Отношения с городами – как с людьми. В кого-то на всю жизнь влюбишься, с кем-то выйдет постыдный неудачный опыт, кто-то плотно займет место в твоем сердечке, кто-то не очень, кого-то не хотел бы видеть вплоть до тепловой смерти Вселенной.

С прекрасным русским городом Воронежем все странно. Поездки туда всегда внезапные, короткие, дикие, на грани усталости, в необычных обстоятельствах.

Первый выезд в Воронеж стал именно выездом: вместе со старыми добрыми друзьями на последние деньги мы решили махнуть на премьеру спектакля по моему роману «Покров-17» – все как надо, в плацкарте, на верхних боковушках. Не так обычно писатели приезжают на показ спектаклей по своим книгам, но таков путь.

Спустя год был визит на фестиваль «Русское лето», и сразу после выступления мы с коллегами-литераторами поехали на могилу Юрия Хоя. Подъехали к кладбищу не с той стороны, пришлось перепрыгивать через забор. Пообщались с местными колдырями, которые, кажется, прямо там, у могилы Хоя и живут.

Следующий визит был прямиком с фестиваля «Звезды над Донбассом», из Мариуполя, и он тоже оказался странным – даты мероприятий наложились друг на друга, и нам с коллегами пришлось попросить водителя автобуса высадить нас на объездной трассе. А в рюкзаке – броник и каска, которые так и не пригодились в поездке. В 30-градусную жару. Выступил, а потом вместе с поэтом Егором Сергеевым пошел давать интервью французской журналистке. Рад, что в итоговый текст для парижской прессы вошел стих о лицемерных западных партнерах.

А еще я однажды привез в Воронеж на «Лимоновские чтения» петербургскую скрипачку Марианну Васильеву. Жить пришлось прямо на вписке, как в старые добрые времена. Но и тут не обошлось без козней темных сил: так вышло, что площадка несколько раз переносилась в другое место (это типично для «Лимоновских чтений», мероприятие жесткое, панковское и контркультурное), и в итоге мы выступили… прямо в помещении Никитинского театра, где пару лет назад проходила премьера спектакля по моему роману.

А в этот раз я поехал в Воронеж на открытие фестиваля «Русское лето», основные мероприятия которого еще пройдут в конце августа. Провели пресс-конференцию с Глебом Прилепиным, выступили с группой «Лампасы» перед студентами Воронежского государственного университета, и…

И именно здесь случилось то, чего не было давно. Я облажался на выступлении со стихами.

То есть как облажался. Впервые за очень долгое время мне оказалось трудно выступать, трудно говорить с залом, трудно читать стихи. Может, сказалась усталость, может, как-то давил непривычно большой зал, но было странное ощущение, будто приходится преодолевать самого себя, вытаскивать из себя строчки, напрягать все силы. Такого не было, например, в Самаре, когда я выступал перед публикой в 700 человек. А здесь – что-то накатило, задавило, вмешались опять какие-то темные силы.

Контакт с залом, впрочем, все равно удалось наладить. После встречи подходили студенты, фотографировались, прекрасная девушка даже подарила желтую резиновую уточку – знает, что я их коллекционирую. Я же усвоил себе урок: и на старуху бывает проруха, и с огромным опытом выступлений можно слегка зависнуть перед залом.

Воронеж – всегда на драйве и на пределе. По крайней мере лично в моей истории. И усталость всегда потом невообразимая.

Тут, наверное, дело еще и в способе перемещения. В Воронеж, как и во многие другие южные города с началом СВО, – только на поезде. А поезд едет около суток. А дел в городе тоже максимум на сутки, и снова обратно. Сутки едешь туда, сутки выступаешь, сутки обратно.

Вообще, СВО увеличила Россию не только территориально, но и глубинно, метафизически. Расстояния между городами теперь реально ощущаются. До юга страны больше не прыгнуть на самолете – раз и телепортировался. Перед нами встали расстояния, которые надо прожить, прочувствовать, промедитировать под стук вагонных колес или хотя бы проспать. Эти расстояния всегда были открыты для проживания, но теперь это не опция, а единственно возможный путь. Теперь не отмахнуться от этих тысяч километров бесконечных лесов, заборов и проводов, не перемахнуть их, заплатив побольше денег.

Любишь Родину – люби ее расстояния, ее размеренную неторопливость, ее непостижимость.

Кажется, Воронеж становится для меня мостиком между мирами. Между театром и впиской, между фронтом и фестивалем, между усталостью, которая валит с ног, и адреналином, который заставляет снова вставать и делать свое дело.

Никаких полутонов. Никакой расслабленности. Никаких поблажек.

Только поезд в Воронеж и бесконечное русское лето.