В эти выходные в Петербурге проходит международный медиапроект – «Русские чтения в Музее Набокова». В программе чтений – два круглых стола с российскими писателями зарубежья и театральные читки. Ведущий литературного марафона – писатель, доцент СПбГУ и директор Музея Набокова Андрей Аствацатуров рассказал «Петербургскому дневнику», кем интересуется западный читатель и появится ли в Петербурге День Набокова.

ДИАЛОГ О РОДНОМ ЯЗЫКЕ

– Андрей Алексеевич, расскажите поподробнее о проекте. Что нас ждёт в эти два дня?

– «Русские чтения» – это проект, состоящий из двух этапов: ранее мы подготовили медиаконтент, связанный с чтением произведений наших русскоязычных коллег, которые живут за рубежом, – Лены Элтанг, Андрея Иванова, Евгения Абдуллаева. Актеры читают их произведения или какие-то отдельные фрагменты их произведений. Запись происходила в Музее Набокова, поэтому проект и получил название «Русские чтения в Музее Набокова». Вторая часть проекта – дискуссии о проблемах современной русской литературы и русской литературы, которая находится за рубежом. Петербуржцев ждут круглые столы в гибридном режиме: кто-то будет присутствовать в библиотеке Маяковского, другие коллеги, не приехавшие к нам в связи с коронавирусом, выйдут на связь онлайн.

– Как появилась идея «Русских чтений»?

– Идея связана с пониманием, что русский язык находится не только в пределах России, это язык, который входит в десятку самых популярных языков мира. На нашем языке говорят и в странах бывшего Советского Союза, и в Европе, и в США. Мы хотим проблемы этого языка и поиска литературы обсудить. Интересно, что русскоязычные писатели за рубежом не так тесно связаны с нашими политическими, идеологическими, экзистенциальными проблемами. Они вовлечены в свои местные, локальные проблемы, и у них свои художественные поиски. Мы хотим осуществить диалог между нами и ними, чтобы понять, что делают они – люди, живущие в европейском контексте, и мы – писатели, существующие в российском контексте.

– Знакомы ли современным писателям-эмигрантам проблемы того же Довлатова, когда он уехал в Штаты?

– Я думаю, что нет. Довлатов столкнулся с определённой проблемой – его здесь не печатали, после эмиграции он стал персоной нон грата для Советского Союза, его книги не могли попасть на прилавки советских магазинов. Они впервые появились у нас уже после смерти Сергея Донатовича. Здесь же ситуация другая: книги, которые пишут наши коллеги, публикуются. Сорокин живет в Германии – его книги у нас выходят, Гиголашвили живет в Германии, а его роман «Чертово колесо» в своё время стал очень популярным у нас. То же самое можно сказать про Евгения Абдуллаева и Андрея Иванова. Они существуют на территории нашего книжного рынка, их покупают. Получается, контакт с российскими читателями есть. При этом ситуация получается специфическая: эти писатели знакомы с российским контекстом, но не как участники, а сторонние наблюдатели. У Довлатова было по-другому: условно говоря, его читатели – это американские эмигранты.

– Кстати, кого из наших писателей предпочитают на Западе?

– Там существует самостоятельный рынок, в принципе нас всех так или иначе переводят. Например, два моих романа перевели на итальянский. Однажды приезжаю в Италию и очень много людей приходит на встречу. Помню, это было в Порденоне на книжной ярмарке – это небольшой городок неподалёку от Венеции. На встречу пришло около 150 человек, не все даже в зал поместились. Вопрос в том, кого читают массово. Западного читателя интересуют детективщики типа Дарьи Донцовой, и это интересно, потому что такие писатели описывают российскую повседневность. Хорошо знают Евгения Водолазкина, Гузель Яхину, Захара Прилепина. Насколько я знаю, Андрей Геласимов неплохо продавался в Великобритании – редкий случай. Владимир Сорокин хорошо продаётся в Германии. Однако в целом мы все в той или иной степени являемся маргинальной частью европейского рынка.

– Возвращаясь к чтениям: насколько сложно организовать такое мероприятие в пандемию?

– Это действительно сложно, потому что многие авторы не привыкли к выступлению перед онлайн-аудиторией. Но в целом мы организовали интересные дискуссии. В частности, к нам присоединится Валерий Бочков. Он живет в Америке, тоже писатель, мы проведём плодотворную дискуссию.

– Музей Набокова станет центром проекта?

– Да, он выступает основным партнёром этого проекта, который я поддержал по многим причинам. Во-первых, сам Владимир Владимирович Набоков был писателем русской эмиграции.

ГОРОД ЖДЁТ «ДЕНЬ Н»

– Кстати, сохранился ли интерес к Набокову на Западе?

