Не ожидали такого масштаба

– Андрей Михайлович, вы наверняка помните, как стремительно начали развиваться события. Как вы оцениваете готовность всех стран к встрече с пандемией?

– Хорошо помню, как осенью 2019 года смотрел по телевизору сюжеты о странных пневмониях у детей, вызванных новым инфекционным агентом – коронавирусом. А потом наблюдал за динамикой заражений в реальном времени на одном из зарубежных сайтов. Это выглядело как страшное кино. Судя по всему, именно так и начиналась пандемия COVID-19. Хотя сначала это казалось чем-то совсем чужим и далеким от нас. Но быстро дошло и до нас.

К началу 2020 года все основные производства средств индивидуальной защиты были сосредоточены в одной стране – Китае. Слышал, что в первые месяцы пандемии за один самолет с масками, вылетающим из Китая, платили по 10 млн долларов – только за то, чтобы он встал первым в очереди на вылет. Если помните, российскому Минпромторгу приходилось в ручном режиме организовывать доставку СИЗов из Китая. Это была задача государственной важности. У большинства стран не было своего производства масок и защитных костюмов. Поэтому лично для меня одним из самых главных уроков пандемии стало известное правило «не складывать яйца в одну корзину». В производственной сфере оно также работает.

Что касается борьбы с инфекциями, В Петербурге традиционно всегда был и есть план мероприятий на период сезонного эпидподъема гриппа, отдельный план при обнаружении особо опасных инфекций, при вспышках кишечных инфекций, где расписан четкий план действий. Например, в отделениях приемных покоев стационаров всегда есть противочумные костюмы и запас лекарств на случай необходимости. Но никто не ожидал, что пандемия будет такого масштаба. До прихода СOVID-19 ни одна инфекция не приводила к заражениям такого количества людей, не требовала госпитализаций в таком объеме.

– Приходилось принимать нестандартные решения?

– Когда динамика госпитализаций стала показывать, что мест в стационарах через какое-то время перестанет хватать, была идея размещать пациентов в гостиницах. Помню, как в районе полвторого ночи на одном из совещаний в штабе по коронавирусу возникла идея пришвартовать корабль-паром, который ходил из Санкт-Петербурга по скандинавским странам (это 850 кают, позволяющие вместить примерно 2500 человек) к берегу рядом с «Ленэкспо». Рядом с ним можно было поставить несколько дизель-генераторов, оборудовать кислородные концентраторы в каждой каюте. Врачей можно было разместить на базе Морского вокзала – они могли бы работать на пароме. Кстати, один из паромов в тот момент стоял в одном из субъектов, выполняя роль плавучего госпиталя. Поэтому и мы подумывали зафрахтовать паром у владельцев. Но, к счастью, прибегать к этой мере не пришлось: развернутый госпиталь в «Ленэкспо» справился с потоком больных, коек хватило для всех. 

В тот момент в стране непросто решался вопрос с кислородными клапанами, их негде было купить, невозможно было достать километры медных трубок для кислородопроводов. Как-то ночью на совещании в Смольном кто-то из председателей комитетов вспомнил о том, что у него были личные связи в том городе, где как раз было производство этих клапанов. И – о чудо – именно таким образом удалось решить эту проблему.

Хорошо помню, как в Александровской больнице, где уже лежали больные с COVID-19, рабочие тянули кислород в СИЗах. Они пробивали стены, растягивали медь, устанавливали клапаны, по ходу работ сначала освобождали палаты от пациентов, а по их завершении сразу перемещали пациентов в эту палату и шли в следующую. Так шаг за шагом, рискуя заразиться, продолжали работать как настоящие герои.

Вопрос по обеспечению кислородом больных также стоял очень жестко. Суммарный расход кислорода в обычной жизни в стационарах, которые участвовали в оказании помощи больным с коронавирусом, – 1,3 тонны в день. В пандемию доходило до расхода 21 тонна в день. Были учреждения, где 3-тонный танк расходовали за сутки – и утром уже нужна была следующая заправка. Кислород был в стране в большом дефиците. Были предложения даже возить его из Новороссийска. На пике первой волны к августу остановились практически все промышленные производства, которым нужен кислород, потому что весь кислород шел на то, чтобы вентилировать людей. В Санкт-Петербурге успели построить завод по производству кислорода, на который максимально быстро получили лицензию. Это и спасло.

Помните, как машины скорой помощи часами стояли у стационаров? Потому что было необходимо время на обработку приёмного покоя и смотровых после зараженных пациентов. Сразу же встал щекотливый вопрос, о котором не писали в газетах: нашим медработникам нужно иметь возможность выйти в туалет из машины скорой, а персонал при этом работает в СИЗах, как быть? В ручном режиме решали вопросы с «Водоканалом», ставили на улице туалеты возле приемных покоев, для скорой покупали специальные костюмы. Выделяли дежурных врачей приемных покоев, чтобы сортировать пациентов по тяжести прямо в машинах скорой помощи, чтобы не терять драгоценное время.

– Считаете ли вы, что принятые меры по карантину, изоляции, дистанционке были обоснованными на тот момент?

– Да, это была абсолютно обоснованная история. Был сложный эпидемический процесс, который точно нужно прервать. Если мы не можем этого сделать с помощью лекарственных препаратов, антисептиков, то нужно прервать его просто барьерным способом: маской или максимальным дистанцированием. Помните, был популярен ролик, где было смоделировано чихание в автобусе: кто сколько смог получить вирусной нагрузки, исходя из того, кто был в маске и без нее? Маска однозначно снижала возможность заражения.

