно из которых обнаружили в квартире при обыске.

Жившая в соседней квартире Ирина А., отвечая на вопрос председательствующего, пояснила, что никто из сидящих в «аквариуме» ей не знаком. Девушка рассказала, что в квартире, обитатели которой были задержаны в апреле 2017-го, некоторое время жили супружеская пара с ребенком и пожилой мужчина. По ее словам, неславянской внешности.

«Я не знаю, в какой момент они съехали. Но где-то за месяц или недели за три до теракта я ехала в лифте с тремя молодыми людьми, которые вышли вместе со мной на этаже и зашли в эту квартиру. Они тоже были не славяне. Как себя вели? Спокойно. Поздоровались, мы поднялись на этаж и разошлись», – рассказывала свидетельница.

«Вы азиатскую национальность от кавказской можете отличить?» – допытывалась прокурор.

«Да. Значит, это были кавказцы», – ответила свидетельница,

«Посмотрите на подсудимых еще раз. Скажите, они кавказцы или азиаты?» – обратился к стоявшей у трибуны девушке адвокат Марат Сагитов. «Думаю, кавказцы», – заявила та, заставив некоторых присутствующих в недоумении округлить глаза.

«В эту квартиру заносили сумки? Какое-то движение происходило, когда сотрудники полиции появились?» – подводила к главному прокурор.

В ответ свидетельница пояснила, что около 5 утра 6 апреля 2017 года ее разбудил шум на лестничной площадке, «словно кто-то дерется». Посмотрев в дверной глазок, она увидела «людей в черном», смекнув, что это силовики. Спустя 2,5 часа жильцов подъезда эвакуировали.

«Мы сначала ждали у подъезда, а потом нас отправили в ближайший детский сад», – уточнила свидетельница.

С ее слов, какой-то шум она слышала и около 4 утра, но значения ему не придала. Все остальное время соседи ничем ее не тревожили, звуков строительных инструментов или резки металла она никогда из той квартиры не слышала, во всяком случае, в то время суток, пока была дома.

Противоречия между показаниями

В связи с наличием «существенных противоречий между показаниями, данными в судебном заседании и на стадии предварительного следствия», по ходатайству стороны обвинения, был оглашен протокол допроса свидетельницы от 29 января 2018 года из тома дела №74. Тогда девушка рассказывала следователю о соседях «азиатской национальности, узбеках», которые вели «замкнутый образ жизни».

«Могу сказать, что в ночь с 5 на 6 апреля 2017 года в данную квартиру приносили какие-то сумки. Мне показалось, что кто-то въезжал. Я посмотрела в глазок и увидела, как носят жильцы какие-то сумки. Я не стала открывать дверь и не разглядела их лиц, а через некоторое время услышала сильный грохот. Я еще раз выглянула в глазок и увидела мужчин в черном. В дальнейшем поняла, что работали сотрудники правоохранительных органов», – зачитывала текст протокола прокурор Надежда Тихонова.

Девушка пояснила, что следователь «не совсем точно записал» ее показания, а именно – по поводу сумок. «Вопрос был задан, возможно ли, что этот шум, который я слышала, был связан с тем, что носили какие-то сумки. Я предположила, что да. Но в глазок я смотрела только когда стоял очень сильный шум, увидев людей в темном», – уточнила свидетельница.

На вопрос прокурора и председательствующего судьи, почему же у нее не было замечаний к протоколу, девушка ответила, что, поскольку следователь пришел к ней домой очень поздно, она подписала документ, не прочитав его внимательно.

Вопрос о сумках для защиты – один из принципиальных. Как ранее пояснял «ПД» адвокат Марат Сагитов, этими показаниями жильцов дома на Товарищеском проспекте следствие, по его мнению, «пытается закрыть пробелы».

Откровения офицера ФСБ

Еще одна бывшая соседка подсудимых Светлана А., проживавшая этажом выше, решила подойти к «аквариуму», чтобы рассмотреть фигурантов получше, указав затем, что раньше встречала Дилмурода Муидинова. Квартиру, где задержали фигурантов, по ее словам, многие годы сдавали разным людям, а «все съемные квартиры не внушают доверия». Молодые мужчины, со слов свидетельницы, поселились ближе к зиме 2016 года.

«Я сразу поняла, что что-то не то. Все время угрюмые, молчаливые, глаза всегда прятали. Скрытные они даже», – охарактеризовала соседей женщина. И пояснила: не шумели, ремонт не проводили.

В ночь на 6 апреля 2017 года свидетельница, с ее слов, находилась в «эмоциональном напряжении», в 1 час 20 минут услышала, что этажом ниже остановился лифт и кто-то вошел в ту самую квартиру. Около 5 утра донесся сильный шум, женщина спустилась и увидела «людей в черном». 

«Они сказали, что идет спецоперация, идите домой. Около 7 утра я вышла из дома и офицер ФСБ сказал, что решается вопрос об эвакуации. Спрашиваю: "Что, террористы?" Он отвечает: "Да". Я ему: "А как вы на них вышли?" А он мне: "Звонки привели"», – повествовала женщина о внезапных откровениях некоего сотрудника спецслужб, якобы посвятившего первую встречную в то, что обычно хранится в тайне.

При этом женщина заявила в суде, что утром 5 апреля по дороге в поликлинику встретила двух мужчин, одним из них якобы был Акрам Азимов, на которого свидетельница указала пальцем. «А потом его задержали в Москве, я в новостях увидела», – продолжала она.

«Я в Петербурге никогда не был. В тот день 5 апреля находился не в России, а в своем родном городе, и это подтверждается документами, в том числе моим паспортом», – заявил Акрам Азимов, отвечая на вопрос судьи, бывал ли он когда-нибудь на Товарищеском проспекте.

После этого судья Андрей Морозов объявил перерыв в слушаниях до 14 мая, предварительно уточнив, все ли адвокаты ознакомились с материалами дела. Защитники пояснили, что неизученными остались только вещдоки, попросив их предоставить. В том числе и самодельные взрывные устройства, обнаруженные на станции «Площадь Восстания» и в квартире на Товарищеском проспекте.