Артиста цирка Рената Касеева часто называют медвежьим папой, потому что он не дрессирует, а воспитывает животных. Его косолапые подопечные танцуют балет, катаются на самокатах, играют в футбол и делают еще множество невероятных для медведей вещей. Сейчас увидеть все это можно в Большом Санкт-Петербургском государственном цирке, который часто называют именем его основателя Гаэтано Чинизелли. Публикация сделана в рамках специального проекта «Петербургского дневника» к 145-летию этого цирка.

– Вы родились в семье известных дрессировщиков медведей. Помните, как впервые оказались один на один с косолапым?

– Когда мои родители только начали делать аттракцион с медведями, то разместить их было негде. В результате три маленьких медвежонка жили в ванне два на три метра нашей самой обычной московской квартиры. Мне было шесть лет, поэтому ситуация меня совершенно не удивляла. Раз родители сказали, что медвежата поживут с нами, значит, так и должно быть. Сегодня закон подобное запрещает.

Эти медвежата вели себя как дети: постоянно кричали и требовали внимания. Как только кто-то из членов семьи заходил в ванну, они сразу успокаивались, убеждаясь в том, что по-прежнему являются центром вселенной. Они не постоянно сидели в ванне, мы их выгуливали на поводке как собачек – благо у нас рядом был большой парк. Удивительно, но я не помню, чтобы соседи на что-то жаловались.

– Тогда вы и решили, что будете работать в цирке?

– Это не было каким-то осознанным решением. Просто я очень много времени проводил в цирке, пока родители репетировали, и понял, что мне там очень нравится. Цирк – это вообще не работа, а, скорее, образ жизни, который мне с детства привычен. Я пытался найти себя в других профессиях, ходил в офис, но быстро понял, что это не мое.

– Сразу хотели работать именно с медведями?

– Нет, мой отец был не только дрессировщиком, но и акробатом, поэтому мы с сестрой с самого детства начали пробовать свои силы в этом направлении. У нее получалось работать с хулахупами, в 1986 или в 1987 году она даже взяла золотую медаль на международном конкурсе «Цирк завтрашнего дня» во Франции. У меня акробатика как-то не пошла, зато сложилось с животными.

– Когда у вас появился свой медведь, которым занимались только вы, а не ваши родители?

– В начале нулевых охотники передали нам двух маленьких слабеньких медвежат. Мы назвали их Алиса и Мордастик и начали выхаживать: кормить и восполнять нехватку витаминов. Когда они подросли, стало понятно, что Мордастик – тоже девочка. Потом появлялись новые подопечные, и сейчас у нас шесть медведей.

Алиса и Мордастик до сих пор работают, хотя в дикой природе медведи больше 16-18 лет не живут. И это не предел, у нас до лета работал 37-летний медведь. Это еще раз доказывает, что животным у нас хорошо.

Мне пока не приходилось ни хоронить своих подопечных, ни отправлять их на пенсию. Мы делаем все, чтобы они как можно дольше были с нами, потому что это полноценные члены нашей семьи. Однако я уже присмотрел два хороших частных зоопарка в Тверской области и в Сибири, там животные проведут остаток жизни в достойных человеческих условиях.

– В каком возрасте медведей можно начинать дрессировать?

– Как таковой дрессурой я вообще не занимаюсь. Что такое дрессура? Это умение заставить животное делать то, что оно не хочет. Я же просто внимательно наблюдаю за медведями, чтобы оценить их сильные стороны и желания. Кто-то быстро бегает, кто-то высоко прыгает, кто-то хорошо плавает. Я смотрю, что животному нравится делать, и начинаю развивать именно эти навыки, то есть всегда иду по пути наименьшего сопротивления.

Вот, например, я учил медведей бросать мячик. Один-два раза бросил, а потом просто перестал. Ну вот не нравится ему. А другому один раз показал, и он сразу повторяет движение с огромным удовольствием.

Самое главное – правильно выстроить отношения с животными, чтобы они тебе доверяли, без этого ничего не получится. Именно поэтому я провожу со своими медведями по 27 часов в сутки. Я выкармливал их из бутылочки молочком, варил кашку. Мы вместе гуляем. Быть рядом и заботиться – это единственный способ заставить животных вам доверять. Хотя, конечно, каждое животное уникально: с одним можно обниматься часами, а с другим лучше держать дистанцию.

