– Мария Кирилловна, мы с вами находимся в Большом драматическом театре имени Георгия Товстоногова. Что для вас значит это место?

– Рассказ нужно начинать с 1965 года, когда я родилась. В этот год Большой драматический выпустил знаменитый спектакль «Три сестры». Папа играл Соленова, Зинаида Шарко – Ольгу, Эмма Попова играла Ирину, а Татьяна Доронина – Машу. Я родилась, когда все они были на гастролях в Германии. Папа оттуда прислал телеграмму: «Поздравляю с дочкой Машей».

Мои первые детские впечатления – это, конечно, репетиции «Ревизора». Это была первая «театральная бацилла», которая попала в меня. Кстати, здесь, в театральной экспозиции, находятся фотографии и папин костюм из этого спектакля.

Итак, 1972 год, я сижу в директорской ложе, смотрю прогоны спектаклей. «Ревизор», «Протокол одного заседания», комедию «Энергичные люди»… Дальше я учусь в школе, меня приводят сюда на спектакли по воскресеньям, потому что не с кем оставить. И это было для меня счастьем!

А потом я выбираю эту профессию, иду в институт и учусь на кафедре, которой руководит Георгий Александрович Товстоногов, тогда – художественный руководитель этого театра. Это, конечно, вся моя творческая жизнь.

– Каким было ваше детство?

– Детство – такая чудесная пора. Хотя столько проблем, сколько бывает у детей, даже во взрослой жизни нет. Человек растет, входит в социум, человеку очень важно найти свое место в этом социуме. Ему очень важно, чтобы вокруг были друзья, чтобы было интересно, свободно, весело. Моменты абсолютного счастья. Вот таких моментов, когда ты абсолютно счастлив, потом в жизни просто не бывает. И это, конечно, всё связано с детством. Это основа, защита, любовь. И всё это у меня было.

– В детстве вы занимались балетом и музыкой. А как пришли к драматическому театру?

– Я мечтала стать балериной и занималась в хореографическом кружке во Дворце пионеров. Занималась довольно долго, с детского сада и до пятого класса. Семь лет. А в пятом классе нужно было решать: либо ты продолжаешь учиться в средней школе, либо идешь в Вагановское училище (Академия русского балета имени А.Я. Вагановой. – Ред.). Передо мной встала эта проблема. К нам периодически приходили педагоги из Вагановки и отсматривали. А я была такая тощая, с отличной выворотностью, но у меня не было подъема. Это носочек тянуть в пуантах, на пальцах. Мне сказали: «На классику мы вас не возьмем, но возьмем в характерный». Я была очень огорчена, и папа почему-то меня в этом поддержал. Хотя мама удивлялась – мол, «какая разница, иди в характерный, если так хочешь быть балериной». Но для меня это была трагедия, столько слез! Мы с папой решили: раз не берут на классику, я вообще не буду балериной. (Смеется.)

С того момента я решила, что, если не балериной, тогда стану драматической актрисой. С алгеброй, математикой, физикой, химией у меня всегда было не очень. А вот участвовать в школьных спектаклях – это мне нравилось. Уроки литературы нравились. Поэтому такой выбор было достаточно легко сделать. К тому же я выросла в актерской семье. Мои дед с бабушкой тоже были актерами. У нас давняя актерская династия.

– Вы окончили Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии. Как вспоминаете те годы и своих учителей?

– С огромным уважением, благодарностью и счастьем, что я застала эту замечательную театральную школу в том первозданном виде, когда преподавали Аркадий Кацман, Владимир Петров, Рубен Агамирзян. Георгий Александрович Товстоногов руководил кафедрой. У нас была замечательная речевая кафедра, танец и сценическое движение. Это были изумительные педагоги и мастера в своем деле.

– У вашего папы, легендарного Кирилла Лаврова, не было актерского образования. А вообще актер – это профессия или больше призвание?

– Это творчество. Если у тебя нет желания этим заниматься, нет желания чем-то поделиться с другими людьми, тогда всё это бессмысленно. До Константина Станиславского актером мог стать только очень талантливый от природы человек, у него должна была быть художественная актерская интуиция. Константин Сергеевич дал нам систему и школу. Он дал такую основу, потрясающие законы сценического существования, что теперь проблем для тех, кто хочет стать актером, гораздо меньше.

– В сложный для страны период, до 1992 года, вы служили в Театре юных зрителей. Как вспоминаете ту публику? И чем она отличается от современной?

– Театр юных зрителей – это вообще особая история. Это потрясающая школа для молодых актеров, которые только выпускаются из института, – потому что ты там работаешь 24 на 7. Ты играешь по 30 спектаклей в месяц, ты всё время востребован. Плюс наш ТЮЗ имени Брянцева – это потрясающий коллектив. И потрясающая атмосфера. После института меня и еще двоих ребят взял туда Андрей Дмитриевич Андреев, тогда он был главным режиссером театра, художественным руководителем. Мы попали в такую чудесную, творческую и человеческую атмосферу.

А что касается зрителя… Это были 90-е годы. Люди просто перестали ходить в театр. Театру было трудно соответствовать тем качественным переменам, которые происходили в стране. Он оказался не готов к таким социальным изменениям. И часто залы были пустые. Но благо это ТЮЗ, и у нас есть определенная публика – дети. Для них все-таки был репертуар и интересные спектакли, всегда были аншлаги. Но мы же ставили и взрослые спектакли, и вот на них всегда не хватало зрителя. Это были тяжелые времена для театра.

