Недавно я прогуливался по родному району, в котором вырос, – возле метро «Приморская», между новым и старым намывом. Эти места облагородили до неузнаваемости: в устье речки Смоленки внезапно вырос парк со скамеечками, клумбами, качелями и даже поющим фонтаном. Честно, не подумал бы, что доживу до этого дня. Многие местные жители – тоже. На открытие фонтана сбежался, наверное, весь район, не веря своим глазам.

И тут я понял, что выросло поколение, которое и не помнит, как эти места выглядели еще лет двадцать назад. А я помню, и от того удивление еще больше.

Надо, наверное, об этом рассказать.

Но зайдем издалека.

Недавно мы с друзьями обсуждали, что современная российская действительность (исключая из этого уравнения войну) движется в сторону чистоты, стерильности и здоровья. Раньше казалось, что популярность здорового образа жизни среди молодежи – скорее что-то пропагандистское, чем реальное. Однако нет. Прошедшие на днях «Алые паруса» внезапно показали, что молодежь наша уже почти не пьет и не курит. Помните, когда-то этот день называли «Праздник блюющих бантиков»? Так вот, это уже совсем не так. Молодежь стремится к здоровью. Пить и курить внезапно уже не модно.

Мы, поколение 35-40-летних, смотрим на это с двойственным чувством. С одной стороны, радостно и приятно. С другой – немного завидно. С третьей – да как же так, что эта шпана знает о настоящей молодости, о концертах в «Арктике» с пластиковой бутылкой «Блейзера», о сигаретах за гаражами, о пивном угаре на футболе… Неужели прошло это время – время веселого самоуничтожения, когда все вокруг бессмысленно, кроме кайфа?

Да, оно проходит. Это странно и это так.

В этом есть немалая заслуга меняющейся городской среды. Я назвал этот процесс «ползучей собянизацией страны», без всякого негатива, как есть. Даже в маленьких городах строят уютные деревянные парки со скамеечками и зарядками для телефона. Страна становится чище – и это я не про уехавших либералов, а в буквальном смысле. Я помню времена, когда можно было приехать из Москвы в Минск и удивиться: а что, так можно было?

Оказывается, так можно и у нас.

И когда вокруг чисто, уютно, современно и не гадят, как-то и саморазрушение перестает быть актуальным для молодых неокрепших умов.

Да, мы можем долго ворчать, что «не видели они настоящей жизни». А они в ответ поспорят: а что такое, это ваша настоящая жизнь?

На месте современного парка в устье Смоленки еще пять лет назад был мрачный пустырь с горами мусора. Там бегали закладчики и пили в кустах бомжи.

А тридцать лет назад неподалеку отсюда снимали фильм «Брат». Молодежь, которая сейчас смотрит эту картину, не узнает показанных мест, и вполне логично: там, где сейчас стоят намывные новостройки и проходит ЗСД, раньше был каменистый берег залива.

А чуть дальше проходила, натурально, огромная СВАЛКА, где шлялись бомжи и наркоманы. Под ногами валялись шприцы и бутылки. Места, скажу я вам, выглядели колоритно, но вернуться туда я бы не хотел.

Бывший берег залива симптоматичен. Это самое резко изменившееся место в Петербурге. Я не знаю в этом городе мест, которые за тридцать лет изменились бы настолько резко и круто: и в плане внешнего вида, и в плане атмосферы.

И здесь, опять же, та самая двойственность восприятия со стороны нас, поколения 35-40-летних, поколения тех, кто уже немножко пожил и повидал и кое-что помнит. Вроде как можно сказать: ушла романтика! Где эти пустыри? Где свалки? Где вайбы первого «Брата»? Нет их, и не будет больше никогда: их срыли современные экскаваторы в глубины залива, перекопали ковшами, похоронили под асфальтом Западного скоростного диаметра вместе с девяностыми годами. Нет их и не будет больше.

А будет непьющая и некурящая молодежь, гуляющая по новому парку в устье Смоленки там, где еще пять лет назад собаки грызли закладки посреди пустырей.

Конечно, утрирую и делаю это специально. Но мне нравится думать, что жизнь не стоит на месте, что есть будущее даже у мрачных пустырей и загаженных свалок. Нравится думать, что те, кто на днях встретил «Алые паруса», не повторяют наших ошибок.

Надолго ли это? Насколько хрупко это чистое, молодое, полное жизни будущее? Очень хрупко. И черт знает, что еще впереди. Поживем – увидим.