Во время выполнения боевого задания боец батальона Кубань с позывным «Жёлудь» получил ранение. Два дня он пролежал в окопе рядом с телом погибшего товарища, потом ещё несколько суток пробирался к своим без еды и воды. Однако ни ранение, ни отсутствие связи не смогли сломить «Жёлудя».

Темнота чернильной краской просачивалась в окоп, перемешиваясь с бурой землёй. Где-то над ним, в далёком и бездонном небе, зажигались первые звёзды.

«Жёлудь» их не видел. Весь день он пролежал лицом вниз, боясь пошевелиться. Считал наступающие приступы боли, которые регулярно накатывали на него, и ждал тишины. Временами боль становилась нестерпимой, и тогда он терял сознание. Очнувшись, не сразу понимал, где находится. Начинал оглядываться. Взгляд упирался в неподвижное лицо «Барса», и тогда «Жёлудь» сразу всё вспоминал…

Кажется, это было вчера утром. Или позавчера? Время для «Жёлудя» растянулось и стало не поддающейся измерению величиной.

Четыре километра до точки закрепления они преодолели за пару часов. Сначала их скрывали предрассветные сумерки, потом лесопосадка, по которой двигались «Жёлудь» и «Барс», расширилась и они затерялись в её зелени. Когда до цели оставалось не больше пятисот метров, заметили в небе разведывательный дрон противника. Он завис прямо над ними.

– Будто орёл высматривает свою добычу, – сквозь зубы процедил «Барс». Бойцы замерли на месте, прижавшись к стволам деревьев.

Звуки грома – предвестники грозы… Звук выхода – предвестник больших неприятностей… Услышав его, «Жёлудь» и «Барс» тревожно переглянулись. Разрыв прозвучал совсем близко. Над головами бойцов просвистели осколки, срезали несколько веток с листьями. Стало ясно, что их обнаружили.

– Бежим! – выкрикнули они одновременно.

Звуки выходов перемежались с грохотом разрывов. Скоро к ним прибавилось жужжание дронов-камикадзе. Они пикировали на бегущих среди деревьев бойцов, человеческая плоть притягивала их, словно железо магнит. Гонка наперегонки со смертью – иначе этот забег и не назовёшь…

Впереди показалась вырытая среди лесопосадки траншея. Ещё несколько метров. Когда «Жёлудь» уже был готов нырнуть в спасительное укрытие, прямо позади него раздался взрыв. Ударная волна подхватила его и бросила вперёд…

Очнулся он от дикой боли в левой ноге. Сам себе поставил диагноз – «перелом». Вколол «Промедол». Очередной разрыв раздался где-то совсем рядом, с бруствера ему на каску посыпалась земля.

Когда боль немного отпустила, «Жёлудь» пополз на поиски «Барса». Нашёл его в паре метров от входа в траншею. «Барс» лежал без движения, не отзывался на отклики. «Жёлудь» с трудом выбрался из окопа, подобрался к «Барсу», ухватил его за бронежилет, потянул за собой. Два метра показались ему бесконечными, но он всё-таки затащил своего товарища в укрытие…

«Жёлудю» снился его пятилетний сынишка. Они вместе гуляли в парке в родном Горячем Ключе, «Жёлудь» раскачивал сына на качелях, тот безудержно смеялся и кричал своим тоненьким голоском: «Выше! Выше!» Небо над ними – голубое, ни единого облачка, чистое…

Небо – чистое. Именно с этой мыслью он вынырнул из короткого тревожного сна. Едва брезжил рассвет. «Жёлудь» перевернулся на спину и долго вглядывался в нависающую над ним бездонную гладь. Небо – чистое… Впервые за то время, что он здесь, над ним не кружили беспилотники, не высматривали движение в траншее, не пытались его убить.

«Жёлудь» потянулся к «полторашке» с водой, сделал глоток, потом отбросил пустую бутылку в сторону. Достал рацию и в который раз попытался связаться со своими. Бесполезно. То ли рацию повредило осколком, то ли сигнал просто не пробивал такое большое расстояние.

Если и пробовать выбраться отсюда, то именно сейчас. Он взглянул на «Барса». Можно было подумать, что боец спит. Но «Жёлудь» знал, что это не так. Коснулся холодной руки товарища.

– Извини, братишка. Я обязательно за тобой приду, – прошептал он. – И ты непременно вернёшься домой…

Третьи сутки «Жёлудь» полз по посадке. Он понятия не имел, какое расстояние уже преодолел и сколько ещё ему осталось. Каждый метр давался с огромным трудом, левую ногу «Жёлудь» вообще не чувствовал, лишь волны боли накатывали откуда-то снизу. Ладони уже давно стёрлись в кровь, чтобы дать им передохнуть, он полз на локтях. Метр, ещё один, и ещё…

Когда сил не оставалось вовсе, забирался в заросли или скатывался в какую-нибудь яму, присыпал себя землёй. Отдохнув, двигался дальше.

Накануне «Жёлудю» повезло: он наткнулся на рюкзак, брошенный кем-то из штурмовиков. Нашёл в нём бутылку воды. К утру она опустела и жажда снова мучила бойца. Но он всё равно полз. Метр, ещё один и ещё…

В какой-то момент «Жёлудь» вдруг понял, что достиг своего предела. Силы иссякли, а самое главное – пропало стремление двигаться дальше. Он скатился в воронку от разрыва, лёг на спину и устремил взгляд в голубое небо. Так он и лежал, когда сверху раздалось жужжание. В десяти метрах над «Жёлудем» завис беспилотник, потом опустился ниже, будто хотел заглянуть лежащему на земле человеку в глаза. Через минуту он резко взмыл и полетел вдоль посадки. «Жёлудь» этого уже не видел, в очередной раз впав в забытьё…

Через полчаса к нему подобрались двое бойцов. Подхватили его на руки и спешно двинулись в сторону «ноля».

Очнулся «Жёлудь» уже в блиндаже. Над ним хлопотал батальонный медик, ещё несколько человек столпились вокруг, бросая на него удивлённые взгляды.

– Ты знаешь, что тебя успели внести в списки «двухсотых»? – обратился один из них к «Жёлудю». – По сути, тебя уже похоронили.

– Не дождётесь, – ответил «Жёлудь» и впервые за несколько последних дней позволил себе улыбнуться…