90-е годы – это такой период постмодернизма, что ли, когда уходил классический советский соцреализм, который царил до этого на сцене… А потом очень много стало меняться. Борьба за зрителя – она ведь идет до сих пор. Но мне кажется, что под него подстраиваться нельзя. Все-таки зрителя надо тянуть куда-то, а не опускаться до его уровня. Это опасно и ведет к некоторой деградации, ее мы сейчас иногда наблюдаем. Публика, конечно, меняется. Зритель, который ходил в тот БДТ, пока там были Георгий Александрович и мой папа, – это совсем другая публика. Сейчас она очень изменилась. И с приходом нового руководства публика очень поменялась.

– Как вы вспоминаете свое первое появление на сцене Большого драматического театра?

– Это было очень страшно, ведь я выросла в этом театре. Выйти на сцену, на которую я смотрела маленькой девочкой из-за кулисы… Я дебютировала в «Вишневом саде», где был потрясающий звездный состав. Что говорить, Алиса Фрейндлих играла Шарлотту! Я крепилась, мужалась, нахальничала, как могла. Репетируя Аню в «Вишневом саде», я еще продолжала работать в ТЮЗе и не думала переходить сюда. В ТЮЗе мне очень нравилось. У меня были потрясающие, замечательные роли. И вообще у нас была чудесная творческая компания. Переходить в БДТ мне было, скажем так, некомфортно.

– С 2002 года вы еще выходите на сцену Театра имени Андрея Миронова. А в чем отличие этого театра от других?

– Там была абсолютная творческая свобода, можно было экспериментировать, пробовать себя в разных ролях. В таких, которые мне бы в жизни не дали сыграть. Например, в «Детекторе лжи» по пьесе Василия Сигарева я играю люмпеншу, и это большое удовольствие – попробовать такую роль.

– В октябре на стадионе «Петровский» проходил футбольный турнир «Кубок Лаврова и Семенова» на призы газеты «Вечерний Санкт-Петербург», где вы приняли участие в церемонии открытия. Что самое важное для вас в сохранении памяти о вашем отце?

– Чтобы память была живой. Кубок начинался с турнира между петербургскими театрами. И вот теперь турнир возродился. Это здорово и приятно. Участники, наверное, уже и не знают, кто такой Кирилл Лавров. Может, благодаря турниру многие заинтересуются, в честь кого играли на «Петровском».

А вообще, футбол – очень демократичная и любимая игра, особенно в Петербурге. Здесь нет мужчины, который, как мне кажется, не болел бы за «Зенит».

– Для вашей семьи футбол – особенный спорт?

– По сравнению с отцом я, конечно, не фанат. Мне темперамента не хватает. Папа болел так болел! Когда дома смотрел футбол по телевизору, кричал так страшно, что мы с мамой прибегали в комнату – боялись, что что-то произошло.

– В одном из интервью вы рассказывали, что папа дал вам совет: «Не надо сильно переживать из-за неудач. И не стоит слишком радоваться победам». Вы придерживаетесь этой рекомендации?

– Это очень сложно, потому что мы все тщеславные, нам всем хочется удачи, успеха. И когда они приходят, безусловно, у тебя башню начинает сносить. Но совет – он для того и совет, чтобы корректировать его под себя. Не знаю, насколько у меня получается, но в голове я это всегда держу.

– А что для вас семья?

– Это первое, что для меня важно. Семья у меня на первом месте, как и у моих родителей. Институт семьи, который был заложен в меня в детстве, работает и сейчас.

Дальше – добыть деньги для семьи. А как я могу заработать? Сыграть спектакль, где-то сняться… Поэтому творчество для меня становится достаточно утилитарным, к сожалению. По сравнению с юностью, когда ты творчески горишь, тебе хочется и это попробовать, и то. Но вот после шестидесяти…

Да, мне в этом году исполнилось шестьдесят… Ты уже спокойнее относишься к этим вещам. Но сейчас мне предложили поучаствовать в спектакле в БДТ. И, конечно, это радость. Всё мое актерское нутро ликует.

– Какой он, ваш Санкт-Петербург?

– Он любимый. Он поддерживает, когда очень плохо. Ты выходишь на Мойку или Фонтанку, гуляешь, и у тебя силы появляются. Петербург – город сложный. Он многих не принимает, кто-то его не любит. Я не из тех. Я его обожаю. Он меня формирует, учит, координирует. Он для меня как живой. Сейчас уже папы с мамой нет. И вот он для меня такой помощник, советчик. Я к нему отношусь как к живому человеку. Мне нравится, как он преображается. Я вижу многие восстановленные или даже вновь созданные прогулочные территории. Вдоль Кронверкской протоки и Александровского парка, например, сделали потрясающее прогулочное пространство. Я рядом живу и теперь там гуляю. Или, например, вдоль Карповки за Первым медицинским институтом всегда был забор и там нельзя было пройти, а теперь там замечательная прогулочная зона. В центре города. Радует, когда с любовью всё сделано.

– В чем заключается секрет успеха?

– Я не знаю. Я не считаю себя супер-успешной. Я просто всегда очень много работала. Трудилась, репетировала… Не знаю, что такое успех.

– А что для вас счастье?

– Чтобы все в семье были здоровы: моя внученька Ксюшечка, дочечка Оленька, муж Володя. Чтобы деньги были, чтобы можно было придумать какой-нибудь праздник.

– О чем вы мечтаете?

– Увидеть, как Ксюшка пойдет в школу, а потом приведет какого-нибудь молодого человека. Все мои мечты уже связаны с внучкой.

Посмотреть интервью полностью можно эксклюзивно в «ВК Видео».