– Марина Анатольевна, с каким чувством вы вернулись в депутатское кресло после 5-летнего перерыва?

– По большому счету связи с ЗакСом я за эти пять лет не потеряла, ведь я была руководителем отделения партии, депутаты которой были представлены в парламенте. Мы вместе занимались партийным строительством, решали городские проблемы. Вместе провели две, как мне кажется, успешные выборные кампании – муниципальную и в Законодательное собрание Петербурга и Государственную Думу. Сейчас в муниципалитетах более сотни наших депутатов. И мы вдвое увеличили нашу фракцию в ЗакСе.

Если говорить о возвращении в парламент, то не скрою, что пост вице-спикера стал для меня неожиданным. Я никогда не думала о нем и не стремилась к этому. Но я приняла это предложение, потому что считаю это успехом для партии, а для меня лично – это возможность принести дополнительную пользу моим избирателям.

– ЗакС изменился?

– Да. Причем сильно. В Мариинском сегодня легче дышится всем: депутатам, их помощникам и посетителям.

Огромный плюс – наличие шести фракций. Редкий случай диверсификации политического поля в современной России. И эта разность позволяет сохранить дискуссию в парламенте, если хотите, его генезис. Нас часто критикуют за послушность и молчание, мол, депутаты сегодня – лишь декоративная функция. Но это не так, в Мариинском всегда есть альтернативная точка зрения, есть диалог, иногда и горячий спор.

В новый парламент пришли разные люди, многие из бизнеса, бывшие муниципалы – и это хорошо. Я плохо верю в эффективность «стерильных» и потомственных политиков, которые не имеют за плечами иного профессионального опыта, кроме депутатского. Законы должны принимать те, кто пришел «с земли», состоялся и в иных профессиях. Правильно про нашу деятельность сказал Альберт Эйнштейн: «Это очень просто, мои дорогие, потому что политика гораздо сложнее, чем физика».

Ну, и еще одно, в хорошем смысле слова, приобретение нового ЗакСа – его председатель Александр Бельский. Мне нравится его открытость и доброжелательность, способность не делить депутатов на своих и чужих, умение слушать и уважать чужое мнение. Думаю, что со мной согласятся все руководители фракций. Я очень хочу, чтобы он таким и остался, пройдя медные трубы. А ведь пост председатель ЗакСа – это действительно медные трубы, вторая должность в городе.

Первые наши совместные действия – это введение поименного голосования и стенограмм заседаний парламента. Кто-то возразит: «Какая-то мелочь». Но это не так! Теперь можно зайти на сайт ЗакСа и посмотреть, как проголосовал твой депутат за тот или иной закон. Можно взять в руки стенограмму, и это будет документ, с которым можно идти в суд, защищать свою позицию, работать с законопроектами.

То, что журналистам разрешили быть в зале во время заседаний, – это тоже не мелочь. Как и то, что отменили все эти бредовые вещи, связанные с формалистикой и муштрой. Например, когда в здание Мариинского дворца не пускали мужчин без галстуков и сотрудников в джинсах. Даже если это обманутый дольщик или многодетный отец, идущий на прием к своему депутату. Очевидно же, что человек должен быть просто чисто и аккуратно одет. И никто ему не вправе диктовать, в какого цвета брюках ему приходить в ЗакС.

– А минусы?

– К сожалению, никто не отменил горького осадка от выборов. И нет уверенности в том, что все мандаты нового созыва заработаны честным путем. У каждой оппозиционной партии есть свои потери и разочарования. Каждый из нас назовет своих коллег, которые сегодня, по нашему мнению, должны держать в руках мандат различного уровня. Например, Надежда Тихонова – член моей команды, которая вела отчаянную борьбу за думский мандат. Но не смогла победить. Мы до сих пор не сделали систему выборов прозрачной и справедливой, и каждый из нас, новых депутатов, несет ответственность за это.

– «Справедливая Россия – За правду» известна своими центрами защиты прав граждан, где помогают решать проблемы. С чем сейчас чаще всего связаны жалобы?

– Опыт центров защиты прав граждан доказывает мой давний тезис о том, что в политике не бывает малых дел. И человека большие политические проблемы беспокоят меньше, чем его микромир. Людей волнует дом, двор, детский сад, школа, зеленый парк и чистый воздух. Волнует близость поликлиники и удобный трафик в районе. Сегодня прибавляются еще и проблемы безработицы, доступности лекарств, социальной защищенности. Волнуют новые квитанции за мусор и многое другое.

Чем хороши центры защиты прав граждан? Их работа носит абсолютно точечный характер. И никакая специальная социология не сравнится с теми знаниями, которые мы получаем ежедневно в наших центрах. Люди сегодня очень нуждаются в том, чтобы им не только квалифицированно помогли, но и просто выслушали. Постковидная изоляция, новые внешние вызовы, закрытость многих властных структур, равнодушие чиновников не добавляют людям уверенности в будущем. И наши юристы работают еще и психологами, и социальными «поводырями». Каждый, кто проводит прием с гражданами, знает, какой сегодня это тяжелый труд. Мы в год обрабатываем тысячи заявлений. И радуемся каждой победе.

