– Ирина Юрьевна, Александр Викторович, расскажите нам о своем детстве, о родителях.

Ирина Соболева:

– Моя мамочка, царствия ей небесного, Лия Мабо, была очень талантливым человеком, примадонной рижской оперетты. Там были замечательные и очень красивые спектакли, в которых моя мама блистала. И мое детство проходило под знаком ее афиш – в каждом магазине стояли фотографии моей мамы в разных роскошных костюмах, и все знали, что я дочка этой женщины. Вот такое у меня было детство в Риге.

Мой отец, полковник авиации, был солидарен с моей мамой и тоже считал, что меня нужно отдать в музыкальную школу. В итоге мои способности позволили мне поступить в школу при рижской Консерватории имени Эмиля Дарзиня.

Потом наша семья переехала в Ленинград, потому что мой уже приемный отец, Геннадий Иванович Суханов, был назначен директором Малого оперного театра, ныне Михайловского. И много лет я ходила в этот театр. Я кланяюсь своему отцу за то, что он сделал для меня, в первую очередь за культуру и воспитание, которые он мне привил.

– Александр Викторович, вы окончили хоровое училище имени Глинки. Обычно после этого поступают на дирижерские специальности в консерватории по всему миру, а вы выбрали вокал. Почему произошло именно так?

Александр Морозов:

– Это был непростой выбор, но все произошло потому, что у меня прорезался голос! А голос дается человеку от мамы с папой, естественно.

У моей матушки Ольги Васильевны был потрясающий двухоктавный голос, чудного тембра меццо-сопрано. А мой отец Виктор Трофимович был профессиональным певцом, который прошел сложнейший творческий путь.

Да и вообще, поколение, родившееся в начале XX века, пережило многое. Сейчас трудно даже представить, как они смогли выжить в этот период…

Однажды мой отец подошел к народному артисту СССР и солисту Мариинского театра Николаю Петровичу Охотникову и сказал: «Коля, возьми Сашу к себе в класс». Это был 1979 год, и меня взяли по дополнительному набору.

– Ирина Юрьевна, вы окончили Ленинградскую консерваторию по специальности «солист, пианист и концертмейстер». Почему выбрали профиль концертмейстера? Эта работа ведь не совсем заметна для зрителей…

Ирина Соболева:

– Давайте разберемся, какую роль играет концертмейстер оперного театра. Представьте себе такую картину: безбрежный красивый залив, по водной глади идет белоснежный корабль, на его борту красивые люди, одетые в белое, дамы с зонтиками, мужчины в легких костюмах…

А для того чтобы вот это все так красиво шло, там есть трюм. И в этом трюме работают черные от копоти кочегары, которые без устали подают уголь, чтобы это все двигалось. Так вот – я как раз этот самый кочегар. Вместе с тем в мои обязанности входит теснейшее взаимодействие с режиссерами, которые собираются ставить спектакль. Например, я очень дружу с Алексеем Степанюком, много опер было сделано в этом классе.

Еще до того, как певцы взяли в руки ноты, мы за этим столом (указывает на стол) изготавливали с ним одну из последних удачных премьер – «Орлеанскую деву» Петра Ильича Чайковского.

– Во всех сферах искусства что-то меняется. А что поменялось в опере? Возникают ли какие-либо новые направления? И каким вы видите развитие этого жанра в будущем?

Александр Морозов:

– Вот, например, недавняя премьера в нашем театре – «Орлеанская дева» (12+). Знаете, так приятно, когда на сцену выходят поющие люди в костюмах той эпохи, артисты выступают в шикарных платьях, с гримом, который подходит этим нарядам, и все традиционно. Но бывает, что вместо этого артистов наряжают в какие- то непонятные балахоны, и классика оказывается испорченной из-за непонятных фантазий некоторых режиссеров…

Ирина Соболева:

– Дирижер Юрий Темирканов говорил про одного режиссера, не буду называть его имени, что его для начала надо посадить в тюрьму, чтобы он там немного посидел, выпустить – и тогда все встанет на свои места!

Какое развитие у оперы в будущем? На мой взгляд, оно будет идти параллельно развитию всей мировой культуры. Будут, конечно, появляться и новые оперы, и современные постановки.

– Ирина Юрьевна, вы ведь являетесь и художественным руководителем труппы Приморской сцены Мариинского театра, которая находится во Владивостоке. Расскажете об этом?

Ирина Соболева: 

– Да. Причем о своем назначении я узнала последней, когда дело уже было решенным. Ко мне пришла дирекция в класс, а я им говорю: «Извините, не могу сейчас, у меня спевка идет». А они мне про то, что им положено ко мне подойти, мол, пришел начальник отдела кадров и попросил меня расписаться. А я им: «Ну что за спешка, у меня репетиция, народ сидит!»

