Андрей Юрьевич был представителем блестящей актерской семьи, очень известной в советское время. И папа, и мама его были замечательными артистами, и мне довелось выходить с Тамарой Алешиной на одну сцену. Что касается Юрия Владимировича, то с ним мне поработать на одной сцене не довелось – я пришел в Александринский театр в тот год, когда папа Андрея из него ушел. Сам Андрюша пришел в нашу профессию очень непростым путем, его родители не хотели, чтобы он становился артистом. Думаю, они прекрасно понимали природу театра, все сложности его внутренней жизни, и не желали, чтобы их сын со всем этим сталкивался.

Поэтому Андрей окончил Военно-медицинскую академию, начал работать врачом. Но его все равно неудержимо тянуло в Студенческий театр ЛГУ. Кстати, после ВМА он практически закончил писать кандидатскую диссертацию по медицине, но она так и осталась навсегда лежать где-то на антресолях в его квартире. А сам Андрей всю жизнь писал другое – пьесы, рассказы и повести, кстати, очень интересные и необычные, как и он сам. У всех его произведений была сложная драматургия.

После того как Андрей окончил курс Игоря Горбачева в петербургском Театральном институте, он всю жизнь чтил своего учителя. Но при этом работал только в БДТ. Он был безмерно предан театру и в то же время с легкостью работал во многих смежных с ним отраслях. Он охотно участвовал в постановке радиоспектаклей в Ленинградском доме радио, у него было много заметных телевизионных работ, на телевидении он занимался в том числе и дубляжом.

В жизни у Андрюши был очень интересный характер. Он был наделен очень хорошим, добрым чувством юмора. Я бы не назвал его предельно доверчивым человеком, но разыграть его было очень легко. В нем была какая-то внутренняя доверчивость, искренность, он никогда не ждал от окружающих злого умысла.

На его актерскую жизнь в БДТ пришелся весьма сложный период. Вскоре после его прихода театр остался без главного режиссера Георгия Товстоногова, и труппе надо было как-то продолжать жить без него. С этой проблемой театр справился, в том числе и с помощью Андрея. Он также вел насыщенную общественную работу, был замечательным главой Союза театральных деятелей. Потом, кстати, он передал этот пост мне, а через некоторое время я ему вернул его обратно.

Быстрый уход Андрея из жизни стал трагедией для всех, кто его окружал, в том числе для меня. К концу нулевых у него обнаружилась тяжелая, неизлечимая болезнь, и он, как врач по образованию, прекрасно понимал, что с ним происходит. В конце своей жизни он проявил гигантское мужество, потому что болезнь, к сожалению, развивалась стремительно. Уходить ему было тяжело, в буквальном смысле очень больно. Но, даже уходя, он старался сохранить все, что было наработано, все те общественные конструкции, созданию которых он отдал очень много сил. У меня в памяти он остался как замечательный товарищ, коллега и соратник.

Я помню, как однажды мы в одной компании с ним шли по Волковскому кладбищу, и по ходу кто-то пошутил – мол, «совсем уже места заканчиваются на аллее, где хоронили председателей Союза театральных деятелей». Андрей вдруг сказал: «О, я напротив бати буду лежать!» Ему возразили: «Так ведь там совсем нет места!» А он говорит: «Да ничего страшного, я маленький, как-нибудь помещусь». После этого случая не прошло и года, как мы его проводили в последний путь.

Сегодня с момента его ухода прошло уже 17 лет. 30 марта мы все, его друзья и коллеги, будем отмечать 80-летие Андрея. Я, честно говоря, не могу себе представить его в таком возрасте. Для меня он навсегда остался молодым, крепким, очень энергичным человеком, который своей энергетикой, как магнит, притягивал к себе окружающих.