В год 80-летия Победы в Великой Отечественной войне одной из важнейших задач становится не просто сохранение памяти о подвигах наших предков, но передача исторической правды потомкам, чтобы они понимали значение содеянного их прадедами. И тут важно всё – книга, хороший фильм, старые фотографии военкоров Второй Мировой, полотна художников, как участников тех событий, так и наших современников.

Недавно в поисках информации про своего двоюродного деда, погибшего в 1942 году в Ленинградской области, на сайте одного из муниципалитетов наткнулся на картину, использованную в качестве заставки. На фоне горящих хат из глубины холста надвигаются легко узнаваемые почти чёрные силуэты в характерных касках и в кителях с закатанными рукавами. Автор, как водится, подписан не был, но я сразу вспомнил и полотно, и художника – доцента кафедры рисунка Петербургской академии художеств Фёдора Федюнина.

Ровно в четыре часа...

Мы познакомились лет десять назад. В тот год Фёдор Викторович получил премию Федеральной службы безопасности за картину «Груз 200», посвящённую афганской войне, и пресс-служба Управления ФСБ по Петербургу и Ленобласти пригласила несколько журналистов в мастерскую художника. Дело было в конце декабря накануне профессионального праздника чекистов. В тот день, помимо картины-лауреата, мастер показал ещё одно полотно «Вторжение. 22 июня 1941 года». То самое, что я увидел на заставке сайта. Должен сказать, что эта картина с первого взгляда произвела очень сильное впечатление.

«В 90-е и в начале нулевых нам активно внушали мысль, что Сталин и Гитлер – два сапога пара, и что делали они одно дело, – рассказывает об истории написания картины Фёдор Федюнин. – Некоторые телеканалы, радиостанции, газеты пытались убедить страну, что мы были такие же негодяи, как и нацисты. И я начал замечать кривые ухмылки на лицах коллег, когда в разговоре всплывала тема Великой Отечественной войны. Видел, что люди сдаются и начинают соглашаться с тем, что Советский Союз преследовал захватнические цели, и Гитлер просто опередил Сталина. Думал, что и как противопоставить этому информационному потоку. Так в голове сложился визуальный образ – они к нам пришли. И пусть попытаются убедить мня в обратном. Натянул холст и как напоминание всем о трагедии тех лет написал работу и пришёл с ней в Союз художников. Вот смотрите, что такое 1941 год. И что такое война».

Фёдор Викторович вспоминает, что писал картину ещё в старой своей мастерской, расположенной под крышей одного из домов в центре Петербурга. Для того помещения полотно было слишком масштабным, и для того чтобы охватить взглядом всю картину, приходилось выходить на карниз мансарды и смотреть через слуховое окно – иначе не получалось. Но как оказалось, это была ещё не самая большая проблема.

«Знали бы вы, какой вой поднялся в Союзе художников среди тех, кто отвечал за организацию выставок, – рассказывает Фёдор Федюнин. – Мне сказали, что я прославляю Третий рейх, показываю триумф фашизма, и пообещали, что моей работы на выставке Союза не будет ни под каким соусом. Я до последнего не верил, что это произойдёт. Но когда приехал накануне выставки, обнаружил, что её унесли и спрятали на чёрной лестнице».

Ситуацию удалось исправить, только обратившись в правление Союза художников. Как такое могло произойти в городе, пережившем блокаду, осознать невозможно. Но, выслушав, понимаешь, что проблема с сохранением исторической памяти стоит достаточно остро.

«Похожая ситуация сложилась и с картиной «Груз 200». Ей не нашлось места в ЦВЗ «Манеж» на отборочной выставке к Всероссийскому форуму в Москве. Организаторы сказали, что «крупновата», – рассказывает художник.

Война не оставляет равнодушным

«Я не баталист, и военная тема возникает у меня в результате осмысления случившегося, – рассказывает Фёдор Федюнин. – Проходит время, анализируешь события, которые произошли, и отголоски которых сказались на тебе. И возникает своего рода афтершок. Прежде всего хочется выразить свои чувства, своё отношение, свою оценку. Появляется желание диалога с современниками. Будто идёшь по улице и видишь, что кто-то попал в беду. Можно пройти мимо, сделать вид, что тебя это не касается, пусть другие разберутся. А можно вмешаться и помочь. Так же и военная тема. Можно отойти в сторону, сказать, пусть пишут баталисты, а я буду создавать благостные пейзажи и портреты. У меня так не получается. Рано или поздно пришлось бы себе самому признаться, что в чем-то ты соврал. И дальше жить с осознанием этой неправоты».

