Сегодня стал доступен для просмотра второй выпуск «Культурного дневника» (16+) – нового видеопроекта нашего издания. Его героиня – профессор Санкт-Петербургской консерватории имени Н. А. Римского-Корсакова, педагог и режиссер Ирина Тайманова

– Ирина Евгеньевна, расскажите о вашем детстве. Кем были ваши родители?

– Моя мама была пианисткой и певицей (сопрано), а папа – архитектром и главным инженером Консерватории. И он в годы войны эвакуировал Консерваторию и далее опекал в Ташкенте. Он помогал выжить талантливым музыкантам, и он же вернул обратно коллектив, а потом восстановил здание, в которое попадали бомбы-зажигалки. После войны буквально три четверти Консерватории было в разрухе. Но ее отреставрировали.

Я считаю себя ребенком этой Консерватории, потому что ее эвакуировали, когда я только родилась. Потом нам дали квартиру в помещении школы при Консерватории в переулке Матвеева. А в интернате той же школы росли будущий композитор Валерий Гаврилин, дирижер Юрий Темирканов… Их привозили из разных городов Советского Союза. Выискивали, вытаскивали.

Правда, у Валерия Гаврилина в Вологде маму арестовали несправедливо, и он остался сиротой. Я помню этого мальчика, совершенно закрытого… Ничто не предвещало, что он станет таким глубоким, образованным, ярким и неповторимым композитором. Творцом.

И Юра Темирканов сначала был просто альтистом, но уже хотел дирижировать. И я видела его первые попытки. А у дирижера Владимира Спивакова я была пионервожатой в его классе.

Мне повезло: талантливые люди окружали меня и в школе, и дома. Брат – шахматист Марк Тайманов – уже в 19-летнем возрасте стал чемпионом Ленинграда, а потом и Советского Союза. В 1971 году он уже был среди пяти самых крупных шахматистов мира и поехал на матч с Робертом Фишером. Играл он тогда первым, можно сказать, отдав себя на заклание.

– Марк Тайманов не только известный шахматист, но и пианист, журналист, писатель. Какая из этих сторон была для него главной?

– Мой брат на это очень остроумно отвечал: «Я всю жизнь отдыхаю. Когда я играю на рояле, я отдыхаю от шахмат. Когда я играю в шахматы, я отдыхаю от рояля. Когда я пишу свои статьи или книги, я отдыхаю от того и другого».

Марка с самого детства приучили играть на рояле и играть в шахматы, потому что отец был страстный шахматист и потому что шахматы – это жизнь. В жизни, как и на шахматной доске, есть черные и белые клетки, есть короли, ферзи, пешки.

Мой второй брат Роальд Тайманов тоже яркая, интересная личность. Он играл на скрипке и учился в той же школе при Консерватории, но стал инженером-изобретателем. Вместе со своей женой он входит в несколько международных академий. Они доказали, что все, кто занимается музыкой, особенно мелкой техникой (скрипачи и пианисты), дольше живут…

А вообще у меня три брата. Мои родители совершили поступок – они взяли из детдома сына маминой сестры, у которого отца расстреляли.

Мы все единая семья, но этот брат единственный из нас не пошел в искусство, а стал потрясающим офицером-дизелистом, руководителем Кронштадтской морской школы и долгое время служил в подводном Тихоокеанском флоте.

– Вы сами стали режиссером. Какие таланты должны быть у человека, чтобы быть именно настоящим режиссером?

– В первую очередь талант думать, чувствовать и фантазировать. Что я хочу сделать, как я хочу это сделать? Какими средствами и почему именно сегодня? Есть тема, идея и сверхзадача, но она вытекает из конфликта. Какие конфликты сегодня актуальны? Этому сегодня я и учу своих студентов в Петербургской консерватории.

Когда-то я была ассистентом у режиссера Романа Тихомирова, играла на рояле, но на четвертом курсе подумала: «Как? Неужели это на всю жизнь?» И вдруг моя старшая подруга Нора Потапова сказала: «Как интересно на режиссерском факультете!» Я зацепилась, пошла и поступила. И вот, начиная с моих 24 лет, этот факультет – моя малая родина. И я там чувствую себя как рыба в воде.

Но профессия – это мишень. В ней много кругов. И родители не промахнулись, когда отдали меня на фортепиано. Я это люблю, я концертировала, в том числе в Гамбурге и Париже, в очень хороших залах. Я играла в Бостоне и Нью-Йорке, в университетах искусств. Мое любимое сочинение – «Баллада» Грига, в котором я рассказываю о жизни, о том, что я думаю. И я хочу поклониться своим учителям – потрясающему педагогу Лии Зелихман, которая воспитала одного из лучших пианистов мира Григория Соколова, и моему профессору Самарию Савшинскому, который взрастил плеяду великих пианистов, в том числе моего брата Марка и его жену, которые стали лучшим фортепианным дуэтом ХХ века.

– Давайте поговорим о вашем любимом композиторе.

– Начнем с Баха.

– Не с Владислава Успенского, вашего мужа?

– Чтобы полюбить Успенского, мне понадобился Бах. Это очень интересная история. Я пришла поступать в Консерваторию и должна была пройти собеседование. Его у меня проводил студент четвертого курса Владик Успенский. Он спрашивал меня о Шарле де Голле, о Сопротивлении и Ренуаре. Я думаю: «Почему он так много меня спрашивает?» Он сказал, что я его сразила интеллектом, а потом добавил: «Да я еще твою фотку посмотрел в личном деле».

