– Вадим Сергеевич, в 2006 году вы как депутат Законодательного собрания принимали бюджет города, а в 2007 году уже в статусе председателя Контрольно-счетной палаты Петербурга давали заключение на проект бюджета. Трудно было перестраиваться?

– Конечно, взгляд поменялся. Появилось жесткое убеждение, что к бюджету надо относиться очень осторожно и внимательно, чтобы впустую не тратить деньги налогоплательщиков.

– Проект бюджета, на который Контрольно-счетная палата дала заключение, касался 2008 года, вошедшего в мировую историю как период финансового кризиса. Можно ли было предвидеть такое развитие событий?

– Предвидеть этот международный кризис на нашем уровне было очень сложно. Более достоверную информацию о макроэкономических процессах, которые идут и в Европе, и в мире в целом, в виде сводных аналитических записок мы стали получать, когда вступили в EURORAI (Европейская организация региональных органов внешнего финансового контроля). Это было в 2013 году. И это была моя инициатива.

– На что конкретно Контрольно-счетная палата обращает внимание при работе с бюджетом? Например, возьмем строку расходов на субсидирование театров с конкретной суммой. По каким критериям определяется оптимальный объем финансирования: что считается нормальным размером субсидии, а что чрезмерным или недостаточным?

– Мы прежде всего анализировали, на что были потрачены средства в предыдущие годы по этой же статье расходов, насколько эффективно.

Например, в здравоохранении закупалось какое- либо дорогостоящее оборудование. А мы из проверок знали, что оно стоит годами на складах, не используется. А на следующий год опять запрашиваются деньги на закупку такого оборудования. Естественно, в заключении мы писали, что это неправильно, не нужно. Или еще на стадии нулевых чтений предлагали рекомендовать главному распорядителю бюджетных средств скорректировать свою позицию, чтобы он осознавал причины возможного сокращения выделяемых денег по данной целевой статье в следующем финансовом году.

– Помните свою первую проверку?

– Это был 2007 год. Довольно много проверок, из самых первых резонансных так называемое «Трубное дело», которое стало уголовным.

– Это когда в землю зарывали старые трубы под видом новых?

– Схема была сложнее. Комитет по энергетике предложил использовать для наших сетей бывшие в употреблении газовые трубы. Газ по ним по техническим условиям разрешалось перекачивать только двадцать лет. Трубы изготовлены из высококачественного материала достаточной толщины, поэтому сохраняют свое состояние даже спустя десятилетия эксплуатации. Требуется лишь провести пескоструйную обработку – и они снова как новые. В целом эта идея заслуживала государственной премии, если бы они разницу между закупкой старой и новой трубы оставляли в бюджете. А как показала наша проверка, эта разница оседала в частных карманах.

– Как следователи узнали об этом?

– За время моей работы в Контрольно-счетной палате мы подписали соглашение о сотрудничестве со всеми силовыми структурами: с ФСБ, с МВД, с прокуратурой, со Следственным комитетом, с Росфинмониторингом.

Мы от них получали оперативную информацию для служебного пользования и делились своими сведениями с ними. Согласно принятому депутатами Законодательного собрания закону результаты всех наших проверок обязательно передаются в правоохранительные органы, а именно в прокуратуру. Поэтому тогда и появилось так много резонансных дел.

С 2011 года мы по заданию председателя Счетной палаты России Сергея Степашина мониторили строительство стадиона, нынешней «Газпром Арены». Степашин и сам несколько раз лично приезжал. Там много разного нашли. Помню, что мы на проверках недосчитались одного табло стоимостью 56 миллионов рублей. Все передавали правоохранителям, они уже возбуждали дела.

– Вы еще и метрополитен проверяли.

– И вскрыли там проблему в строительстве совместных выходов метрополитена и торговых комплексов. Завершилось это тем, что в дальнейшем метрополитен стал себя вести осторожнее и заключать с коммерческими застройщиками более взвешенные договоры и соглашения о сотрудничестве при совместной застройке.

