– Петр Владимирович, чего больше всего боятся памятники?

– Тут трудно присвоить пальму первенства, потому что на них воздействуют и время, и климат, и техногенный фон большого города, и вандализм. Правда, следы деятельности «любителей искусства», как правило, заметнее всего. И в ряде случаев именно они могут стать причиной многих проблем.

Причем вандализм можно даже разделить на пять категорий. Я, конечно, не претендую на истину в последней инстанции – просто это наблюдения, сделанные на основе опыта.

– И какая же категория первая?

– Самая простая и распространенная – инстинктивный вандализм. Люди выполняют программы, заложенные в генах еще в нашем давнем прошлом. Например, желание пометить территорию: я здесь был, и все об этом должны знать.

Полагаю, классическая формулировка таких «сообщений» сложилась тогда же, когда появилась и письменность.

– Кстати, а могут ли граффити все же обладать исторической ценностью?

– Тут есть тонкая грань. Допустим, если фраза «Здесь был Вася» начертана на фасаде находящегося под охраной здания, то «писателю» неплохо было бы надрать уши. А если такая надпись сделана на стене Рейхстага, то мы должны ее автору, пехотинцу Васе, низко поклониться.

Или другой пример. Нам довелось реставрировать на Валааме скит Всех Святых, где было много «поцарапок», оставленных в ХХ веке как нашими юнгами (в ските во время войны располагалась флотская школа), так и финнами (встречались даже надписи типа «Русские – сволочи»). Все эти граффити мы удалили. Но на колокольне, где был наблюдательный пункт, обнаружили надпись: «Мы отсюда никуда не уйдем. Ноябрь 1941». Уничтожить ее ни у кого из нас не поднялась рука. Мы ее оставили и закрепили, побрызгав известковым «молочком». Надеюсь, до сих пор она не закрашена.

Точно так же мы сохранили и процарапанную на бронзе у подножия ангела на вершине Александровской колонны надпись «Государь, крест твой здоров. 1872». Вообще-то ее даже граффити назвать нельзя – это профессиональная запись.

– А если речь идет о каких-нибудь скабрезностях?

– Первый протест против царизма, увековеченный в бронзе, – это слово из трех букв, выбитое на памятнике Николаю I работы Петра Клодта. Точнее – на подбородке императора. И это не легенда.

История же следующая. Бригаду чеканщиков, которая работала над скульптурой царя в 1859 году, чем-то обидели (допускаю, что мало заплатили), и мастера таким образом решили отомстить заказчикам. При этом, заливая свое горюшко в трактире, рассказали о содеянном трактирщику. А тот сообщил в полицию. Самое интересное, что сохранился и донос о «дерзновенном возложении хулительного слова на лик императора», и резолюция на нем, которая гласила: «Ход делу не давать». Умные люди в верхах трезво рассудили, что иначе пойдут такие слухи, что мало не покажется.

Мой шеф Владимир Сорин, когда работал в 1989 году над реставрацией этого памятника, по просьбе одного известного петербургского ученого проверил наличие этой надписи. И убедился в ее существовании. А проведенные исследования показали, что она была нанесена по свежей бронзе.

– Это единственный подобный случай в нашей истории?

– Есть сходный по форме, но совершенно иной по сути. Подобное слово «красуется» на памятнике «Тысячелетию России» в Новгороде – на лбу языческого идола Перуна, который находится за спиной князя Гедиминаса. Причем это было сделано еще на стадии изготовления фигуры: слово вылепили на модели до отливки. Издали оно напоминает морщины на лбу идола. Но если присмотреться… Я, когда работал над реставрацией этого памятника в 1996 году, был очень удивлен этим открытием.

– У вас есть свои профессиональные сувениры?

– У меня дома хранится осколок от бомбы, разорвавшейся в 1942 году возле Александровской колонны со стороны Зимнего дворца. Он застрял в горельефе – доспехах Александра Невского на уровне сердца. Это такой привет от Геринга… Чтобы вытащить этот осколок, не повредив бронзы, мне пришлось приложить немало усилий – слишком уж плотно он сидел.

Кстати, потом были долгие дебаты со Смольным, удалять ли на доспехах след от такого повреждения. В итоге решили оставить.

А вот я лично против такого шага. Да, «боевые шрамы» на гладких поверхностях гранита пьедесталов и колонн можно сохранить как память о войне и варварстве фашистов. Но повреждения художественной поверхности скульптур – это увечья, и их надо лечить.

– А в Петербурге каким памятникам хуже всего жилось или живется?

– Тем, которые ближе к людям и автомобилям. Например, скульптурам на Аничковом мосту. Они очень страдают от ботинок вандалов, забирающихся на монументы для селфи. Там уже есть такие затертости, что страшно становится. Кроме того, наносится регулярный урон и «упряжи», которая сделана из тонких металлических полосок, соединенных маленькими винтами. К примеру, из сжатой в кулак ладони одного из «укротителей» коней должна была выглядывать небольшая «ременная петля». Так вот она вообще давно утрачена.

В свое время при реставрации этих скульптур мы предлагали установить некие не бросающиеся в глаза металлические конструкции, которые бы мешали вандалам забираться на монументы. Но к нам не прислушались.

Немало достается также львам у Адмиралтейства и даже коням на арке Главного штаба. Эти фигуры выполнены из тонкого металла, и поэтому под весом многочисленных вандалов-«наездников» они деформируются.

– А какие шедевры, наоборот, избавлены от внимания со стороны особо активных «любителей искусства»?

– В первую очередь это памятник Крылову: он обнесен оградой и к тому же находится в Летнем саду, который открыт в определенные часы. Он даже ни разу не реставрировался. И, конечно, никаким вандалам не добраться пока до фигуры ангела на Александровской колонне.

Кстати, бытует мнение, что он похож на Александра I. Так вот во время реставрации я решил научным методом проверить это.

У меня есть учебник криминалистики, и я провел сравнение пропорций масштабированных «портретов» ангела и императора с помощью измерений.

Вывод – они не похожи. У ангела классическое греческое лицо. Я думаю, тут произошла смысловая инверсия: придворные льстецы времен Александра I восхищенно твердили: мол, у нашего государя лик ангела.

– Как же бороться с вандалами? Ставить ограды?

– Думаю, это не выход. Памятники в этом случае оказываются как бы вырванными из привычной среды. Тем более что ограды и решетки, особенно исторические, тоже немало страдают от рук вандалов. А вообще-то, пока человек не научится управлять своими чувствами, никуда не денется и вандализм. Грустно, но это факт. Так что мы, реставраторы, без работы не останемся никогда.

Рассказывать в школах о том, как обращаться с шедеврами, – очень хорошая идея. И вообще, памятниками, как и красивыми женщинами на улицах нашего города, нужно любоваться, а не хватать их руками. И все будет хорошо.

«Конь с идущим юношей» – одна из четырех скульптур ансамбля «Укрощение коня человеком» авторства Петра Клодта, установленная на Аничковом мосту. Она появилась в 1841 году. А напротив нее – фигура «Юноша, берущий коня под уздцы».