Они меня еще уговаривали: «Ну пожалуйста, распишитесь» (смеется). Я начала читать бумаги и узнала, что, оказывается, теперь я художественный руководитель оперной труппы.

За время моего руководства сделано пятнадцать оперных названий. Туда входят и детские спектакли для самых маленьких, но при этом и опер много. Очень много молодежи и сильные голоса, у нас отличный, современный и красивый театр! Кстати, стоит на одной из сопок, рядом Тихий океан.

– Ирина Юрьевна, а как на это назначение отреагировал Александр Викторович? На то, что вы теперь еще реже будете бывать дома.

Александр Морозов:

– Ну понятно, что теперь никакой личной жизни (смеется). Но все равно – мы же летаем туда, поем, возвращаемся. Челнок такой выходит. И это колоссально повышает исполнительский уровень.

Ирина Соболева: 

– Солисты из Петербурга летают во Владивосток и наоборот. Вот что для меня было важно! Объединение театров. Не на словах, а в конкретных делах, спектаклях.

– Многим выдающимся музыкантам для мировой славы требовалось уехать из страны…

Александр Морозов: 

– Вы знаете, есть люди, которым в душе все равно. Он человек планеты, и ему не важно, где жить. А вот я, например, без Родины жить не могу. Язык, общение… Да и воздух на Родине, которым не надышишься! Все родное.

– Нынешний год в России объявлен Годом педагога и наставника. Ирина Юрьевна, вы преподаете в Санкт-Петербургской консерватории, а вы, Александр Викторович, в Педагогическом университете имени Герцена и в Консерватории тоже… Что вы получаете от этого?

Ирина Соболева: 

– Оказывается, я многое получаю! Я сама пришла в Консерваторию по приглашению заслуженной артистки России Елены Гаудасинской. К сожалению, ее уже нет. Это дочь легендарных Ирины Богачевой и Станислава Гаудасинского. Так получилось, что стремительно ушла вся семья…

Она пригласила меня в консерваторию, и это, наверное, был правильный выбор, потому что оперных концертмейстеров крайне мало, научиться этому очень трудно, это требует времени, усидчивости, пения, определенного характера.

Но когда я вижу перед собой человека, которому стоит передавать знания, я готова максимально вложиться в него, готова рассказать все, что знаю сама, сыграть все, что умею!

– Есть ли у вас в Петербурге места силы?

Ирина Соболева: 

– Для меня это Инженерный замок, архитектор Баженов. Это резиденция Павла I, где он и был трагически убит табакеркой Орлова в висок. Как известно, эта табакерка до сих пор хранится в Эрмитаже. И вот этот мрачный, не санкт-петербургского стиля замок – он всегда привлекал мое внимание. Я выходила с улицы Белинского, поворачивала на Фонтанку и шла туда, чтобы посмотреть на него, и мне всегда было комфортно в этом месте.

А вообще, весь Петербург – это место силы. Она везде есть. По улицам Северной столицы ходил Шаляпин, там жил мой приемный отец, который во время блокады со второго этажа тащил на саночках своих мертвых родителей в сорокаградусный мороз…

Александр Морозов:

– Мое место силы в Петербурге – это площадь Искусств. Посмотрите сами: МАЛЕГОТ (Малый театр оперы и балета, ныне Михайловский – Ред.), Русский музей, Филармония… Но самое главное – это сквер! У меня есть интересная фотография того места, где сейчас стоит памятник Пушкину, но на фотографии мой батюшка, а памятника еще нет.

– В чем, вы считаете, секрет вашего успеха? И что лично для вас означает счастье?

Ирина Соболева: 

– Если честно, то я на второй вопрос не отвечала бы… Потому что счастье – это такое очень странное состояние, и я его даже боюсь. За счастьем обычно идет его антипод, поэтому я не люблю разговаривать на эту тему.

А вот секрет успеха для меня лично – это постоянная работа. Это когда даже если ты ничего не хочешь, то заставляешь себя преодолеть все трудности. Это и есть путь к успеху, но не сам успех.

Александр Морозов:

– А у меня все гораздо проще. Если удается, стоя на сцене, ощутить особенное чувство, некую связь времен, когда ты исполняешь Верди или Бетховена, Рахманинова или Чайковского, когда находишься в этой музыке и передаешь ее по-честному зрителю, то вот это для меня счастье.

Ирина Соболева:  – Хорошо. Если сказать проще, то счастье для меня – это быть вместе с Александром Викторовичем!

Концертмейстерское мастерство Ирины Соболевой отмечено национальной оперной премией «Онегин» (2016). Кроме того, она входит в состав жюри различных международных конкурсов и проводит мастер-классы в России и за рубежом.