О том, как плакали молоденькие медсестры, когда в первый день работы в режиме инфекционного стационара на отделение поступили сразу 75 человек, о «праздничных» средствах индивидуальной защиты и о своих мечтах рассказывает заведующая отделением медицинской реабилитации с соматической патологией Инна Ершова. Она, как и ее коллеги, с 1 мая ежедневно работает в красной зоне с пациентами, больными коронавирусной инфекцией. 

«Мы же врачи»

«В конце апреля все врачи, независимо от специальности, прошли 36-часовые курсы для работы с инфекционными больными – а что делать, мы же врачи! И с 1 мая мое отделение стало принимать пациентов с подтвержденным COVID-19 или с подозрением на него, – вспоминает Инна Ершова. – Мы в самые первые сутки приняли 75 человек. Сейчас у меня на отделении 33 человека, все с коронавирусом и с сопутствующими заболеваниями. Сами даем кислород, сестринский уход тоже наш».

Инна Ершова рассказывает, что к ним везут пациентов из центра и с юга Петербурга. Мест не хватает, в ближайшие дни открывается под инфекцию еще одно отделение.

«Мы видим сейчас очень тяжелых пациентов, причем пациенты все вполне социальные, соблюдавшие карантин, в масках и перчатках – и все тяжелые. Не знаю, почему, сами не понимаем, – признается доктор. – И в основном пациенты – не из тех, кто дома сидит до последнего. Молодые тоже есть – был мальчик 18 лет, и 28-летний пациент, и 31 год. Всем делаем КТ, и почти у всех – больше 40% поражения легких. У кого КТ 4 – тех в реанимацию. Но если даже КТ 2, то они могут через сутки или двое утяжелиться».

Сейчас у Инны в отделении лежит кормящая мама с коронавирусом. Заболели все, включая мужа, старшего ребенка и грудного малыша – у него температура 39. Заболел даже друг семьи, который привозил им передачи и передавал через окно, не общаясь.

«Мы не можем найти ответа, как они заражаются. Я понимаю, если контакт есть или человек работает там, где большой поток людей... Но нет – люди внезапно заболевают, даже те, кто особо не контактировал», – говорит Инна Ершова.

Своя история

В больницу в первые дни мая поступила пожилая пара, обоим за 70: она – бывший врач-рентгенолог. У обоих COVID-19, состояние тяжелое. 

«Мест нет, в приемном под мою ответственность положили в палату интенсивной терапии, он – на кислороде, а она – рядом на каталке. И вот они лежат рядом и за ручки держатся. Честно скажу – я тогда не выдержала, слезы навернулись. Две эти седые головы рядом… Мы всю ночь ими занимались, и они такие терпеливые, не жаловались, но всех просто терзали эти их сплетенные руки. Их история закончилась хорошо, выжили», – рассказывает Инна. 

Поступил еще молодой парень, он несколько лет ждал трансплантацию почки, в январе ему ее провели. И вот – коронавирус, приговор в его ситуации практически смертельный, весь на иммуносупрессорах. И он тоже поправился.

Женщину привезли с пожилой мамой, обе с COVID-19. Женщина все переживала, что дома остался один 11-летний сын, контактный. Только утром через скорую помощь его удалось положить в детскую Филатовскую больницу. Он тоже заболел потом, но легко. Мать тоже выжила. А вот бабушка старенькая умерла.

Умерла и супруга мужчины, который лежал в Пушкине, а жена – в другой больнице. Так получилось, что жили всю жизнь вместе, а попали в разные больницы и расстались, не попрощавшись. 

«Знаете, мы в марте-апреле смотрели со стороны и не думали, что нас это коснется. Многие были уверены, что это все – интриги какие-то, сомневались, есть ли этот вирус. Но когда 1 мая мы приняли этих 75 человек, мы увидели, что это есть, это существует, это документально все по КТ. И люди описывают одинаковые симптомы. Это не придумать, это надо увидеть», – говорит Инна Ершова.

«Как защитники Брестской крепости» 

Когда медики поняли, что коронавирус пришел непосредственно к ним, они решили: идем работать командой – либо все, либо никто. Были и слезы, и истерики, и страшно было. Нашлись и те, кто просто ушел – даже в чистой зоне не захотели работать.

«А мы с девчонками объединились. Я здесь работаю с 1998 года, я – дочь врача (отец Инны Ершовой Иван Панасюк был первым главврачом Елизаветинской больницы. – Ред.), и я поняла, что за мной – мои девчонки, не могу расслабляться, – все время улыбается Инна. – Мы все здесь, как защитники Брестской крепости. Конечно, страшно и неизвестно. Раз в неделю кто-то заболевает из персонала. Санитарочка с моего отделения переболела, только что выписали. Реаниматолог наш – молодой, но очень тяжело болел, у него диабет. Хотели его заранее отстранить – но он рвался в бой. Спасли в Боткинской. Зав гинекологическим отделением тоже в Боткина отлежал».

Инна уже больше месяца живет одна – мужа и сына с его девушкой отселила, чтобы не заразить. В мае работала каждый день по 6-7 часов в красной зоне плюс 7 суточных дежурств. В июне примерно такой же график. 

«Одна прихожу, моюсь, ем, ночую, ухожу на работу. Первое время мы с коллегами в роддоме жили, но потом все-таки по домам. Уже больше месяца не включаю телевизор – не могу смотреть на всякую чушь, как врачей ругают. Да и сил нет», – вздыхает доктор.

Она показывает свое фото, где на лице женщины – жуткие синяки от очков. 

«Мы все боялись респираторов, но оказалось, что самое противное – это очки: они потеют и сдавливают голову, иногда даже пережимают до полуобморочного состояния и переносицу натирают, – рассказывает врач. – Каждый по-своему готовится к зоне. Я, например, утром не завтракаю вообще и не пью, чтобы памперс не надевать. Каждый свое придумывает. Девчонки, например, натирают очки жидким мылом – тогда они не запотевают. Кстати, сейчас у нас появились даже одноразовые очки и респираторы. Есть и щиты, но они не защитят так, как очки». 

Откуда у нее оптимизм? Не знает – говорит, что все на энтузиазме, нет времени и права расслабляться. Рядом столько и слез, и трагедий, что надо уметь улыбаться назло. 

«Девчонки мои тоже принимают все близко к сердцу. А сколько стариков из психоневрологических интернатов, немощных, и к их болячкам еще этот коронавирус добавляется, и мы их всех выхаживаем. А их не только лечить надо, но и покормить, и поговорить с ними. У многих нет родни, слова доброго не слышат», – вздыхает доктор. 

Чего сейчас хочется тем, кто сутками работает в неудобных костюмах в красной зоне, ежеминутно рискуя, не видя близких? 

«Будней простых хочется. Мы так хотим просто вернуться в то, что было раньше. Простой обычной жизни, и забыть этот ковид, как страшный сон. Просто прийти на работу на каблуках, а не в «праздничном сизе». Хочется, чтобы мы были опять обыкновенными людьми, пойти на работу, в магазин, приготовить ужин, включить телевизор. Будней простых хочется», – заключает наша собеседница.