Анатолий Храмов провел две недели в специальном глубоководном аппарате на глубине в 500 метров и, соответственно, под давлением в 50 атмосфер. Экипаж из шести человек (командир, три подводника-испытателя и два врача) обитали, по сути, в «бочке» диаметром 3 метра и длиной метров в 5. Результатом этого эксперимента, проведенного в 1995 году, стал ряд научных открытий, объясняющих функции организма на сверхглубинах. Не секрет, что освоить океанские недра оказалось сложнее, чем покорить космос.

«Психологические тесты на совместимость предшествовали всем экспериментам такого рода, – рассказал Анатолий Храмов. – Сможем ли мы в небольшом коллективе прожить дружно несколько месяцев? Не получится ли так, что человек, который считался близким другом, превратится в итоге во врага?»

Коллективы то и дело перетасовывали, переводили из одного экипажа в другой. Перед этим просили заполнить тест на 200 вопросов. Но тестов на профессиональные качества, например, внимание было больше.

Пережитый эксперимент не сказался на характере подводников.

«Я спокойно наблюдаю в окно, как граждане нарушают режим самоизоляции и гуляют без масок, – посетовал Анатолий Храмов. – Могу разве что побухтеть. Сам не нарушаю. Просто характер такой – спокойный. А с другим бы меня в группу и не взяли. При этом я – военный человек, приученный к дисциплине с юности, с курсантских лет. Помню, как многим на первом курсе было трудно перестроиться с гражданского образа жизни на военный лад. Рано вставать, делать зарядку, потом уборку, потом строиться. Многие отчислялись не потому, что двоечники, а потому, что так и не смогли привыкнуть. Зато если уж врос в этот ритм, то сохранишь его на всю жизнь. Теперь свободное время даже тяготит – все время нужно иметь какое-то занятие. Хотя бы книгу почитать. И эта привычка позволяет выжить сейчас».

Акванавтов не лишали книг и газет. Все это доставляли на дно в специальной камере. Опустить на полукилометровую глубину книгу – совсем не то же самое, что человека: это можно сделать быстро. Свежую прессу экипаж получал чуть ли не каждый день, но из-за повышенного давления плотность любого материала, даже воздуха и газетного листа, чудовищно менялась.

«Если отпустить газету, она оставалась висеть в воздухе, – вспоминает Анатолий Храмов. – Переворачивать отяжелевшие страницы было сложно. Как и вообще двигаться, так как жидкость вся вымывалась из крови, и движения становились очень болезненными. Мы медленно, плавно шевелили руками, как какие-нибудь горя-а-ачие эсто-о-о-онские парни. Да еще и говорили писклявыми голосами, потому что в воздухе почти не было кислорода, а была специальная смесь, на 99% состоящая из гелия. Не всегда друг друга понимали: просишь подать хлеб, а тебе дают сыр, что тоже добавляло раздражения. Впрочем, очень скоро вкус еды для нас потерялся: перестали работать все вкусовые рецепторы».

В подводной камере всегда поддерживалась температура плюс 32 градуса: довольно жаркая, но врачи посчитали ее идеальной. Если в обычных условиях человек воспринимает температуру от минус 10 до плюс 30 без особого дискомфорта, то под давлением даже температурный перепад в полградуса вызывал адские муки. А ведь подводникам еще требовалось работать – в специальном подводном бассейне, где температура воды не превышала 4 градуса. По воспоминаниям Анатолия Храмова, организм настолько уставал от этих экстремальных перегрузок, что сил на какое-нибудь хобби просто не оставалось. Не оставалось его и на выяснение отношений.