Если составить список трех самых знаменитых театральных режиссеров XX века в России, Георгий Товстоногов непременно окажется в нем, возможно, даже на первом месте. Во-первых, он являлся продолжателем традиций режиссерского театра, заложенных Константином Станиславским и Владимиром Немировичем-Данченко.

Во-вторых, он создал одну из сильнейших актерских трупп Европы. Наконец, это невероятно мудрый наставник. При достаточно жестком стиле руководства он вырастил целую плеяду актеров, прославивших нашу культуру.

Самое главное, что, сотворив театр звезд, он делал акцент на ансамбль. И это давало блестящий результат, особенно если речь шла о классических русских произведениях или драматургических инсценировках.

Конечно, стоит сказать о том, что Товстоногов уважал зрителей и думал о том, как они воспринимают его спектакли. Всегда заботился о том, чтобы публике было интересно, чтобы она заражалась энергией, и иногда это становилось очень публицистично.

Ярким посланием со сцены в зал стали такие спектакли, как «Правду! Ничего, кроме правды!», «Три мешка сорной пшеницы», «Протокол одного заседания». При этом Товстоногов всегда понимал, как можно в условной, но яркой форме сделать абсолютно трагический спектакль, потрясающий до глубины души. Что он и показал в «Истории лошади».

И, конечно, его авторитет был непререкаем. Как бы советские власти ни пытались воспитывать Георгия Александровича, это было бесполезно. Он сам мог воспитать кого угодно.

Мне посчастливилось с ним общаться, и он всегда уважал мнение других. Однажды, когда мы обсуждали спектакль «Театр времен Нерона и Сенеки», на котором я присутствовал в качестве представителя Комитета по культуре, он спросил, понравилась ли мне постановка. И сказал, что всегда ценит мнение людей со стороны. Это тоже делает ему честь.