Это вопрос, а не утверждение. Но дело идет к тому, что психиатр станет нужнее аналитика. Если оба выживут. Разговор об ирано-израильском конфликте не свести к сиюминутным оценкам. Причин тому несколько. Во-первых, едва ли не впервые со времен холокоста международное право предано дьявольскому осмеянию. Ибо Иран, как считают на Западе, должен потерпеть крах, а его руководство следует уничтожить. И ни слова об аргументах Ирана: информационная война подмяла дипломатические и даже медийные правила приличия. Ультимативный тон в отношении Ирана заполняет западный эфир.

По неокончательным данным, от иранских ударов погибли более 20 израильтян, свыше 1,2 тысячи получили ранения. В Иране – около 400 погибших и почти 3 тысячи пострадавших. Продолжение войны ничего хорошего ни Ирану, ни Израилю не сулит. Но у каждого из 10 миллионов израильтян куда меньше шансов выжить, чем у 87 миллионов иранцев. При почти 80-кратной разнице по площади.

Во-вторых, из сиюминутной хроники выводится ее геополитический фон. Он состоит в том, что Израиль и Иран действуют не в одиночку. За первым стоит коллективный Запад, за вторым – не вполне оформившийся Восток в лице медлительного Китая, размышляющего мусульманского мира, мечущейся натовской Турции и не в последнюю очередь России. Последствия этого разлома, как и ответ на вопрос «кто кого?», пока не очевидны. Эта неопределенность скорее тревожит, чем обнадеживает.

Отсюда в-третьих: по поводу наиболее предсказуемых вариантов развития событий. Если бы война ограничилась обменом ударами Израиля и Ирана, то очевидно, что потенциала того и другого надолго не хватило бы. Тем более что войну без наземной операции не выиграть независимо от военно-технических новаций. Однако в ночь с субботы на воскресенье в войну напрямую вмешался Трамп, поэтому безотносительно судьбы Ирана сейчас может возникнуть новая геополитическая реальность – объединение стран, озабоченных повторением иранской ситуации. Вот цитата из британских СМИ: «Вне зависимости от нынешнего кризиса ближайшие годы станут временем сплочения Китая, России, Центральной Азии и Ирана в рамках возрождающегося государства Чингисхана в виде так называемой Шанхайской организации сотрудничества».

В-четвертых, замах на уничтожение ядерных объектов Ирана ведет к непредсказуемой эскалации в геоэкономической сфере. Тем более что отделить гражданские объекты от военных непросто. Зато возникает вопрос: почему Тегерану нельзя развивать свою атомную энергетику, а для прочих это законно?

В-пятых, без того непростой межэтнический баланс может быть существенно нарушен. Речь идет не только о Ближнем Востоке, где об отношениях мусульман и иудеев сказано уже все. Но лишь в Европе – за 25 миллионов последователей Пророка. Продолжается суета вокруг тех самых санкций. Их Запад собирается распространить не только на Россию и ее партнеров, но и на партнеров этих партнеров. Здесь же предложения Евросоюза по полному отказу к концу 2027 года от топлива из России, включая сжиженный природный газ (СПГ). С одной стороны, отношения готических столиц к Москве – почти такое же, как Тель-Авива к Тегерану. С другой, вводимые США санкции обходятся в миллиарды самому Вашингтону: на 3 доллара потенциальных российских потерь приходится не менее 1 доллара «в ущерб» Штатам.

Пока президент США выжидает с введением против нас драконовских мер – в надежде через Москву и Пекин обезопасить транзит через контролируемый Ираном Ормузский пролив. По нему проходит до 30 процентов мировых поставок СПГ и около 20 процентов поставок нефти, и ее «цена свыше 80 долларов за баррель – это приговор экономикам Запада». Есть неожиданное предположение. Суть событий вокруг Ирана связана с намерением Запада торпедировать два стратегических проекта: китайский «Один пояс – один путь» (стоимостью, кстати, за 5 триллионов долларов) и российский «Север – Юг».

Европа опасается, что переключение внимания Трампа на Ближний Восток обернется поражением Киева. Цитируем: «Поскольку русские продвигаются к Сумам, Харькову и Днепропетровску, тот, кто позволит Украине капитулировать, потеряет весь авторитет, необходимый для того, чтобы обеспечить безопасность в любом другом регионе, особенно в Индо-Тихоокеанском». Тем временем в центре внимания – телефонный разговор лидеров России и Китая, уже названный «координирующим совместную повестку». В ней тоже ничто не чересчур. Но в другой логике.

На фоне Петербургского международного экономического форума особое внимание уделено полуночной встрече президента Путина с главами информагентств со всего мира. Хотя в форуме участвовали свыше 20 тысяч представителей из 140 стран и регионов. Но дело не в цифрах, а в контрасте между взвинченностью политического мира и расчетливостью делового. Что возьмет верх? Вот в чем вопрос.