– На фоне проведения спецоперации России на Украине одним из самых обсуждаемых вопросов стало импортозамещение. В каких сферах, по вашей оценке, дела обстоят не так хорошо, как хотелось бы? Где, наоборот, все относительно неплохо?

– Знаете, если вы меня спросите, может ли Россия себя прокормить, я скажу, что да. Мы всегда были сельскохозяйственной страной, индустриальной во вторую очередь. Отечественное сельское хозяйство в последние десятилетия губили сильно. Когда закрывали в сёлах школы под предлогом «модернизации», а потом и фельдшерские пункты. Когда не пускали фермерскую продукцию в ретейлы и не создавали нужных условий для малого производства. Когда работать на селе было не просто невыгодно, но и небезопасно. Однако все это можно решить, поскольку не уничтожена привычка россиян работать на земле. И последние 8 лет это нам показали.

Что касается производства, то тут, конечно, все сложнее. Ну, смотрите, только в нашем городе за последние 30 лет под предлогом вывода заводов из центра города были ликвидированы более 300 крупных промышленных предприятий. Так, в связи с якобы переездом в Шушары или Колпино исчезли фабрики и заводы на Петроградской стороне, которые там работали десятилетиями, а некоторые и больше – многие из них до нового места жительства просто не добрались. Посмотрите, что сейчас находится на месте, где стоял один из индустриальных флагманов Ленинграда-Петербурга – завод «Светлана». Жилье и стройка ползет на соседние территории, исконно производственные.

А Кировский завод? Сколько там цехов работает? А сколько работало? Линейка потерь исчисляется десятками крупнейших предприятий и даже отраслей, целых индустрий. И это произошло еще задолго до санкций. И я никогда не соглашусь с тем, что Петербург – только культурная столицей. Ленинград всегда был и научно-техническим, оборонным, инженерным центром, городом большой науки. И вот это мы подрастеряли, а тут еще санкции. Нужно смотреть правде в глаза – вряд ли сможем возродиться в том же объеме в быстрые сроки.

Но жизнь нас заставляет это делать. И мы обязаны признать и начать исправлять собственные ошибки. Убеждена, что это возможно сделать только при одном условии. Условии сохранения человеческого потенциала. Первое – если будет остановлен отток за границу умной и талантливой молодежи. Второе – если мы вернем соотечественников во все системообразующие отрасли и перестанем замещать их недорогой рабочей силой из мигрантов. И если перестанем делить Россию на две неравные части: мегаполисы, где можно работать и зарабатывать, и все остальное.

– Вы нашли для себя замену закрывшимся магазинам одежды?

– Пока нет. Пользуюсь тем, что есть в гардеробе. Мантра о том, что «нам все равно – пережили 90-е, переживем как-нибудь и сейчас», честно говоря, мне не нравится. Мы привыкли к удобной обуви, которой у нас в советские времена не было. Наши дети и внуки привыкли к удобным, прочным и соответствующим нашей промозглой погоде комбинезонам и курткам. Правильным очкам, хорошей и разнообразной косметике и т. д. И в этом нет ничего плохого. Это здорово, когда у человека есть выбор и он не стоит сутками в очередях. Конечно, мы приспособимся и не умрем. Но важно, чтобы такое положение не стало нормой. А для этого нужно сделать все, чтобы спасти те предприятия отрасли, которые готовы продолжать работать. Вы спросите – как? Да очень просто. Если есть проблемы с оплатой аренды – дать отсрочку до тех пор, пока это нужно производителю. Упростить схему закупок сырья и материалов. Снизить налоговое бремя и помочь с рынком сбыта. И сделать это немедленно – и без бюрократических проволочек. А еще: дать возможность отечественному производителю дышать полной грудью, открыть для него настежь все чиновничьи двери.

– Ушли не только магазины одежды, но и рекламодатели. Одни пересматривают бюджеты, другие отказались от продвижения. Ждать ли поддержки СМИ со стороны государства?

– СМИ – мой любимый ребенок, эта моя профессиональная сфера. И этому ребенку сегодня тоже очень тяжело. Не устану повторять, что к журналистам в нормальном обществе всегда особое и возвышенное отношение. Потому что нет более эффективного и массового способа информирования, чем СМИ. Вот и сейчас вы бы не читали интервью с моей скромной персоной, если бы не держали в руках газету. И мое глубокое убеждение в приоритетности этой отрасли с годами только крепнет. Ленинские «телефон, телеграф и вокзал» никто не отменял.

К сожалению, проблемы с рынком СМИ в Петербурге тоже не сегодня появились. Первая большая и нерешенная до сих пор потеря произошла тогда, когда из города ушло Ленинградское телевидение. Помните, то самое, которое много лет было законодателем отечественной телевизионной моды. Горожане помнят такие, например, бренды, как программы «Музыкальный ринг», «Адамово яблоко», «Зебра» и «Пятое колесо». Я очень люблю «78 канал» и канал «Санкт-Петербург», но они просто технически не могут сравниться с мощью нашего прежнего городского канала.

