Подходит к концу год 100-летия Октябрьской революции. У нас есть последняя возможность вспомнить, как готовились встретить Новый год жители нашего города. И чего они ждали от 1917 года, который, как оказалось, стал переломным.

31 декабря, когда часы били полночь, граждане на просторах огромной Российской империи сдвигали бокалы с шампанским и поздравляли друг друга с наступившим 1917 г., желая счастья, здоровья и благополучия. Знали ли они, какие страшные испытания ждут их впереди? Уже несколько лет шла кровавая война, но многие считали, что когда она пройдет, все успокоится. В 1905 г. в столице тоже было тревожно, а в Москве и вовсе грохотали пулеметы и слышались ружейные залпы, однако потом все утихло. 

"Вот и закончился этот горький год!" – облегченно вздохнула императрица Александра Федоровна, делая запись в дневнике. А император Николай II принимал поздравления с новым, 1917 г. в Большом Царскосельском дворце. Царила непринужденная обстановка, улыбки не сходили с лиц… В Петрограде по распоряжению митрополита Питирима во всех храмах было совершено торжественное молебствие. Митрополит находился в соборе Александро-Невской лавры, в Исаакиевском и Казанском соборах были викарные архиереи – Вениамин Гдовский и Геннадий Нарвский. А прапорщик К.В. Ананьев в дневнике 1 января записал: "Вот уже и Новый год, год, наверное, как все говорят, последний войны. Дал бы Бог скорей кончить эту войну…"

Жили полной жизнью

"Теперь наступает новый, 1917 г. Я лично, как по имеющимся в моем распоряжении сведениям, так и по глубокой моей вере, вполне убежден… что в этом году враг будет наконец окончательно разбит. Мы его уничтожать совсем не желаем, но мы должны его наказать за то море крови, которым он залил Европу… Я поднимаю бокал за Верховного Вождя земли Русской Государя Императора, за Русь святую, за нашу Победу!" – пишет Алексей Брусилов, главнокомандующий войсками Юго-Западного фронта.

В Москве, как и в Петрограде, было множество праздничных мероприятий. Например, в "Кафе поэтов" литераторы устроили "футуристическую елку". Поэт Аристарх Гришечко-Климов писал: "На дворе морозило, а здесь было жарко, как в бане. Первое, на что обращалось жадное внимание гостей, была, разумеется, елка, свежая и душистая, она была убрана одними картонными шишами: выглядывая из здоровенных розовых кулаков, они весьма красноречиво говорили о новой затее футуристов, инициатором которой и ближайшим участником выполнения этой идеи был сам Маяковский; нужно было видеть, с каким злорадным удовольствием в глазах он вырезал и развешивал эти символические картонажи с фигами". 

Шли представления в театрах. Федор Шаляпин устроил благотворительный спектакль, впервые с его участием шла опера Верди "Дон Карлос". В Петрограде на сцене Михайловского театра во время спектакля в пользу театральной труппы состязались знаменитые примы – Карсавина, Кшесинская, Гельцер. Несмотря на дороговизну (билет в ложу стоил 3 рубля), при переполненных кинозалах шли фильмы с Верой Холодной. Цыганские хоры переживали свои лучшие дни. Наездники на бегах зарабатывали громадные суммы. Про одного из лучших рассказывали, что за год он заработал не менее 200 тысяч рублей. Процветал тотализатор. 

Рестораны и выставки в Петрограде были тоже переполнены. Принявшие участие в вернисаже "Союза русских художников" в первый же день распродали все картины. Расписанное Судейкиным популярное у богемы кафе "Привал комедиантов", в котором выступали знаменитые поэты Петрограда, перестало быть доступным обитателям мансард. "Привал комедиантов", как иронизировали, превратился в "Привал спекулянтов", наживавшихся на военных поставках. 

В городе были залиты катки. На одном из них состоялся матч на кубок петроградской хоккейной лиги. В хоккей с мячом (шайбы еще не было) играли представители Путиловского кружка спорта с клубом  "Спорт". Общий счет был 8:1 в пользу "Спорта". 

Симптомы перемен 

Однако грозные признаки чего-то страшного уже давали о себе знать. В рабочих кварталах у булочных стояли длинные очереди за хлебом. Амбары по всей стране ломились от пшеницы, но в Петроград муки не завезли. Столица столкнулась и с нехваткой энергии. 

"Сильные морозы в Петрограде, доходившие до 30-35 град., показали во всей неприглядности беспомощность столицы с ее шестиэтажными громадами, в которых тепло едва достигало 8-9 град. Особенно жалким было положение жильцов в домах с паровым и газовым отоплением… трубы не обогревались и вода замерзала", – писали газеты. 

Криминальный мир, чувствуя, что власть шатается, обнаглел. Обстановка в столице становилась все хуже. В январе во время прогулки на Крестовском острове сам морской министр адмирал Григорович подвергся нападению двух хулиганов. Прогуливавшийся без охраны адмирал не растерялся и выхватил из кармана револьвер. Злоумышленники бросились бежать и скрылись в воротах пустующей дачи. Погоня результатов не дала… 

Неизбежность революции 

Тревогу били газеты. В начале января все печатные издания Петрограда уже говорили о неизбежности революции. Депутат Государственной думы первого созыва Федор Кокошкин в газете "Русские ведомости" писал: "Нужно разрушающуюся систему безответственности заменить управлением ответственным… Изменение системы управления становится снова лозунгом момента…" 

Писатель Леонид Андреев в новогоднюю ночь, в задумчивости оглядывая свой дом, заметил: "Двадцать минут до нового, 1917 г. В квартире светло. Колокол на близкой церкви. Нас только двое с Анной. Мне нравится. Чувство большой бодрости, силы и жизни. Не обман ли? Уверен, что 1917 г. несет мир и революцию". 

Предчувствия его не обманули, хотя революция оказалась вовсе не такой, как он ожидал, а обернулась еще более кровавой Гражданской войной.