– Да, и это совершенно неудивительно, потому что он оказал колоссальное влияние на американскую прозу. Это был серьёзный переворот в американской литературе: от религиозности и глубокой проблемности к специфической и яркой литературной игре. Знаковые для страны писатели испытали на себе влияние Набокова – от Джерома Дэвида Сэлинджера до Дэвида Фостера Уоллеса. Джон Апдайк – абсолютно религиозный автор, консервативный, Томас Пинчон – все это постнабоковская линия. Постепенно влияние Набокова стало спадать, хотя тот же Дэвид Фостер Уоллес – это история двадцатилетней давности. Что касается популярности Набокова в России – у нас довольно скоро состоится большая конференция в СПбГУ под названием «Набоков и трансатлантика». Большая часть читателей знает Владимира Набокова как автора «Лолиты». В задачу музея входит сделать так, чтобы Петербург привык к Набокову как некой части петербургской культуры. Хотя он прожил в нашем городе только до 1917 года, единственным своим домом он считал дом на Большой Морской, 47. У нас в музее постоянно проходят экспозиции и выставки, касающиеся не только Набокова. У нас выставляются петербургские иллюстраторы, художники, проходят лекции о Набокове и не только. Также нам интересен русский Серебряный век и западная литература, проблемы художественного перевода, а ведь Набоков переводил Пушкина, Гоголя на английский. А ещё он стал автором совершенно чудесного перевода на русский «Алисы в Стране чудес».

– Какие задачи, которые вы поставили для себя в начале работы в качестве директора музея, уже удалось сделать?

– Как только я стал директором Музея Набокова, через месяц у нас прошло первое выступление: к нам из Америки приехал замечательный переводчик, поэт Ян Пробштейн. Читал два часа при огромной аудитории. Пандемия застала нас немного врасплох, но наш ректор Николай Михайлович (Кропачев. – Ред.) сказал: «Значит, будем осваивать социальные сети». И мы их действительно освоили. Музей Набокова представлен в разных социальных сетях, даже в TikTok. Наши мероприятия транслируются во «ВКонтакте». Кстати, идею сделать аккаунт в TikTok придумали молодые сотрудники нашего музея. У нас сложился замечательный коллектив: он объединяет людей среднего возраста, таких как я, и 20-летних ребят, у них очень яркие и интересные идеи. Гибридный формат нашей работы объединил поклонников Набокова по всему миру. Наши выставки представлены на разных платформах. Мы наконец-то запустили виртуальный тур по музею. Раньше у людей, не имеющих отношения к музейной деятельности, было представление: музей – такое вялое место, где сидят старушки и просят не трогать экспонаты. На самом деле это не так, все музейное комьюнити страны занимается оцифровкой экспонатов и выкладыванием их в Сеть, чтобы люди могли просмотреть и узнать, а что у нас в стране есть.

– Несколько лет в Петербурге проходит «День Д» – фестиваль, посвящённый Сергею Довлатову. Может ли в Петербурге появиться фестиваль, посвящённый Набокову?

– Может! И мы к этому готовы. Надеюсь, в ближайший месяц такой городской фестиваль пройдёт. Сейчас ведутся переговоры с Комитетом по культуре и нашими партнерами. Надеемся, что он станет ежегодным праздником. Это очень важный проект.

– Как видите концепцию нового фестиваля?

– Мы хотим, чтобы Музей Набокова стал полноценным субъектом музейной жизни города. Концепция заключается в том, чтобы это был не только город Пушкина и Достоевского, но и чтобы это был город молодого Владимира Набокова.

У нас есть партнёр – музей-усадьба «Рождествено», мы очень надеемся на плодотворное взаимодействие с коллегами, с которыми у нас очень хорошие отношения. Мы хотим приблизить музей к городу и увеличить число наших постоянных посетителей. Сам фестиваль будет состоять из мастер-классов писателей, из лекций, мы придумали световое шоу и игры.

– Петербург Набокова – он какой?

– Это в первую очередь юношеские воспоминания, ведь до 17 лет он прожил в Петербурге. Своё базовое образование он получил в Тенишевском училище – это было важное место культурных и интеллектуальных турбуленций. У Набокова сохранились интересные кисло-сладкие воспоминания об училище. Это, безусловно, Большая Морская улица и родной дом с его магией, витражами – это тоже важная часть Петербурга. Его воспоминания об усадьбе в Рождествено в «Других берегах» чрезвычайно интересны. Но такого масштабного метафизического видения города, как у Пушкина, пожалуй, у Набокова нет. Оно более локальное, но не менее интересное.

Напомним, ранее «ПД» побеседовал с писателем, попечителем фонда «Культурная политика» Германом Садулаевым о проекте «Русские чтения в Музее Набокова» и о литературе в эпоху COVID-19.