– Фабио, в круглые даты принято вспоминать, с чего все начиналось.

– Все началось в Италии 60 лет назад, когда я появился на свет. Лет с пяти я под руководством своего отца начал играть на фортепиано, и годам к десяти мне стало понятно, что музыка будет сопровождать меня всю жизнь.

– Вы окончили консерватории в Италии и Женеве, Королевскую академию музыки в Лондоне и объездили с концертами весь мир. Как в вашу жизнь вошел Петербург?

– Впервые я приехал сюда в 1999 году и сразу влюбился в город. Я понял, что это именно то место, где мне хотелось бы жить. Через полтора года это желание, которое возникло как мечта, стало реальностью. И я ни разу об этом не пожалел.

– Вы говорите: «У нас в России», стали ее гражданином и даже приняли православие. Правда ли, что именно музыка подтолкнула вас к этому шагу?

– Почти 27 лет назад, гуляя по городу, я случайно проходил мимо храма. Кто помнит, лето 1999 года было до такой степени жаркое, что я даже засомневался в словах людей, которые предупреждали: в России страшно холодно. Хотя потом пришлось не раз убедиться в их правоте. В тот год из‑за невероятной жары двери храма оказались распахнуты, и оттуда доносилась божественная музыка. Я думал, поет целый хор. Заглянул – человек восемь‑десять, а ощущение, что сто. Господи, как это было красиво! И как соответствовало моему представлению о религии, о Боге. Буквально через два года я уже перешел в православие.

– А вскоре вам предложили возглавить Мюзик-Холл.

– Признаюсь честно, это меня очень удивило. Я, конечно, поблагодарил Георгия Сергеевича Полтавченко, который в то время был губернатором Петербурга, но заметил, что я классический музыкант, а мюзикл – это совсем другой жанр. Но он сказал, что не стоит зацикливаться на названии, и предложил подумать над другим форматом и возможностью сделать театр таким, каким я, как будущий художественный руководитель, его вижу.

Если вы помните, театр в то время практически перестал существовать. Когда возглавлявший его Илья Рахлин умер, то можно сказать, что, к сожалению, умер и ленинградский Мюзик‑Холл. И это, кстати, был самый главный аргумент для того, чтобы поменять название.

– У нас говорят: как вы лодку назовете, так она и поплывет. Сейчас театр носит имя Шаляпина, вы проводите международный конкурс молодых оперных исполнителей и фестиваль искусств «Дар», которые тоже названы в его честь.

– Знаете, я большой почитатель творчества Федора Шаляпина. И мне было жаль, что имя этого величайшего певца, который много раз выступал в Народном доме императора Николая II (так тогда назывался Мюзик‑Холл), звучит не так часто, как оно того заслуживает. Между тем Народный дом стал целой эпохой в творчестве Федора Ивановича, который выступал на здешних подмостках не только как солист, но и как режиссер. А с 1913 по 1917 год зал Народного дома вообще стал его официальной сценой. Я очень благодарен губернатору Александру Дмитриевичу Беглову и руководству города за то, что они нас поддержали в этом переименовании. И мы с Валерием Абисаловичем Гергиевым, Борисом Михайловичем Пиотровским и Юлией Николаевной Стрижак смогли объявить о том, что театр обретает новое название и новую жизнь.

– Сегодня театр можно назвать синтетическим, ведь в нем идут симфонические концерты и мюзиклы, оперы и оперетты.

– Да, это хорошее определение нашего театра, и оно соответствует той концепции, которую я лично защищал в Комитете по культуре Санкт‑Петербурга. В ней на 160 страницах было написано, как мы хотим строить будущее нашего театра, в котором будут все эти жанры. Конечно, при условии самого высокого исполнительского уровня. То есть качество должно стоять на первом месте. Сейчас мы с нетерпением ждем декабря 2027 года, чтобы вернуться в обновленный и оснащенный по последнему слову техники театр.

– Вы любили цитировать Юрия Темирканова, который говорил, что настоящим дирижером можно стать годам к пятидесяти. Вам сейчас шестьдесят, хотя мало кто в это верит. На сколько лет вы себя ощущаете?

