– Сергей Валентинович, кем вы хотели стать в детстве?

– Я все время открывал для себя что-то новое. У меня было много планов. Например, хотел быть астрономом. Меня привлекали тайны космоса. Еще хотел быть водителем. Может быть, даже машинистом в метро или кем-то в этом роде. Разведчиком хотел стать, кстати, после просмотра определенных фильмов. Много было идей, и они все между собой как-то не очень были близки. Где астроном, а где водитель и разведчик? Кстати, в деятельности педагога это все в какой-то степени как раз и сочетается.

– В конце 80-х – начале 90-х годов вы оказались на историческом факультете педагогического института имени Герцена. Это был переломный период для страны. Как вам, с точки зрения студента исторического факультета, виделось то, что происходило во внешнем мире?

– Учиться было очень интересно. Это колоссальный подъем, огромный интерес. Это совпало и с возрастом, и с тем, что происходило в стране. В том числе в плане открытия документов, которые раньше были неизвестны широкой публике. Я с большим удовольствием ходил не только на занятия в институте, но и на какие-то другие лекции по философии, истории.

Мне также очень повезло с преподавателями. Среди них были известнейший советский и российский историк, специалист по истории нашей страны начала XX века Виталий Иванович Старцев, академик Виктор Константинович Фураев, профессор Юрий Васильевич Егоров и многие другие. Каждый преподаватель – как отдельная планета. Вспоминаю лекции Виталия Ивановича Старцева – это как живая история. Он всегда очень интересно подавал материал, в диалогах. Хорошо копировал Ленина и не только. Эта «живая» история очень интересна. Мне кажется, «засушивать» историю, особенно в преподавании для будущих учителей, а уж тем более для школьников, – это недопустимо.

Если говорить о том, как я относился к происходящему в стране на тот момент, то все мы тогда жили определенными надеждами. И они сбылись. Мы живем в современной России – открытой, динамичной, сильной. Прошли через определенные испытания, конечно. Многое утратили, к сожалению. И к лучшему мы сегодня возвращаемся.

– Вы окончили факультет в 1993 году. Помните Петербург этого периода? Какими были ощущения молодого выпускника?

– Я еще помню 1991 год. Сначала это был шок, а потом – воодушевление, потому что я видел людей, которые не хотели возвращаться в прошлое. А в 1993 году ситуация, на мой взгляд, эмоционально была не такая однозначная. Все стало сложнее. Это уже история новой России.

Я и мои коллеги прежде всего концентрировались на работе. Наша задача была поддержать эмоциональную стабильность у ребят, родителей, коллег. Тогда это стало главным. Я чувствовал свою ответственность как преподаватель.

– Преподавать вы сразу пошли в школу № 168. Какое впечатление в 1990-е годы она на вас производила? Насколько внешние изменения в стране влияли на выстраивание коммуникации с учениками и их родителями?

– Впечатление было двоякое. Конечно, не хватало финансирования, заработные платы были небольшими. Это было достаточно тяжело. В целом период для страны был непростой, как мы понимаем. Но вместе с тем у нас был достаточно молодой коллектив, который пришел за новым директором. Хотя Светлана Андреевна Лебедева к тому времени уже была опытным руководителем. Это была вторая школа, которую она возглавила. И у нас были амбициозные планы, задачи и намерения – сделать нашу школу одной из лучших в Санкт-Петербурге, а может быть, и в России.

Мне кажется, кое-что нам удалось. Не мне оценивать, как все в итоге сложилось, но облик школы, содержание работы действительно изменились. Мы старались превратить школу в центр интеллектуальной и культурной жизни, насытить ее событиями. Мы приглашали очень интересных ученых, актеров, деятелей культуры и искусства. Проводили ежегодные конференции, которые собирали очень много интересных и значимых людей. Школьники вели переписку с Дмитрием Сергеевичем Лихачевым.

Создание школьной среды было очень важным делом. И тогда, переходя от одной системы образования к другой, мы как раз пытались нащупать эту новую модель. Вопросы воспитания оставались первоочередными для нашего коллектива, как и для большинства педагогов в нашей стране. Другое дело, что государство на тот период от этих вопросов устранилось и педагоги остались один на один с этой проблемой. В этом состояла особенность ситуации. Но со своей стороны мы продолжали работать по вопросам воспитания, пытались обновлять содержание образования, находить новые методы и подходы.

Появлялись новые технологии. Например, 1 или 2 сентября вся школа шла в поход: педагоги, родители, дети. Это была хорошая форма объединения, сплочения и решения многих воспитательных задач. Сочетание в работе творчества и регламентации, полета фантазии и стандартов дает, на мой взгляд, хорошие результаты.

Мне кажется, сегодня в системе образования перед нами стоит задача найти тот баланс между регламентацией, стандартом и творчеством учителя, который должен давать хороший эффект с точки зрения качества образования.

– Вы много лет трудились на государственной службе. Уместно ли в этой работе творчество или это удел очень серьезных регламентов?

