– Михаил Анатольевич, в каком возрасте вы задумались о выборе профессии?

– Отмечу три момента. Во-первых, в конце 1980-х мы поехали на турнир в Польшу. У отца там были друзья, они пригласили в гости. Мне было лет 12-13, взрослые сели за стол, а меня отправили к детям хозяев, которым было лет по 5-6. И я нашел с ними общий язык, установил контакт, мы играли. Когда отец заглянул к нам в комнату, то обнаружил полную идиллию, что его удивило. Это был сигнал, что мне интересно с детьми. Во-вторых, я всегда со стороны смотрел на то, что делал отец, и для себя отмечал, как он объясняет какие-то вещи ученикам, думал, как это сделал бы я. И в-третьих, когда отец начал работать со сборной страны и часто выезжать на соревнования, он оставлял меня за старшего. И я проводил занятия с ребятами, показывал приемы. И один из спортсменов, он был младше меня года на два, затем стал чемпионом города и все пять поединков выиграл именно тем приемом, что ему показал я.

– После окончания школы вы поступили в Педагогический университет имени Герцена.

– Шел 1994 год, все развалилось, страна исчезла. Шла борьба за выживание, все искали возможность заработать. В то время было важно не потеряться. Очень много спортсменов из единоборств, из бокса, знакомых постарше, людей моего поколения потерялись – тут и преступность, и наркомания. Окончил школу в физико-математическом классе, все мои друзья поступали в Политехнический. Я же решил, что для Политеха недотягиваю. Поступал одновременно в два вуза – Лесгафта и Герцена, выбрал педагогический. Но у меня не было в тот момент мысли стать тренером, я учился на преподавателя физкультуры и ОБЖ. В 17 лет был уверен, что никогда не свяжу жизнь ни с армией, ни со спортом. Армия в начале 1990-х была в ужасном состоянии, офицеры стыдились носить форму. А о спорте почему-то не думал.

– Когда пришло решение стать тренером?

– Во время учебы в университете получил травму колена на занятиях по лыжной подготовке, восстановился. Но вскоре уже на тренировке по дзюдо травмировал второе колено. Это произошло между вторым и третьим курсами, в 1996 году. Отец в это время много занимался со спортсменкой, у которой был шанс выступить на Олимпиаде, часто уезжал. Он и предложил мне, чтобы я его подстраховал, поработал тренером. В сентябре 1996-го я и начал.

– Значит, в будущем году отметите 30‑летие тренерской деятельности?

– У меня получается так: 10 лет, с 1986-го по 1996-й, – спортсмен, с 1996-го по 2016-й – активная тренерская работа. А в 2016 году, после того как меня выбрали президентом Федерации дзюдо Петербурга, я объявил своим тренерам, что буду больше заниматься административной работой.

– Как относитесь к мнению, что наставником надо родиться? Или этому можно научиться?

– Научиться можно преподавать. А вот освоить умение отдавать не только знания, думаю, нельзя. Для этого нужно не только образование, но и что-то врожденное. Я изучал историю своего отца, пытался понять, откуда у него это, что вложили в него мама и папа. Мама отца – педагог, преподавала на инязе в Герцена больше тридцати лет. Его отец был инженером на Адмиралтейских верфях, когда началась война, то он в первые же дни ушел добровольцем в Рабоче-крестьянскую Красную армию. Педагогика и готовность быть защитником – это родители и передали моему отцу.

– Что было для вас самым сложным в работе наставника на первых порах, пока не появился опыт?

– Ничего сложного не было, разве что сам переход в новое качество. Только что я тренировался вместе с этими ребятами, бегал с ними, некоторые были чуть старше меня – и вот я их тренер. Уже не Мишка, а Михаил Анатольевич. Возможно, свою первую группу я перетренировал, жестко вел себя с ними, закручивал гайки, давал слишком большие нагрузки.

– Тренеры по‑разному должны работать со спортсменами разного возраста?

– Человек, который занимается с самыми маленькими детьми, должен их увлечь, влюбить в спорт. Затем с ребятами работает тренер, который ставит им базовую технику, создает коллектив. И третий наставник – он выводит наиболее одаренных спортсменов на уровень высшего мастерства. В каждой категории важны не только профессиональные качества, но и душевные. Для тех, кто работает с начинающими, это умение окружить ребят заботой. Для тех, кто подхватывает спортсменов, важны строгость и дисциплина. И для третьих, которые тренируют сложившихся спортсменов, важны требовательность, умение быть для ученика старшим товарищем, но без панибратства.