– Можно сказать, что из-за той проверки в Петербурге больше не строят торговые центры над выходами из метро?

– Думаю, что, наверное, и наши проверки тоже на это повлияли.

– В этих громких делах фигурируют большие деньги. Вам не предлагали взятки, не угрожали?

– Прямых угроз не было. Все же понимали, что нас курируют силовики. Жаловаться – жаловались, в разные структуры: в федеральные, в Москву. Просили на место нас поставить.

Но я всегда на это говорил, что мы не принимаем решения о возбуждении уголовных дел. Мы только находим материал и передаем его в правоохранительные органы. А там уже решают, как это квалифицировать.

За все тринадцать лет, которые я возглавлял Контрольно-счетную палату, никаких скандалов, связанных с коррупционными моментами среди моих сотрудников, не было. Потому что мы жестко отслеживали это. Все понимали, что все прозрачно, все понятно, за нами есть еще надзирающие органы. Это раз. А два – я говорил своим сотрудникам, что буду выплачивать хорошую зарплату, хорошие премиальные, но при малейшей информации о коррупции, при малейшем намеке на нее буду с ними прощаться.

Уровень зарплаты важен. Контролирующий инспектор не должен быть голодным. Он должен иметь хорошее образование, быть отчасти следователем, отчасти – юристом, отчасти финансистом и экономистом. Если люди будут получать маленькую зарплату, если у них не останется возможности профессионального роста, то они начнут думать о противоправных действиях. Слава богу, повторюсь, за тринадцать лет ни разу такого не было. По таким причинам я ни одного сотрудника не уволил.

– Сложно было приходить с проверками к людям, которых вы знали еще по работе депутатом?

– У меня такой характер, что, в принципе, многих руководителей я знал до того, как возглавил палату.

Есть хорошее выражение из фильма «Берегись автомобиля». Там один из героев говорит другому: «Тебя посадят. А ты не воруй». Независимо от того, были ли те люди моими хорошими знакомыми, на них заводили и уголовные дела… Но это наша работа.

Если человек совершил какое-то противоправное действие по незнанию – это одно дело. И совсем другое, когда он выстраивает какую- то схему по выводу средств из городского бюджета.

Когда выявляли подобные махинации, мы задействовали максимум возможностей: оказывали максимальное воздействие, использовали все доступные рычаги давления и активно сотрудничали с правоохранительными структурами… Ведь люди те были очень умные – такие вещи придумывали, что даже волосы дыбом вставали.

Но так как мы всех предупреждали, моя совесть чиста. Все должны понимать, что наказание будет неотвратимо. Если что-то совершено по неопытности, то мы поправим, подскажем – и все. А если это осознанно, то отвечать придется по полной.

– Вернемся к бюджету. При вас деньги, поступающие в него, стали не просто хранить, но и размещать в банках под проценты.

– И это правильно. Город не тратит единовременно все деньги бюджета. Всегда остаются довольно большие суммы на бюджетных счетах, которые не понадобятся месяц-два, а может быть, и три. Правительство города придумало размещать их на счетах в коммерческих банках. Мы это проверили и указали правительству, что идея хорошая. И попросили размещать средства исключительно в надежных финансовых учреждениях с устойчивым положением, исключив возможность хранения денег в сомнительных банковских организациях. Тем самым был снижен риск утраты бюджетных ресурсов.

Была создана комиссия и выбрано шесть банков, в которых могли размещаться свободные остатки бюджетных средств. От их размещения в год городской бюджет получал дополнительно от 3 до 5 миллиардов рублей.

– Изменения в том, как принимался и выполнялся бюджет тогда и как это делается сейчас, видны? Эти перемены привели к улучшению ситуации? Какова роль Контрольно-счетной палаты в данном процессе?

– Конечно, есть заслуга Контрольно-счетной палаты в том, что сотрудники исполнительных органов власти начали более бережно относиться к бюджету. Они знают, что рано или поздно инспекторы придут, проверят, и все это окажется достоянием общественности. Порядка действительно стало больше.