А потом, сразу после собеседования, он вышел и сказал: «Значит, так – я должен вас честно предупредить, что я намерен держать курс на любовь». Я говорю: «А мой корабль идет в совершенно другом направлении». Когда я пришла домой, мама спросила: «Как все прошло?» Я отвечаю: «Да какой-то мальчик скромный принимал у меня коллоквиум». В этот момент мама включила радио, и я услышала: «Зарисовки к поэме «Мертвые души», сочинение Владислава Успенского, исполняет ректор Консерватории народный артист Советского Союза Павел Серебряков». А какой же это скромный юноша, если его ректор играет?! Тут я решила пересмотреть свои взгляды. Мало кто догадывался, что в этом 24-летнем юноше уже будущий самый молодой декан Консерватории, а потом и один из руководителей Союза композиторов.

– Сколько лет вы прожили с мужем?

– Сорок пять. И сейчас, когда мужа нет, он… все равно есть. Во-первых, он звучит время от времени то по телевизору, то по радио. Он вечно звучит во мне. Я сделала прекрасный фестиваль «Приношение Победе» из разной его музыки.

Ученики очень любят его, вот, например, композитор Игорь Корнелюк посвятил ему свое сочинение. Открылась прекрасная мемориальная доска очень хорошего архитектора.

– Вы с 25 лет на телевидении, за свою карьеру дошли до главного редактора музыкального вещания…

– Это очень забавно получилось. Шла обычная летучка, на которой собрались около тысячи человек в огромном зале. И в этот момент тогда наш руководитель Борис Михайлович Петров говорит: «Из Москвы поступило предложение соединить Ленинградское телевидение с Останкинским, сделать такой холдинг из двух городов…» Я вылетела на сцену и сказала: «Вы знаете, есть такая пьеса у Брехта – «Кавказский меловой круг». Там две матери боролись за одного ребенка. И та, которая любила больше, отпустила его. Ради его же спасения. Так же надо отпустить и Ленинградское телевидение. Мы не должны быть под опекой Москвы. Мы – другие». Зал зааплодировал. Я села на место и получаю записку: «Вы назначены главным редактором музыкальной редакции». За то, что я отстояла лицо и сущность нашего телевидения.

– Расскажите, пожалуйста, про монооперу «Жалобная книга» Игоря Рогалева, где главную роль исполнил всемирно известный баритон Сергей Лейферкус.

– Я сидела на концерте в Доме композиторов, он стоял у рояля и пел концертный вариант. Я представляла его то старушкой в чепчике, то вальяжной дамой в зеленой шляпе… И мне пришла идея сделать музыкальный фильм.

– Сергей Петрович согласился участвовать в таком эксперименте?

– Да, с азартом. Мы с гримером Лилией Хрущевой придумали ему грим, пластику, и он хватал это прямо на лету. Он в фильме был и мальчишкой-гимназистом, и дьячком… Кстати, так я поняла, что мне интересно придумывать свои жанры. Не делать в очередной раз оперу «Евгений Онегин», а придумывать что-то такое, что никто не придумал ранее. И я создала оперу-клип. Когда я предложила Сергею Петровичу за 21 минуту сыграть 18 ролей, мы оба поняли, как это круто. Мы снимали три дня.

– Мы беседуем с вами в Доме творчества композиторов в Репино. Что значит это место для вас?

– Для меня это малая родина. Тут были объяснения в любви, причем не только от моего мужа… Воздух влюбленности вообще витал всюду. Здесь встречались, здесь знакомились дети, которые потом дружили всю жизнь. Это Куоккала, которую описывал еще Чуковский. Сюда в усадьбу Репина приезжали и Шаляпин, и Рахманинов. Здесь издавна было прибежище творцов, музыкантов, поэтов, артистов.

В 1948 году Сталин распорядился дать дома творчества архитекторам, киношникам, композиторам и артистам. Но представьте, насколько актеры и режиссеры были ущемлены по сравнению с композиторами! Они жили в Доме актера: там маленькие коротенькие пенальчики. Та же история в Доме кинематографистов: это гостиница с узкими номерами от силы на двух человек. Ну, может быть, есть люкс… А у нас дома, а не комнатки! Чтобы не подслушивали. Представляете, если композиторы будут писать в соседних комнатах?

Я приезжала сюда с видеокамерой и брала интервью у Дмитрия Шостаковича, который жил здесь начиная с 1954 года и до 1975-го. Он нас с Владиком (композитор народный артист РФ Владислав Успенский – Ред.) приглашал, мы сидели у рояля и слушали музыку. Вот так: Шостакович играл для юной девушки, которая была невестой его ученика. Это даже не приснится.

– Дом творчества композиторов находится вдалеке от главных архитектурных доминант нашего города. Что для вас Петербург в первую очередь?

– Лично мой город, мой Петербург, начинается с того, что я блокадным ребенком слышала канонаду на канале Грибоедова. Это был переулок Матвеева, который и сейчас так называется, и там школа для особо одаренных детей. Позже я там работала. И как концертмейстер, когда училась на фортепианном факультете, и как педагог.

Моя любимая локация – это Мойка (от переулка Матвеева и налево). Потом – вся центральная часть Петербурга, потому что, живя на Театральной площади, я, естественно, выбегала на Неву.

А какая красота нас окружает сейчас! Видимо, композиторам дан простор, чтобы свободно лилась песня. Простор тянет к творчеству, дает возможность раскрыть шлюзы своей души.

В первом выпуске «Культурного дневника» мы рассказывали о советском и российском артисте балета Олеге Виноградове.