– Тут опять придется вспомнить Валерия Гергиева. Как‑то однажды я сказал маэстро, что в ноябре 2025 года у меня большой юбилей. Говорю, может быть, сделаем его в Мариинском? «Да, конечно, даже не обсуждается», – отвечает он. И вдруг спрашивает про возраст. Я говорю: шестьдесят. А он смотрит на меня и произносит: «Не верю! Максимум сорок пять!» И вот что удивительно: примерно таким я себя и ощущаю. Хотя, по правде сказать, внутри я остался тем самым ребенком, которым был много лет назад.

– В чем тогда ваш секрет? Откуда при таком напряженном и насыщенном графике берете силы?

–  Я очень люблю, могу даже сказать, безумно люблю свою работу. Музыка сама меня заряжает, придает смысл жизни. А еще, наверное, дело в том, что я родился на юге Италии. А там, как вы знаете, из 365 дней в году 320‑330 дней светит солнце. Помню, как в детстве я каждый день ходил на море. И, видимо, набрал там столько солнечной энергии, что она до сих пор со мной.

– Видите ли вы у своих детей музыкальные способности?

– У Стефана и Лео разница в возрасте десять лет. Старшего сына уже можно назвать хорошим пианистом, он намерен и дальше двигаться в этом направлении. Лео тоже начал играть на фортепиано, и где‑то месяц назад я увидел, как впервые не я или мама заставили его подойти к роялю, а он сделал это сам. И теперь зовет меня, чтобы я послушал, как он играет. Буду рад, если Лео тоже выберет музыку. Но если он найдет в себе другой талант, я тоже не буду против.

– Говорят, что счастливый человек тот, который на работу идет с удовольствием и с радостью возвращается домой.

– Это правда. Я действительно счастливый человек. Кто‑то сказал, если ты выбрал любимое и правильное для себя дело, то ни одного дня в жизни не будешь работать. Это точно про меня.

– У артистов есть традиция отмечать свой день рождения на сцене. У вас какие планы?

– Прежде юбилеи я отмечал в своем театре. А в этом году отмечу его на исторической сцене Мариинского театра. Кстати, с момента закрытия театра Шаляпина, это уже два с половиной года, я сыграл в Концертном зале Мариинки не менее 70 концертов. Это для меня большая честь и достижение.

27 ноября на исторической сцене Мариинского театра состоится концерт «Маэстро Мастранджело в поисках шедевра». В нем примут участие Вероника Джиоева (сопрано), Даниэла Скиллачи (сопрано), Сандра Шиндер (скрипка), солисты и хор Музыкального театра имени Ф. И. Шаляпина и, конечно, симфонический оркестр «Северная симфония».

– А дома как будете отмечать?

– Мой обычный день рождения проходит в репетициях, меня поздравляют друзья и коллеги. Ну а вечером, как шутят у нас в России, будет продолжение банкета. Конечно, вместе с женой и детьми.

– Вы участвуете в проекте «Поющие мосты», который организует «Петербургский дневник». На ваш взгляд, насколько точно он олицетворяет наш город?

– Мне кажется, что мосты – это объединяющий элемент. Кто‑то живет на этом берегу, кто‑то – с другой стороны, и мосты – как связующее звено. Поэтому «Поющие мосты» и стали доброй традицией города на Неве.

– Вы говорили, что для творческого человека все, что уже сделано, – это вчерашний день. Какие новые высоты хотите взять?

– Знаете, теперь я смотрю на свою музыкальную жизнь иначе, чем раньше. Ведь я возглавляю не только театр в Петербурге и два симфонических оркестра: «Северная симфония» и камерный оркестр «Северная симфониетта», но у меня есть еще два коллектива. Это симфонический оркестр города Москвы «Русская Филармония» и симфонический оркестр Symphonica ARTica Якутской филармонии. Я хотел бы, чтобы мы постоянно расширяли свой репертуар, повышали исполнительское мастерство и чтобы публика отвечала нам полными залами.