– Виктор Васильевич, мы находимся в Доме творчества композиторов в Репино. Что для вас значит это место?

– Это половина моей жизни. В этом Доме творчества я работаю и отдыхаю с 1980 года. Причем не только я, но и вся моя музыкальная семья: у меня два сына-композитора, жена работает в Консерватории. И за эти 45 лет, конечно, здесь написано огромное количество музыки не только мной, но и моими сыновьями.

Аура тут необыкновенная. Много зим и весен здесь, в пятом коттедже, провела поэтесса Белла Ахмадулина. Не раз тут бывал и дирижер Евгений Мравинский. А Владимир Высоцкий и Марина Влади провели тут чуть ли не медовый месяц!

В двадцатом коттедже я прикасался к роялю, на котором играл сам Дмитрий Шостакович. У меня даже было впечатление, что рояль и Шостакович помогают мне писать музыку. Она лилась как-то особенно свободно и вдохновенно.

– Ваша книга «Жизнь от пиано до фортиссимо» – это более двухсот невыдуманных историй из вашего дневника. А вы продолжаете его вести?

– Да, я уже пишу следующую книгу, которая будет называться – пока условно – «Свободный художник».

Помню, когда я заселялся в какую- то гостиницу, там в графе «Место работы» написал «Свободный художник». И тут администратор спрашивает: «И какие же картины вы рисуете?» Я говорю: «Нет, я композитор». (Смеется.)

Когда мне было 50 лет, замечательный журналист и детский поэт Олег Михайлович Сердобольский опубликовал мои байки. И эти короткие рассказы понравились читателям. Он мне тогда еще сказал, что я прирожденный байкописец. Поэтому я стал собирать эти истории. Сейчас их уже порядка семисот.

– Расскажите про ваше детство, про ваших родителей.

– Детство у меня было счастливое. Мама полностью занималась моим воспитанием, в том числе и художественным.

Во время войны она участвовала в нескольких коллективах, которые образовались в системе местной противовоздушной обороны. Мама попала в замечательный женский хор, а еще она была солисткой балета, ведь до войны занималась в балетной студии. Также она выступала в небольшом женском джазовом оркестре.

А когда война закончилась и вскоре родился я, мама ходила со мной на репетиции в Дом народного творчества на улице Рубинштейна.

По легенде, она приходила на эти спевки и укладывала меня на рояль, и я никогда не плакал, внимательно слушал. Подруги-хористки однажды сказали сокровенную фразу: «А мальчик, наверное, композитором будет».

– А ваш отец?

– Отец (Василий Плешак. – Ред.) возглавлял автопарк, где чинили машины, которые сразу уходили на фронт. С мамой они познакомились в 1942 году, и он стал большим ее поклонником, ходил на все концерты. Несмотря на то что отец не был музыкантом по профессии, он был очень музыкальным человеком.

Здесь у него была бронь, но после войны его все-таки взяли в армию. Мы отправились на военно-морскую базу «Поркалаут» на территории Финляндии. Советский Союз взял ее в аренду на 50 лет, но в 1956 году Хрущев сократил армию на два с лишним миллиона человек, и отец попал под это сокращение.

При этом в Финляндии я уже начал свою разноплановую деятельность: танцевал, пел частушки… Но самое главное – я был постоянным участником концерта, исполняя романс Михаила Глинки «Жаворонок». Однажды меня услышала актриса Алла Константиновна Тарасова из МХАТа и посоветовала маме: «Вам надо ехать или в Москву, или в Ленинград, учить его». Таким образом, она благословила меня на музыкальную деятельность.

– Вы окончили легендарное Хоровое училище имени Глинки. Как вспоминаете те годы?

– С восторгом и благодарностью. Когда я поступал туда в 1954 году, был огромнейший конкурс. По-моему, 1200 человек на 20 мест! И принимали действительно самых талантливых.

В моем классе, например, учился Равиль Мартынов, в будущем – знаменитый дирижер, у него был замечательный оркестр здесь, в Петербурге. Или Борис Абальян, он стал руководителем камерного хора, известного по всему миру. А в параллельном классе учились будущий дирижер и художественный руководитель Московского театра «Новая опера» Евгений Колобов, Дмитрий Китаенко, ставший знаменитым на весь мир дирижером, Владимир Атлантов – это оперный певец, один из лучших теноров XX века.

Прекрасные были и преподаватели. Например, я до сих пор дружу с Владиславом Чернушенко, который преподавал у меня гармонию и сольфеджио. Он уже сделал несколько моих авторских юбилейных концертов, и мы даже стали с ним соавторами. Написали песню о дружине Александра Невского. Он автор слов, а я – музыки.

– Вы также окончили Ленинградскую консерваторию – как хоровой дирижер и как композитор. Кого из учителей и наставников вспоминаете?

– Как дирижер-хоровик я прежде всего вспоминаю Елизавету Петровну Кудрявцеву. Это легенда, первая женщина – профессиональный дирижер, ученица знаменитого Михаила Климова. Уже в 17 лет она возглавила Петербургскую – тогда еще Ленинградскую – капеллу. И всю войну держала этот хор. Они дали очень много концертов по стране.

Последний преподаватель у меня был знаменитый Борис Тищенко, любимый ученик Дмитрия Шостаковича. А до этого я учился у Венедикта Пушкова. Это киноклассик 30-х годов, его «Лейся, песня, на просторе» до сих пор жива, а в свое время, на протяжении десятилетий, она была позывным радиостанции «Юность».

Я благодарен своим учителям. Это были выдающиеся люди и прекрасные композиторы.