А потом начали «падать» и другие знаковые СМИ – угасло городское радио, закрылись и продолжают закрываться крупные печатные издания, талантливая молодежь из медиасреды все чаще начала садиться в «Сапсан» и уезжать в Москву.

А на ваш вопрос – платить или не платить журналистам из государственной казны – я отвечу так: «Государство должно платить». В обычной ситуации, неэкстренной, я всегда выступаю за то, чтобы меньше государственных денег шло на средства массовой информации, а для СМИ создавали такие условия, чтобы они могли зарабатывать сами. Но сейчас без государственных денег СМИ не выжить. Единственное, хотелось бы, чтобы чиновники помнили, что деньги, которые они дают, – это деньги налогоплательщиков, у которых могут быть разные политические взгляды. И СМИ имеют право на свою точку зрения в освещение событий и фактов. Естественно, в рамках закона.

Из фактов. В этом году увеличилась сумма грантов для СМИ. Она выше 100 миллионов рублей. Очень надеюсь, что она будет грамотно распределена, и выступаю за то, чтобы еще ее увеличить. Нужно сделать все, чтобы помочь не дать угаснуть изданиям, у которых сейчас трудности. Если мы погасим этот информационный костер, то окажемся в царстве тьмы.

– В городской Торгово-промышленной палате участники рекламного рынка предлагали разрешить рекламировать в СМИ пиво, сигареты, букмекерские конторы… Поддержали ли бы вы такую инициативу?

– Каждому слову свое место. Я не вижу ничего плохого в рекламе пива, если рекламный носитель будет расположен в том месте, где он достигнет своей целевой аудитории и только ее.

– Facebook и Instagram в России признали экстремистскими и запретили из-за того, что они разрешили призывы к насилию над российскими военными. Вели там аккаунты?

– Я считаю, что это была огромная ошибка со стороны руководства Facebook – принимать такое решение. Не знаю, насколько оно было эмоциональным, но вряд ли там не понимали, что за этим последует.
Я была постоянным пользователь Facebook, у меня там 5000 друзей и еще подписчики. Я вынуждена была уйти оттуда, поскольку нахожусь на госдолжности. Осталась во «ВКонтакте», в «Одноклассниках», но там другая аудитория. Конечно, с уходом из Facebook я частично потеряла круг общения, и его пока не восстановила в других соцсетях.

– Готовятся ли уже эсеры к муниципальным выборам, которые кто-то предрекал как досрочные, да еще и по укрупненным округам? А нужно ли, на ваш взгляд, укрупнение муниципальных округов?

– Это вопрос, не имеющий однозначного ответа. Очевидно, что нужно укрупнять муниципальные округа, где живут, условно говоря, сто человек. И также понятно, что нужно создавать новые муниципалитеты там, где уже сотни тысяч жителей. И еще. Выросли огромные трансграничные территории, появились анклавы новостроек. Проблема не только в наличии там школ, детских садов, дорог, но и с обеспеченностью участковыми, медицинскими пунктами. Например, в Приморском районе, где более полумиллиона жителей, нет ни одной многопрофильной больницы и ни одного родильного дома. Нормально ли это?

– Фракция эсеров три созыва подряд теряла людей: то Евгений Плющенко незадолго до выборов 2011 года ушел из партии, то Андрей Анохин ее покинул, а в прошлый созыв – Алексей Ковалев, Александр Егоров. Что делаете, чтобы в нынешнем созыве традиция не повторилась?

– Вы правильно подметили – что перед выборами. И добавлю, не по идейным соображениям, а потому что считали, что возможностей попасть в новый созыв у них будет больше с другой партией. Это просто тупой расчет. Поэтому, с одной стороны, уход депутатов из партии перед выборами – это потери, но это и предательство, когда уходят по такому поводу. А предатели – точно не мой профиль.

Я рассуждаю философски, так, как поётся в известной советской песне «… Если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло».

И я рада, что у нас сейчас в ЗакСе прекрасная фракция – честные, профессиональные люди, добившиеся своих мандатов огромным трудом и в нелегкой борьбе. Мне очень тепло и комфортно с ними, спасибо им за это огромное.

– Еще один не самый приятный вопрос: про дачу в Финляндии.

– Почему неприятный? Это замечательный вопрос. У меня там в местном озере сотни щук пойманы! И в соседней Финляндии отдыхают тысячи петербуржцев, и многие имеют там дачи. Мы с мужем – заядлые рыбаки, решили еще в нулевых купить себе небольшой домик в глухом лесу. Ипотеку брали под четыре процента годовых, тогда вышло дешевле, чем в Выборгском районе Ленобласти.

И я была единственным депутатом в 5-м созыве, который честно зарегистрировал свою недвижимость за рубежом.

– Часто бываете?

– Сейчас нет, не езжу. Но очень грущу. А всем желаю хорошего отдыха и теплых эмоций.