– Расскажите, как образовался поисковый отряд?

– Это была полностью общественная, гражданская инициатива. Просто в определённый момент собрались увлеченные поисками люди и решили работать централизованно, организованно. Люди разные, но объединенные общим делом. У многих дедушки, бабушки, другие старшие родственники прошли или погибли в Великую Отечественную войну. Многие также живут буквально на местах ожесточенных боев. В итоге люди собрались и организовали поисковый отряд, это было в 2012 году. Я же присоединился в 2016-м.

– Вы заместитель командира, ваша задача – оказывать ему основную поддержку, а в чем функционал командира?

– Наш командир Андрей Крюков занимается всеми организационными вопросами. Он отвечает за выбор места раскопок, согласование с местными властями, органами правопорядка, организацию снабжения. Мы же не можем нужные нам ресурсы и оборудование просто попросить у государства. Нам в основном помогают неравнодушные люди, например владелица магазина цветов в Колпино Оксана Девяткина закупила для нас металлоискатели, за что ей огромное спасибо.

Вообще, объем работы командира очень большой – отчетность, захоронение, организация мероприятий. Чем можем – помогаем, мы все единомышленники, работаем не за зарплату и не по приказу. Вот сейчас сезон закончился, а мы уже усиленно думаем, решаем, где будем работать в следующем. 

– Какое время поисков самое удачное и в каких местах в основном работаете?

– Лучше поисковее время – весна. Листьев нет, поэтому очень хорошо видны впадины, воронки, остатки траншей, позиции и так далее – места, где могут остаться бойцы. Зимой же мы часто штудируем литературу, планируем, отмечаем, какие места не успели осмотреть, – перенесли на следующий год. А начинаем сезон обычно в апреле – я планирую отпуск на это время, как и большинство из отряда. В этом году у нас начало поискового сезона было на Невском пятачке, и вообще работаем в основном по Кировскому району Ленинградской области – местах, где были попытки прорвать блокаду Ленинграда.

– Какие основные инструменты поиска и какие самые серьезные находки у вас были?

– На сегодняшний день на глубине 50-90 сантиметров, на самом деле уже все собрано. Поэтому за исключением металлоискателя основным инструментом является щуп. В нашем случае это абсолютно незаменимая вещь. Из современной техники – аэрофотосъемка, данные со спутников также предельно полезны.

А среди значимых находок стоит отметить случай, когда наш поисковик Станислав обнаружил примерно тридцать погибших солдат. Увидели вроде ничем не примечательную болотную низину, он туда полез щупом – и вот они, три десятка бойцов. 

– Как проходит идентификация найденных?

– Немецкого солдата очень легко отличить. Даже если он раздет, у него почти всегда есть алюминиевый опознавательный знак с личными данными. У нашего же, советского, солдата чаще всего есть ложка, каска, а также противогаз.

Но большинство солдат сегодня почти все «пустые». Огромная удача сегодня найти так называемый «смертельный футляр» – закрывающийся пенал с бумагой, на которой написана та же личная информация. Они были распространены в 1941-1942 году, потом ввели солдатские книжки, которые, конечно, сгорали, терялись и так далее. Иногда футляры удается найти, но пустые. Их обычные солдаты не заполняли из суеверия – боялись, если написать «смертельный» лист, то точно погибнешь. 

– Если удается установить личность, что происходит дальше и как много людей удалось найти?

– Дальше связываемся с обобщенным банком данных «Мемориал», где аккумулируется вся информация о погибших и пропавших без вести. Затем начинается поиск родственников найденных, специалисты стараются с ними связаться. Затем уже в любом случае организовывается захоронение останков – все найденные всегда фиксируются. С 2012 года бойцы нашего отряда обнаружили останки 661 военнослужащего Красной Армии, также 14 солдат вермахта – их уже передаем немецкому сообществу.

– Что самое тяжелое в работе?

– Психологически, например, тяжело наблюдать достаточно жесткое наступление цивилизации на места боевой славы. Например, Чертов мост был через речку Черную. Там еще были перила, стояли стелы с 1977 года, на которых было написано в том числе, что все работы по изменению рельефа запрещены. Сейчас перил уже нет, и рельеф тоже изменен. Люди там работали на тракторах – конечно, все перемалывается, переламывается, поиски критически осложняются. 

– Есть какой-то рубеж в вашей работе, по достижении которого вы решите, что сделано достаточно?

– Когда спина перестанет сгибаться, а руки – работать, тогда, наверное, уже можно будет притормозить. Тем более молодежь подрастает и скоро придет на замену. Пока же многие солдаты еще лежат ненайденными вокруг Петербурга и в Ленинградской области. Эта работа важна, и пока есть силы, буду продолжать ее.