Фёдор Федюнин не был участником событий, о которых писал картины. Но он был их современником для большинства сюжетов, отображённых на его полотнах. Когда учился в старших классах – Афганистан. Учёба в Академии имени Репина проходила на фоне чеченских событий. И не получалось у него построить жизнь отдельно от того, что происходит со страной. Хотелось дать оценку произошедшему, высказаться.

Отчасти ему повезло. В одной с ним мастерской на старших курсах в академии училась Татьяна Иванюк, прошедшая афганскую войну. Другой однокурсник Игорь Шайхов воевал механиком-водителем БМП. Во многом опираясь на их воспоминания, их ощущения, и писал Фёдор Викторович «Груз 200». По их реакции потом сверял качество работы.

Наш разговор проходил перед масштабным триптихом, посвящённым штурму Грозного. И каждый раз, бросая на него взгляд, ловил себя на мысли, будто сам вместе с бойцами укрываюсь от вражеского огня за БТРом.

– Для меня главное, чтобы у зрителя возникало ощущение сопричастности, – поясняет Фёдор Федюнин.

Но для этого нужны не только настрой, но и достоверность, точность в деталях, чтобы не было ни малейшей фальши.

Поэтому очень много времени при подготовке занимает сбор материала. Важны всё: оружие, амуниция, форма, техника. Приходится проводить часы за компьютером, делать массу заметок, распечатывать сотни рисунков и фотографий.

«Перелопатить приходится много. Но сейчас благодаря Интернету материала по любому событию можно накопать массу. Было бы желание. Наши предшественники в этом плане были ограничены в возможностях. У них визуального материла было гораздо меньше», – делится Фёдор Викторович.

Такая подготовка занимает месяцы. А то и годы. Но и потом, когда художник уже приступил к реализации замысла, в работу продолжают вноситься коррективы.

«По каждой картине, когда её создаю, стараюсь поговорить с теми, кто в этих событиях участвовал, – продолжает Фёдор Федюнин. – Пытаюсь или фото показать, или привести в мастерскую. И пусть этот боец не был Грозном, но он был в Чечне и может сказать, насколько картина передаёт дух тех событий. Важно понять: возникает ли у него момент искреннего сопереживания? И всё равно случается, что возникают неточности в деталях. Например, один товарищ, когда я показал «Штурм Грозного» в Союзе художников, заметил, что антенна рации не может в таких условиях быть выдвинута на всю длину. Радиста сразу вычислят, и тогда он – первая цель. Антенну загибали. Но композиционно по визуальному ряду, по акценту, я уже не мог переделать это место на картине. Хотя бывало, что возвращался к своим полотнам и что-то в них переписывал».

Как отмечает Фёдор Федюнин, сегодня он уже не чувствует себя одиноко при обращении к военной тематике. В силу многих обстоятельств она находит активный отклик у нового поколения художников.

«Подросли молодые ребята, у которых стали появляется работы на патриотическую тему, – делится Фёдор Викторович. – И работы не конъюнктура, а очень достойные. Молодые люди искренне в себе это вынашивают и воплощают. В прошлом году увидел несколько работ выпускницы нашей академии Ксении Чжу (Галкиной). Все они посвящены событиям в Донбассе и поражают исходящим от полотен трагизмом. Мог бы назвать ещё имена, но боюсь кого-то забыть – обидеть. Но одно имя не имею права не назвать. Это наш коллега по кафедре, не так давно пришедший к нам художник и педагог Александр Фёдоров. В прошлом году он подписал контракт с Минобороны и ушёл на СВО вслед за двумя своими братьями. Через несколько месяцев погиб. Но остались его работы, многие из которых посвящены защитникам Отечества».

Сам художник пристально наблюдает за тем, что происходит на Украине.

«Пока не могу начать писать, – признаётся он. – Чтобы сделать эскиз и выйти на большой холст, надо найти свою интонацию, в которой буду окончательно уверен. Но рано или поздно я обязательно выскажу, что думаю».