В Государственном мемориальном музее обороны и блокады Ленинграда прошла торжественная церемония передачи реликвий времен Великой Отечественной войны, найденных в ходе поисковых работ, потомкам военнослужащих.

«Это очень трудная задача – установить данные бойцов, останки которых находятся в безымянных могилах. Это очень трудная задача – поднимать останки людей и не знать, удастся ли идентифицировать и найти родных и близких. Зачастую солдаты остаются безымянными. Но для каждого из нас – музейного работника, историка и поисковика – большой праздник, когда удается найти что-то конкретное», – прокомментировала директор Государственного мемориального музея обороны и блокады Ленинграда Елена Лезик.

А под каской 16 бойцов...

От кого-то осталась фляга, кто-то скинул орден, понимая, что плена не миновать, а кто-то потерял каску – сбили или слетела, когда падал без сознания в чапыжник, а после и не встал.

«Тогда мы работали к Карелии, в местах боев Третьей Фрунзенской дивизии народного ополчения Ленинграда. В ней было большое количество политехников, поэтому мы часто туда ездим. И тут в кустах и ельнике, через который сложно было продраться, раздался очень хороший сигнал – мы нашли орден Красной Звезды. Тогда удалось установить имя бойца и оперативно найти родственников. Но, к сожалению, так бывает не всегда», – рассказывает о работе поисковиков ведущий специалист Музея истории СПбПУ, командир поискового отряда «Доброволец-Политех» Артем Соловьев.

Останки безымянных героев можно найти повсюду. Артем рассказывает, как однажды они просто поехали к одному из поисковиков на дачу, под Гаврилово. И также просто вышли с приборами в лес. И наткнулись на ту самую каску. А если быть точнее – на каску-халхинголку, она же шлем стальной СШ-36. А под ней 16 бойцов. Безымянных, к сожалению, имена восстановить так и не смогли.

Плечом к плечу

Официально поисковая деятельность начала свою историю с периода перестройки, напоминает специалист научно-просветительского отдела Государственного мемориального музея обороны и блокады Ленинграда, основоположник поискового движения на Северо-Западе Георгий Стрелец.

«До этого возбранялось – потери в войну не очень афишировались, – отмечает он. – На местах боев стояли величественные и грандиозные памятники, и считалось, что непохороненных солдат нет. Но в конце восьмидесятых годов ситуация изменилась – начали проводиться первые вахты памяти, поисковые работы на местности и камерально – в архивах. И так организовалось официальное поисковое движение».

Почему было тяжело с поисковой деятельностью до начала перестройки? Возможно, раны были еще слишком свежими. Многие ветераны до сих пор не могут говорить о том ужасе, которые пережили на войне.

«Мой отец воевал на Невском пятачке, часто бывал на местах боев, на местности и природе, встречах ветеранов. И меня брал с собой. Он рассказывал, что происходило, но старался вспоминать хорошее. Вот я и заинтересовался», – называет причину становления поисковиком Георгий Стрелец.

Когда он был студентом Ленинградского университета, с однокурсником нашел на Невском пятачке останки солдата, а на нем – солдатский медальон.

«Это был 1971 год. Я до сих пор помню, что звали его Алексей Игнатьевич Минченков, младший сержант, 1921 года рождения. И я отдал его в милицию. Тогда найти его родственников не удалось. Но позже я все же смог сделать это. Но уже был 2014 год. Оказалось, что это был однополчанин моего отца, вероятно, они были даже знакомы, хотя спросить некого», – вспоминает Георгий Стрелец.

С потомками Алексея Минченкова, которые живут в Эстонии, Георгий дружит. Они приезжали на Невский пятачок, где более 80 лет назад их предки стояли плечом к плечу, защищая Родину.

Ради справедливости

В ходе поисковых работ, проводимых поисковым отрядом Front Line на территории Вырусского района республики Эстония, была обнаружена солдатская фляга с нацарапанной фамилией владельца – Парц. Руководитель отряда Андрей Лазурин, несмотря на все сложности, доставил ее в Музей обороны блокады Ленинграда. И именно ее так трепетно держала в руках Наталья, дочь Николая Парца, красноармейца 1926 года рождения и любящего папы, который катал ее на плечах по квартире и пел колыбельную на стихи Лермонтова «Спи, младенец мой прекрасный…».

«Представляете, прошло восемьдесят лет. И мне сейчас от моего двадцатилетнего папы придет вещь. Это звучит фантастически. Вероятность самой этой находки и того, что найдут меня, была невелика», – говорит Наталья Парц.

К сожалению, время идет, а память стирается. И такие находки – это способ не забывать. Потому что помнить героев справедливо.

«Почему мы занимаемся поисками? Справедливость, наверное. Всегда задаешься вопросом: зачем? А потом задумываешься и понимаешь, что я бы не хотел, чтобы я лежал на болотах забытый, чтобы по мне ходили грибники и лоси, и никто не знал, что я здесь», – аргументирует свою позицию Артем Соловьев.

Память важно беречь. А ведь она скрыта не только в вещах и архивных документах. Наследие героев – это жители нашей страны, считают участники церемонии.

«Действительно, уши у него такие же, как у тебя», – сказал своей дочери внук старшего техника-лейтенанта Григория Астафьева, чей орден Красной Звезды вместе с портретом были также переданы потомкам, когда девочка удивленно заявила папе о схожести.