– Ваш самый известный номер – это медвежий балет. Каким образом вы разглядели в медведях склонность к этому виду искусства?

– Этот аттракцион поставили мои родители еще в 70-х годах. Тогда нашу страну во всем мире знали по хоккею и Большому театру с балетом «Лебединое озеро». Так и родилась идея. Наши мишки переходят, поднимают ножку, прыгают – все как надо, и в этом нет ничего для них противоестественного.

Мои медведи играют в футбол, катаются на самокатах, танцуют.

– Как вы научили медведя кататься на самокате?

– Ну вот он встал на самокат, даю ему что-то вкусное, ножкой правильно оттолкнул – снова подкармливаем. Хотя у нас есть медведь, который сам лезет на самокат, ему нравится.

– Как долго надо тренировать медведей перед тем, как выпустить на сцену?

– Одни медведи схватывают на лету, с другими приходится заниматься несколько лет. В рамках программы «Вместе целая страна», которая сейчас идет в Цирке Чинизелли, мы репетировали около полугода. Животные не только разучивали трюки, но и привыкали ко мне в новых костюмах. У меня образ чернокнижника, и, когда я впервые надел новый костюм, медведи меня просто не узнали! Все-таки это новый запах, к тому же их явно сбивал с толку мех на одежде. В итоге нам пришлось несколько раз менять костюмы, чтобы медведи признали меня своим.

– У вас были серьезные травмы?

– Нет, но сложные моменты, конечно, бывали. У животных тоже бывает плохое настроение, а в апреле и мае даже у некоторых людей бывают завихрения, что же говорить о медведях? Но в любом случае во всех травмах был виноват только я сам.

– Где живут ваши медведи?

– На гастролях – в цирках, где мы выступаем. В перерывах – на специальной цирковой базе. Перевозим мы их в больших вольерах.

В Цирке Чинизелли прекрасные условия для животных: для разных видов свои помещения. Например, в слоновнике все трубы закрыты, чтобы они своими хоботами ничего не выдрали. В тигрятнике максимально ровный пол, потому что этих хищников катают в клетках. Медведям нужен дневной свет, и он тут есть.

– Чем питаются ваши медведи и сколько вы тратите на их содержание?

– Каждый наш медведь ежедневно съедает по четыре-пять килограммов овощей, в основном это морковка, капуста, свекла. Помимо этого, мы даем рыбу, мед, яблоки, зелень, подсолнечное масло, рыбий жир, разные кормовые добавки, чтобы медведи потребляли все нужные витамины. В итоге в месяц мы тратим порядка 100-150 тысяч рублей.

– Ваша супруга Нина Северина тоже выступает в цирке, она ухаживает за вашими медведями?

– Нет, у нас четкое разделение труда – я работаю с животными, а она – в жанре трансформации (молниеносной смены костюмов прямо на сцене – Ред.). Кстати, именно она затянула меня в этот жанр, и у нас есть очень яркий номер, который мы также показываем в рамках программы «Вместе целая страна».

– Хотели бы, чтобы дочь продолжила вашу династию и начала дрессировать медведей?

– Я не против, чтобы она работала в цирке, но не с хищниками. Это тяжелый труд плюс сейчас значительно изменились правила содержания животных. Да и цирке в целом стало работать сложнее: раньше мы год-два жили в одном городе, сейчас же гастрольный период сократился до одного-двух месяцев. Кроме того, мне повезло с командой: мне с медведями помогают Алексей Дмитриев и Юрий Волков, которые работали еще с моими родителями, то есть они буквально жизнь на это положили. Сейчас же человека помани деньгами, и он уйдет. Я не говорю, что это плохо, у всех есть семьи, обязательства, деньги всем нужны.

Моей дочери только 12, и она учится в балетном училище, как и когда-то моя жена.

– Вы уже выступали в Цирке Чинизелли?

– Да. В 2005 году мы выиграли здесь Национальную премию цирка. Если вас приглашают в Цирк Чинизелли, то это уже уровень, значит, ты хороший артист.