– Я почти 15 лет отслужил председателем Комитета общего и профессионального образования Ленинградской области. Исходя из этого опыта, могу сказать, что творчество обязательно должно быть, но в пределах четкого законодательства. С точки зрения законодательных и финансовых вопросов творчество, конечно, недопустимо. А сама работа крупного руководителя обязательно предусматривает даже не творчество, а то, что я называю полетностью. Можно, конечно, делать только то, что тебе предписано, тебя никто не уволит. Но, на мой взгляд, должна быть эта самая полетность – видение широты контекста, в котором ты работаешь. И благодаря этому надо постараться сделать гораздо больше, чем от тебя требуется. А для этого тебе нужно обязательно коммуницировать с людьми.

Делать это просто в классическом варианте «начальник – подчиненный», когда руководитель говорит, а подчиненный молча слушает и записывает, а потом делает точно так, как сказали, – не пойдет. Самое главное – чтобы руководитель не подавлял. Важно, чтобы люди понимали: даже если они заблуждаются, но искренне стараются сделать лучше, то все равно их поддержат. Во всяком случае начальник их поймет. Поэтому руководитель должен прислушиваться ко всем, обсуждать рабочие вопросы, а дальше уже принимать решения и делать все, чтобы добиться результата. А для этого нужна серьезная воля.

– В 2021 году вы вернулись в Российский государственный педагогический университет имени Герцена. Каким вы увидели вуз?

– Несмотря на большой, казалось бы, управленческий и жизненный опыт, который к тому времени уже был, ты понимаешь, что перед тобой серьезный вызов. Ты должен оправдать доверие. Самое главное, считаю, я должен отдать долг университету. Ведь все мы, кто окончил Педагогический университет имени Герцена и работал здесь когда-то, знаем, как много вуз нам дал.

Я еще больше убедился в глубине тех людей, которые здесь работают. Это уникальнейший коллектив как по уровню научных знаний, преподавательской деятельности, так и по человеческой культуре, глубине, личностной заполненности. Герценовский университет – это вселенная людей, которые здесь работают и приходят сюда учиться.

– Есть какие-то еще неожиданные образовательные траектории, которые вы продумываете сегодня для будущих студентов?

– Многое еще обсуждается, конечно. Из нового – возвращаемся к подготовке специалистов для системы среднего профессионального образования. Это востребовано сегодня нашей экономикой и образовательной системой. Сегодня далеко не все вузы готовят таких специалистов. Мы эту подготовку начали, и она идет успешно.

– При университете есть Фундаментальная библиотека имени императрицы Марии Федоровны. Насколько сегодня для библиотечного фонда университета актуален вопрос развития?

– Я считаю, что библиотека – это центр любой образовательной организации, а уж тем более педагогического университета. Конечно, сегодня библиотека для нас – это больше чем собрание книг. Это центр общения и реализации различных проектов.

Сегодня все каталоги в библиотеке оцифрованы. Мы приобретаем доступ к различным источникам, поэтому возможности, которые перед нами открываются, практически безграничны. Хотелось бы, чтобы библиотека дальше развивалась и с точки зрения технологий и пространства. У нас есть планы по увеличению общественных пространств, обеспечению еще более открытого доступа к книгам. Важно, что сами студенты очень интересуются книгами, с большим удовольствием знакомятся с нашими издательскими проектами.

– Сегодня в университете не только консервативная педагогика, но и современная, цифровая. Это необходимость?

– Конечно. Необходимо осмыслить то, что сегодня происходит в нашем обществе. Мне кажется, очень важно, что именно Педагогический университет занимается данной тематикой. Ведь это процессы не столько технологические. Это процессы мышления человека, его сознания, его психики, его психологии. Очень важно посмотреть, что происходит с человеком в этом мире и как человек может управлять собой и какими-то элементами окружающей действительности в данных условиях.

– Какие специальности, направления в РГПУ имени Герцена сегодня пользуются наибольшей популярностью у поступающих?

– Практически все. Те, что связаны с филологией, с точными науками, с психологией, иностранными языками, дошкольная и начальная педагогика, коррекционная педагогика и психология. Все эти направления очень востребованы. Видимо, в обществе созрело понимание того, что педагогическое образование дает человеку очень хорошие возможности в будущем, даже если он найдет свое место в других сферах.

Поэтому у нас достаточно большой конкурс. Сейчас в ходе приемной кампании мы видим: количество заявлений абитуриентов значительно больше, чем в прошлом году, который был для нас рекордным. Это во-первых. А во-вторых, несмотря на огромный бюджетный прием, а это 2,7 тысячи мест, у наших абитуриентов средний балл по одному предмету единого государственного экзамена более 80. Это говорит о том, что к нам приходят те, кто обладает высоким уровнем подготовки и мотивированности. Много абитуриентов из Петербурга, Ленинградской области и из других регионов России. Также у нас учатся 6,5 тысячи зарубежных студентов из 25 тысяч в целом.