– Каждый тренер должен быть педагогом?

– Да, быть педагогом необходимо для спортсменов любого возраста. Но любовь к ученикам не означает, что не может быть требовательности, муштры.

– У нас привыкли делить тренеров на диктаторов и на тех, кто многое позволяет своим подопечным. Поэтому сложилось мнение, что суровые тренеры в России из‑за особенностей менталитета наших людей добиваются более высоких результатов. Что вы думаете об этом?

– Всё-таки думаю, что в нашем спорте необходима интеллектуальная диктатура тренера. Хотя спортсмен всегда в центре внимания, он на пьедестале, в соцсетях, тренер – главная фигура. И ему надо сделать так, чтобы не давать этого чувствовать спортсмену. Надо уметь уходить в тень, идти на самопожертвование. Управлять спортсменом незаметно для него, подталкивать в правильном направлении.

– Как вы формируете тренерский коллектив? Какие качества важны для специалиста, который хочет у вас работать?

– Главное – это дело, результат. Если человек много обещает, много просит, то это сразу вызывает у меня опасение. Я долго присматриваюсь к людям. С одним тренером я два года вел не переговоры, а, скажем так, разговоры, обсуждал многие темы. Затем познакомил его со своими тренерами, узнал их мнение, сработается ли он с ними. Совместимость в коллективе – это очень важно. Когда идеология совпадает, то можно работать. Хотя иногда специально вводишь в коллектив нового человека, чтобы изменить атмосферу. Бывает, что все успокоились, начался застой, а появление новичка заставит проснуться, встряхнуться, посмотреть на вещи по-новому. Конкуренция среди тренеров так же необходима, как и среди спортсменов. Мы живем в конкурентной среде.

– Тренеры нового поколения сильно отличаются от предшественников? Не по методикам работы, не по уровню подготовки, а как личности?

– Процитирую Высоцкого: «Настоящих буйных мало». Очень много среди молодых тренеров людей прагматичных, а в нашем деле нужна сумасшедшинка. Тренер, а меня этому и отец учил, должен уметь быть и актером, чтобы залезть ученику под кожу, спровоцировать в хорошем смысле. Пришел в зал, а там все умерли, ты сыграл какую-то сценку – и они ожили.

– Наставник – это отношения не только с учениками, но и с их родителями. Бывает с ними тяжело?

– Родителей надо так же воспитывать, как и их детей. Если наладил отношения с родителями, то работать гораздо легче. Это сложно в последнее время, родители считают, что во всем разбираются.

Тренеру надо их убедить, что это его территория, он на ней главный и вокруг него надо объединиться и родителям, и ребенку.

– Бывшие спортсмены в наше время более охотно идут работать тренерами, чем в девяностые?

– Зарплаты тренеров остаются не очень высокими. Понимаю, что молодых людей, которые хотят создать семью, обеспечивать ее, такие условия не устраивают. Надо проработать лет пять-шесть, чтобы получить категорию, которая позволит достойно зарабатывать. Поэтому в тренеры идут не ради заработка.

– Какое качество наставника самое важное, кроме любви к детям?

– Есть такая фраза, не моя, мне ее подарили. «Ты для них, а не они для тебя». Это заблуждение тренера, что ты пришел, сказал – и ученики должны это выполнять. Ничего они не должны, это тебе нужно им отдавать. Ты старше, более сильный, более знающий. Ты отдаешь им – и не жди, что тебе что-то будут возвращать. Пока в тебе горит огонь, есть энергия, желание отдавать, надо это делать. Я вспоминаю, как мой отец в 75 лет выходил на тренировку, у него было огромное желание отдавать знания, свою энергию.

– Что вы считаете своим главным достижением как наставника? Кем из учеников гордитесь в первую очередь?

– Наверное, удивлю, назову не тех, кто добился высоких результатов, выиграл медали, стал чемпионом. Горжусь теми, кто смог состояться в жизни, нашел себя после спорта. Один из таких примеров – Ярослав Медведев, который был мастером спорта по дзюдо, после того как закончил выступать, работал в других сферах. Когда началась специальная военная операция, был мобилизован, участвовал в боевых действиях. Ярослав был тяжело ранен, потерял ногу, награжден медалью Жукова. Мы издали о нем книгу. Вот такими людьми я горжусь.