– В вашей творческой биографии есть и такая строчка: «Заведующий музыкальной частью Театра Ленсовета». Насколько важна музыка в драматическом театре?

– Театр Ленсовета – последнее место моей работы. В 80-е годы я ушел оттуда в «свободные художники». На каждом музыкальном спектакле распевал Алису Фрейндлих. Возглавлявший тогда театр Игорь Петрович Владимиров был необыкновенно музыкальным человеком, сам играл на рояле. Он первый, кто стал ставить в драматическом театре мюзиклы. Со многими артистами я дружу. Например, с Михаилом Боярским, который тоже начинал карьеру в этом театре. Я считал, что это лучшая труппа в Советском Союзе, – что ни имя, то потрясающий артист.

Музыка в драматическом театре играет большую роль. И я очень не люблю так называемые подборы, когда ни с того ни с сего играется произведение, которое может быть и хорошим, но при этом написано совершенно для другой постановки. Даже если музыка не гениальная, не выдающаяся, средняя, но она написана специально для спектакля, то это намного лучше. Композитор сидит на репетициях, выполняет какие-то указания режиссера, и музыка очень естественно вплетается и помогает спектаклю. Музыка – одно из главных слагаемых любой постановки.

– Ваши песни звучат в записях звезд первой величины. А с кем особенно запомнилось сотрудничество?

– Я начинал сотрудничать с Георгом Отсом. В своих концертах он уже пел мою песню «Здравствуй, море, Балтийское море». И вот, помню, он приехал в Ленинград, жил в гостинице «Астория» и готовился к записи. И что-то у него случилось со здоровьем, запись не состоялась, а вскоре он умер. Это был 1975 год. И это, конечно, оставило большое впечатление.

Были разные случаи. Например, Мария Бабанова, любимая актриса Всеволода Мейерхольда, исполняла «Песенку о цирке». Я об этом узнал только через 30 лет из телевизионной передачи «Серебряный шар»

Главным моим певцом, конечно, был Эдуард Хиль, который спел 27 моих песен. А несколько песен записала замечательная эстрадная певица Мария Пахоменко.

– Песня «Экипаж – одна семья», которую вы написали более 50 лет назад на стихи Юрия Погорельского, стала негласным гимном Военно-морского флота России. С чем, на ваш взгляд, связана такая популярность?

– Когда наш знаменитый композитор Василий Соловьев-Седой сказал, что написать популярную песню почти невозможно, он был прав. Что должно быть? Во-первых, должны быть стихи, но не просто песенные стихи, а с афоризмами. Так, строчки «И тогда любой из нас не против хоть всю жизнь служить в военном флоте» – это же афоризм, и он запоминается. А во-вторых, либо исполнитель должен быть на пике популярности, либо с этой песни начнется его популярность. Вот, допустим, Людмила Сенчина спела «Золушку» и сразу стала популярной. Это ее песня.

– Как появилась песня «Неповторимый Петербург»?

– У этой песни очень интересная история. В 1997 году был юбилей Соловьева-Седого, отмечали в Театре имени Пушкина. Все его замечательные песни я тогда прослушал в исполнении наших звезд. И, знаете, 95 процентов песен, которые я услышал, были написаны в миноре. Я тогда жил в Репино, после спектакля приехал последней электричкой и всю ночь сочинял в миноре. И вот нашел эту мелодию… Мне показалось, что это мелодия лирического плана, о любви, какая-то очень интимная. Помню, я даже слова какие-то придумал с любовной тематикой.

А потом я показал эту мелодию и эти «доморощенные» слова Юрию Погорельскому. Он говорит: «А давай-ка напишем эту песню о Петербурге!» И так складно под эту мою мелодию написал слова. Дальше она попала в репертуар хора Кировского завода, потом ее стали петь различные хоры на огромных площадях. Это, конечно, невероятные ощущения для автора.

– А как Петербург повлиял на вас?

– Петербург – это мой родной город, где я живу всю жизнь. Прежде всего я считаю себя ленинградцем, потому что родился в знаменитой «Снегиревке» на Старо-Невском проспекте. 24 ноября меня покрестили дома и дали имя по святцам. И я горжусь этой историей.

Первое десятилетие я прожил на Старо-Невском, в самом центре Петербурга. А сейчас я уже 43 года живу на Гороховой. И это, так сказать, второй луч. А всего их, как известно, три. Третий – это Вознесенский проспект, рядом Союз композиторов, тоже дом родной. И вот эти три луча – Невский, Гороховая, Вознесенский – связывают всю мою жизнь.

Я обожаю Петербург – Ленинград – Петроград. И написал более ста произведений в разных жанрах, посвященных нашему любимому городу.

– В чем заключается секрет успеха?

– Это секрет. Секрет успеха на то и секрет, потому что заранее не знаешь, какая песня по-настоящему выстрелит.

– А что для вас счастье?

– Счастье – в семье. Недавно мы с женой отметили 57 лет совместной жизни.

Счастье, что дети пошли по моему пути, оба стали композиторами. Счастье, что внучка очень музыкальная, но нашла себя в лингвистике. Сейчас защищает докторскую. У меня уже правнучка есть. Она тоже очень музыкальная. Ей два года с небольшим, но поет так чисто, что ее можно выдавать как образец чистоты пения. (Смеется.)

Виктор Плешак окончил Ленинградское хоровое училище имени М. И. Глинки в 1964 году и Ленинградскую государственную консерваторию имени Н. А. Римского-Корсакова по специальностям «хоровое дирижирование» в 1970 году и «композиция» в 1981 году