– Александра, вы серьезно занимаетесь литературой: участвуете в олимпиадах, пишете прозу и поэзию, при этом изучаете и испанский язык. Как так сложилось?

– Я думаю, мне очень повезло вовремя столкнуться с хорошими преподавателями. В седьмом классе я в первый раз попала в Академию талантов на профильную программу, которая была посвящена литературному творчеству. Здесь для нас вели мастер-классы и лекции преподаватели «Сириуса», университета – это очень стимулирует. Именно тогда я начала всерьез заниматься литературой, писать и относиться к этому не просто как к способу самовыражения, а, может быть, как к ремеслу – над чем важно и нужно работать. Наверное, если бы не академия, я бы могла бросить писать. Здесь мне объяснили, как именно нужно строить текст и к чему нужно стремиться. Что касается языка, сейчас, кроме школьных шести часов испанского, я занимаюсь дополнительно. Это доставляет мне огромное удовольствие.

– Испанский язык – какой он для вас?

– Я учу его со второго класса, и так получилось случайно. Испанский мне понравился сразу, с английским, в свою очередь, крепкой серьезной привязанности не возникло. Очень разные языки... Английский, на мой взгляд, похож на математику: он структурированный, достаточно прямолинейный. Это система, в которой очень сложно маневрировать. Испанский, наверное, похож на русский язык: к каждому слову есть несколько синонимов, есть очень много оттенков. Мне нравится переключаться на испанский, когда я думаю – мысль оформляется четче. Это очень красивый, мелодичный язык. Считается, что испанский – это язык, на котором говорят с богом.

– Читаете ли литературу на испанском?

– Сейчас я читаю Габриэля Гарсиа Маркеса «Сто лет одиночества». Испанская проза мне пока нравится меньше, чем испанская поэзия, хотя опыта у меня мало. Читать испанскую классику на языке оригинала достаточно сложно. Поэзию люблю очень! Мне нравятся стихи Федерико Гарсиа Лорки, Педро Салинаса, Мигеля Эрнандеса. К слову, Лорка говорил, что перевод разрушает и разрывает структуру языка. Здесь бы я с ним поспорила: есть стихотворения, которые очень хорошо переведены на русский язык.

– Как вам удается совмещать школу и творчество?

– Может быть, я не воспринимаю школьную литературу как литературу совсем. Для меня это очень разные вещи. Не люблю школьную программу, и если читаю ее, как правило, раньше или позже, чем задают. Например, «Мастера и Маргариту» я читала года два назад, хотя текст мы должны проходить в 11-м классе. При этом не могу сказать, что школа как система мешает мне, хотя я постоянно занята на олимпиадах, сборах, педагоги относятся достаточно спокойно, стараются помогать и поддерживать.

А на то, чтобы писать, время можно найти всегда. Однажды на поэтической премии я встретилась с Ниной Дашевской. Она рассказывала, что писала в метро, пока ездила до работы. Я очень редко пишу в метро, потому что мне кажется, что смотрят и наблюдают за мной. Пишу чаще ночью, на уроках и переменах, если мне очень хочется. Прозаикам, как мне кажется, легче, потому что проза – это в большей степени работа, чем поэзия. Когда пишешь текст, его нужно постоянно оттачивать, с поэзией по-другому: это атмосфера, импульс. Очень сложно что-то написать во время загруженности и учебы, это, наверное, мешает появлению стихов.

– Трумэн Капоте называл себя «горизонтальным писателем»: писал он лежа, в постели или на диване. А у вас есть литературные привычки или традиции?

– Обычно я пишу вечером – я единственная «сова» в семье: дожидаюсь, пока все лягут спать, чтобы никому не мешать. Просто сижу и пишу...

– Какое место в Петербурге вам дарит вдохновение?

– Первое стихотворение приличное, которое я написала, было про дождь и полутемную квартиру. Наверное, в этой атмосфере мне комфортно работать. Вообще, я пишу достаточно предметно и не сказала бы, что это что-то возвышенное и безоблачное. Мне кажется, что, если искать вдохновение, если как-то думать об этом, его можно найти в самых простых вещах. Стихотворение, какое бы оно ни было, строится на метафоре. И нужно просто учиться смотреть по-разному на обыденные вещи. Может быть, периодически менять стиль, делать что-то новое и выходить из зоны комфорта.

– А как вообще можно оценить литературу? Ведь это достаточно субъективный предмет.

– На олимпиаде по литературе одаренность и склонность к литературному творчеству не нужна. Нужно просто уметь видеть. У многих это сопряженные вещи: если ты умеешь разбирать чужой текст, проще создавать свой. Многие филологи пишут сами. А на олимпиаде по языку все работает совсем иначе: лингвисты – очень логичные и серьезные люди. Лингвистика сейчас во многом строится на работе с компьютерными и информационными технологиями, создаются языковые программы, которые очень помогают в подготовке к олимпиадам.

– А какой автор серьезно повлиял на вас и ваше творчество?

– Любоваться поэзией я начала с Бродского и, наверное, это сказалось, хотя все очень боятся попасть под его влияние. Это серьезный поэт, в его интонацию и стиль очень просто попасть и сложно выбраться. Я читала его, Лорку, Михаила Яснова и своих наставников как образец того, как надо писать, – Римму Раппопорт и Вадима Пугача.

– Каким вы видите свое будущее?

– Я думаю, наверное, в какой-то степени хочу связать свою профессию с литературой, но, может быть, это не будет классическая филология. Я хочу взять новый язык романской группы, мне это интересно. А еще думаю, что не нужно писать в стол и заниматься графоманией.

БЛИЦ

– Ваше хобби?

– Я умею вязать и очень посредственно умею шить, немного играю на гитаре. Люблю делать красивые вещи из глины и бумаги – меня это успокаивает

– Ваше место силы?

– Если настраиваться на какой-то рабочий лад, то мне помогает Академия талантов, здесь очень комфортная обстановка. А еще мне очень нравится метро. Раньше я его не любила, а сейчас это возможность отдохнуть и подумать о чем-то своем. Там часто пропадает связь, и до меня в эти 30 минут не достучаться. Так метро стало для меня местом отдыха.

– Ваша мечта?

– Я никогда не мечтала получить Нобелевскую премию по литературе. Просто хочу достичь того уровня, когда мои стихи начнут мне нравиться.

– Ваш жизненный девиз?

– На августовской смене в «Сириусе» задали такой вопрос. Попросили выбрать: Memento mori (помни о смерти) или Carpe diem (живи настоящим). Я до сих пор думаю об этом… Выбрать не получится. Наверное, в современных условиях, когда все быстро меняется, важно помнить о том, что все проходит, и уметь наслаждаться моментом. Вообще, я думаю, совсем счастливых писателей не бывает.

Отрывок из рассказа юной петербургской писательницы можно прочитать здесь.