Актёр Павел Устинов окончил Высшую школу сценических искусств Константина Райкина. Пробовал свои силы в кино. Невольную известность ему принесло задержание на незаконном митинге в Москве в 2019 году. Причем на тот митинг Устинов не приходил – просто назначил встречу в очень неудачном месте. Оказал сопротивление силовикам, пытавшимся его задержать, получил серьезный срок. Когда началось протестное движение в поддержку актёра, срок заменили на условный.

Служил в МХАТ им. Горького, которым в то время руководили Эдуард Бояков и Захар Прилепин. Потом перешёл в Новый театр, но вскоре получил повестку о призыве в рамках частичной мобилизации. В отличие от многих своих коллег по театральному миру, из страны не сбежал, а отправился в зону боевых действий. Был ранен, награждён государственной наградой – во время артиллерийского обстрела спас своих товарищей, заваленных в подвале после удара. Недавно Павел Устинов исполнил главную роль в спектакле про героев спецоперации «Хорошие фото», премьера которого прошла на сцене московского Нового театра.

– Павел, как вы внутри себя объясняете эту странную шутку судьбы: либеральный протест в 2019 году сделал из вас, по сути, «икону», а вы в ответ через три года ушли на фронт, защищать страну?

– Знаете, события 2019 года не были моим личным выбором. Для меня они являются стечением обстоятельств: я не принимал никаких решений, просто оказался не в том месте и не в то время... А в 2022 году – со своими взглядами, со своей любовью к Родине – я принял решение, как и многие мужчины, помогать стране. Почему это всё произошло именно со мной – не смогу ответить. Действительно, судьба. Мои взгляды и тогда не сходились и сейчас не совпадают с либеральным течением в нашей стране. Но я благодарен людям за ту помощь – они заступились за меня, потому что происходила несправедливость. Для кого-то из них это был искренний порыв. Для других – политика, и во время спецоперации они показали своё истинное лицо.

– Помните свою реакцию на демарш творческой тусовки в феврале 2022 года?

– Да, конечно, помню. Я тогда работал во МХАТе им. Горького. Был шок от ситуации. Изначально, мне кажется, во всех этих «чёрных квадратах» и постах было два направления: либеральный кластер нашей творческой элиты, который продвигал западные нарративы и использовал антивоенную риторику для очернения России, и люди, которые просто не были достаточно проинформированы о том, что происходило с 2014 года. Наверняка есть примеры, когда эти люди, увидев и проанализировав ситуацию, включились в тему и начали поддерживать армию.

– Знаете, когда в соцсетях появилась информация, что вы уходите по мобилизации, то в комментарии одного канала пришли актёры разных театров – с оскорблениями и пожеланиями вам не вернуться живым.

– Нет, я не знал про эту реакцию. Или не отложилось в памяти. Я только получил повестку, и мне не до того было... Что тут сказать? Если эти артисты желают своим согражданам смерти, то что они вообще ещё делают в России? Почему они здесь? Да и нам зачем такие люди нужны?

– Когда получили повестку, о чем думали?

– Были переживания, был страх неизвестности. Да, я проходил срочную службу, но у меня не было никакого опыта участия в боевых действиях. Я не понимал, как это всё происходит. За родных было тревожно. И действительно, были периоды, когда я очень долго не выходил с ними на связь, семье было тяжело. Но, с другой стороны, была сильнейшая мотивация – помочь ребятам, которые находились там, внести свой вклад в наше общее дело.

– Чем запомнилось время в зоне спецоперации?

– Мужским братством. Там рядом ребята, готовые помочь в самых критических ситуациях. Волонтеры запомнились. Они доставляли бойцам – практически до позиций – буквально всё: от элементарных бытовых предметов до беспилотников и снаряжения. Запомнились письма школьников – очень осмысленные. Моё ранение, помощь товарищей... Много всего, двумя словами не опишешь. Было сложно, страшно, тяжело, но и было осознание, что мы делаем правильное дело.

– Как вас встретила творческая среда, когда вы вернулись после ранения? Правда ли, что многих актёров, поддержавших СВО, тусовка сразу «отменяет», они не получают приглашения на кастинги, редко задействованы в театральных постановках?

– Кинопроектов у меня нет, на кастинги не приглашают. Возможно, действительно, есть определенный «блок» и нежелание некоторых представителей творческой среды сниматься вместе с нами... Но в театре мне повезло! Я до спецоперации работал с режиссёром Эдуардом Бояковым, и он после моего возвращения с фронта пригласил меня на несколько театральных проектов. Это «Соборная площадь» и спектакль о спецоперации «Хорошие фото», премьера которого недавно прошла на сцене Нового театра. С Эдуардом Бояковым у нас полностью совпадают взгляды на происходящее.

– Расскажите о спектакле «Хорошие фото».

– Пьесу написала драматург Ольга Погодина-Кузмина после общения с участником спецоперации. Это реальная история бойца Николая Чернобровкина, который получил тяжёлое ранение и уже в госпитале узнал, что погиб его лучший друг. Знаете, мне вначале казалось, что роль дастся мне относительно просто – личный опыт есть, даже схожая ситуация, когда сослуживцы сообщили мне, что погиб друг, с которым мы все сроднились на учебке. Как оказалось в процессе, опыт, наоборот, усложнял работу над ролью, и я не понимал, почему. Потом один из режиссёров объяснил: если что-то в роли пересекается с твоим личным опытом, ты психологически переключаешься на свою жизнь, замыкаешься, уходишь внутрь себя. Я с трудом поборол эту проблему. И зрители спектакль приняли. Жаль, что нам согласовали только четыре спектакля – постановка создавалась на грант. Очень хотелось бы показывать этот спектакль по всей стране, потому что эта история актуальна, нужна и понятна людям в любом уголке России. Вообще, вся художественная часть страны обязана сейчас рассказывать об СВО, о тех героях, которые нас защищают, проливают за нас кровь, отдают свои жизни. Память о них – это задача театра, кино, музыки, живописи...

– Что нужно, чтобы культура по-настоящему заработала в этом направлении? Чтобы она начала разделять боль страны?

– Не первый год об этом думаю... Остро нужны кадровые изменения. Нужно – хотя бы отчасти – физически отгородить людей, не поддержавших страну, от принятия решений в сфере культуры. Необходимо как можно больше рассказывать о героях спецоперации, популяризировать саму тему, масштабировать её – чтобы люди, в том числе и в самой культуре, не были так разобщены, чтобы они начали развиваться, осознавать мир вокруг себя.

– Почему вы, актёр, оказались вне традиционной для среды либеральной повестки?

– Думаю, это отчасти вопрос воспитания. Меня так воспитали – с пониманием, что Родину нужно любить, что ей нужно желать только добра, что невозможно жить в стране и хулить, оскорблять её.

– Вы бы поддержали идею о наборе участников спецоперации в творческие вузы?

– Это правильная идея. Искусство отображает жизнь, и если люди с таким опытом смогут потом об этом рассказать, написать, поставить спектакль, снять фильм, это будет круто. И вообще, важно, чтобы в творческие вузы приходили не только семнадцатилетние ребята, которые психологически ещё не сформировались, но и люди с жизненным опытом, с опытом служения своей стране.