– Елена Петровна, что лично для вас и для вашей семьи значит блокада Ленинграда?

– Я москвичка, и мои корни в Москве. Но блокада Ленинграда прошла красной линией через судьбу моей семьи.

Мой дед Владимир Валерьевич Черносвитов, журналист, 22 июня 1941 года находился в командировке в Ленинграде. Буквально на следующий день он пошел добровольцем в армию. Его как журналиста определили в газету «За родину». Но там он пробыл совсем недолго. В письме моей бабушке он объяснил, что писать будет после войны, а сейчас не время.

Из газеты дед ушел рядовым шофером в 390-й автобатальон, работал на легендарной полуторке на Дороге жизни. Не знаю, сколько он перевез эвакуированных, хлеба, сколько жизней спас. У меня нет этих данных. Есть факт – его в числе первых за работу на Дороге жизни наградили орденом Красной Звезды.

Потом он окончил школу младших командиров, получил офицерское звание, вернулся на Ленинградский фронт и защищал город до полного освобождения во фронтовой разведке. А потом пошел дальше на запад и погиб 23 марта 1945 года на западном берегу реки Одер близ города Кюстрин.

Ленинград для меня – это город, самым непосредственным образом связанный с историей семьи. И очень ценно, что я могу открывать для себя что-то новое, изучая историю своей семьи.

– Что Национальный центр памяти при президенте РФ подготовил к 81‑й годовщине освобождения города?

– Блокада Ленинграда – это не локальная история одного города, а та история, которая объединяет все регионы страны. Именно на этом мы ставим главный акцент в мероприятиях к 81-й годовщине блокады.

На пресс-конференции будет прямое включение регионов, которые принимали промышленные предприятия из Ленинграда и которые сохраняли культурное наследие, приютив артистов и тем самым, кстати, получив импульс в развитии этих направлений у себя.

В этот же день будет открыта выставка, в методологической основе которой – ключевые точки памяти о блокаде как о геноциде. Очень важно, что на экспозиции будут представлены фотографии из разных регионов: из Ярославля, Сибири, Перми… В годы блокады вся страна помогала Ленинграду. Выставку можно увидеть на нашем сайте. А в Москве на Арбате и в Ленинграде (в эту дату язык не поворачивается называть город Петербургом!) у Главного штаба, у исторического парка «Россия – моя история» и, безусловно, на Пискаревском мемориале откроется выставка о блокаде, которая в середине января размещалась в Совете Безопасности Организации Объединенных Наций.

– Сложно ли было организовать выставку о блокаде Ленинграда в Нью-Йорке?

– Огромные слова признательности, конечно, Министерству иностранных дел России и российской миссии в Совете Безопасности ООН. Именно они выступили инициаторами.

Сложно ли было сделать ее в методологическом плане? Однозначно сложно. Нужно было учитывать и подход Запада к восприятию исторических событий. Просто рассказ о хронологии не произвел бы того впечатления, которого мы хотели достичь. Мы пошли именно по пути создания ключевых точек, мест памяти, которые давали однозначное понимание, что да, блокада – это геноцид.

А еще были определенные лексические и терминологические нюансы. Например, как назвать блокаду на английском? В английском есть слово siege, что означает «осада». Осада пусть и нечастое явление в истории, но ставить в один ряд осаду Трои и блокаду Ленинграда не хотелось. Поэтому с позиции исторического суверенитета мы использовали термин «блокада», обозначив, что это осознанная целенаправленная осада с целью уничтожения города и его жителей.

– Получилось ли донести все это до дипломатов из стран бывших союзников СССР по антигитлеровской коалиции и дипломатов из стран, которые входили в противоположный лагерь?

– Здесь другой вопрос: хотят ли они это видеть? Может, и не хотят, но не увидеть не могут. Вряд ли мы сумеем кого-то переубедить, но не заметить и забыть мы не дадим возможности.

– Почему блокаду Ленинграда и зверства немецко-фашистских войск в других регионах было важно признать геноцидом советского народа?

– Потому что, согласно нормам международного законодательства, это был геноцид по составу преступления. И мы подошли к правдивой, правильной оценке, которая базируется на документах. Это не политическая конструкция, это судебные решения.

Почему важно говорить о геноциде? Если речь идет о борющемся народе, возникает вопрос: а чему именно он противостоял, что именно отвоевал? Об этом спрашивает прагматичная молодежь. И надо отвечать прямо и правдиво.

Только осознавая, что нацистская Германия предприняла запланированный геноцид советского народа, можно понять все величие подвига наших солдат в освобождении мира от нацизма.

Сначала память должна быть очень неформальной, а уже потом подкрепляться академическими знаниями и верифицированными фактами. Вот тогда она будет жизнеспособна и сможет устоять перед деструктивными воздействиями извне.