Когда все стали носить маски, у нас исчез грипп. Ушел практически в ноль. В 2022 году был чуть ли не единичный случай гриппа. Вполне вероятно, что сыграли роль эти барьеры. Распространение вируса удалось хоть немного притормозить введением дистанционной работы и минимизацией контактов, поэтому рост был не настолько экспонентный, каким мог бы быть. Иначе бы система здравоохранения просто не справилась. Прерывание воздушно-капельной инфекции барьерным способом – эффективный метод.

Усилиями всего города

– Одно из наших ключевых достижений – быстрое строительство стационаров-трансформеров. Как это удалось?

– Усилиями всего города. Комитета по строительству, Комитета по промышленной политике, инновациям и торговле, всех служб, которые работали над этим. Мы шутили, что все комитеты в пандемию работали на Комздрав. Первые 4 месяца мы работали вообще без выходных. Все руководство Комздрава приходило домой в 3 ночи и в 6 утра шло на работу. Помню свои ощущения в абсолютно пустом городе ранним утром – ощущение апокалипсиса. Нам повезло, что мы в 2017 году построили новый комплекс в Боткинской больнице на севере города (филиал Клинической инфекционной больницы им. С.П. Боткина на Пискаревском проспекте. – Ред.). По всем технологиям это лучшая инфекционная больница в Европе. Это полностью изолированный город в городе. Там под землей ездят электрокары, установлены гепафильтры, весь воздух, который выходит из стационара, обеззараживается, все сливы идут в специальные отстойники. К сожалению, не успели в свое время построить аналогичный комплекс на юге. Но мы понимали, что нужны новые койки. Так возникла идея строить стационары-трансформеры. Первый трансформер появился в Госпитале для ветеранов войн, на нем мы обкатывали новые решения: разделение потоков, санзоны и т.д.

– Многие были возмущены тем, что госпиталь в «Ленэкспо» охраняла Росгвардия...

– В этом госпитале лечились преимущественно легкие пациенты. А вы представьте: огромное помещение, палаты открытые, много больных вместе, при этом чувствуют себя наши больные относительно нормально, то есть не лежат в лежку. Многие недооценивали тяжесть инфекции, рвались наружу, в магазины. Поэтому нам пришлось заняться обеспечением досуга пациентов: мы завозили в «Ленэкспо» настольные игры, открывали парикмахерские, установили телевизоры, протянули Интернет, вайфай – чтобы людям было легче выдерживать изоляцию. Но были некоторые вещи, которые во время пандемии мы сознательно не стали делать.

– Какие, например?

– Мы не стали устанавливать приложения для телефонов, показывающие, есть ли болеющие рядом с тобой. Изначально мысль была верная – так можно разделить потоки больных и здоровых, узнать, например, что твой сосед болеет, и обходить его стороной. Но памятуя о примере Китая, когда людей просто «заваривали» в квартирах, мы не пошли по этому пути. Не стали мы и «сканировать» выходящих из домов в период изоляции, хотя в Москве это было. У нас ежедневно комиссия оценивала все риски и искала баланс между эпидемической ситуацией и разумным подходом. И нам это удалось. В Петербурге не было проблем ни с едой, ни с туалетной бумагой, ни с продуктами питания, в отличие от многих других стран.

Уроки пандемии

– Назовите топ-3 главных уроков пандемии?

– Люди стали ценить свое здоровье, любить родных, больше уважать медиков. Медицинский героизм действительно был. Люди жили на работе месяцами, ежеминутно рисковали, некоторые – погибали. Мы будем всегда их помнить… Да и не только медики трудились на износ. Помню, мы получили гуманитарную помощь из Москвы – семь фур с СИЗами и лекарствами, фуры пришли в ночь с 30 на 31 декабря 2020 года. Их разгружали во Введенской больнице. Фуры эти шли в кортеже автомобилей ГИБДД, потому что уже были прецеденты – нападали на водителей, фуры угоняли и продавали в других регионах груз. Когда фуры пришли и надо было их разгружать, вместе с нами встали на разгрузку капитаны, майоры ГИБДД из сопровождения – все, кто сопровождал фуры. Мы утром встретились, и я их благодарил.

Еще позитив – большой скачок в области цифровизации, в частности, запуск службы «122» и робота Виктории. Хотя сначала было непросто. Искусственный интеллект необходимо было обучить по заданному алгоритму. Я сам слышал, как на этапе разработки и отладки алгоритма (правда, не у нас у регионе) аналогичный ИИ, выслушав жалобы пациента, принимал решение: «Не выходите из дома, Вам нельзя помочь». Но в итоге оказалось, что только машина может принять одновременно тысячи звонков в минуту, 10 тысяч обращений в секунду.

Прорывом стало применение вакцины «Спутник».  Всех, кого прививали, мы по указанию Минздрава РФ вносили в единый регистр. И теперь у нас есть регистр на всю страну, по которому можно было отследить действие вакцины. К счастью, тяжелых осложнений мы не видели. Новая вакцина спасла тысячи жизней.

Главным негативным моментом стало выгорание медперсонала. Медики увидели очень много человеческого горя, люди реально уставали. При этом борьба с пандемией растянулась на несколько лет.

– Как вы считаете, сейчас мир уже лучше готов к подобным событиям?

– Мы выучили уроки пандемии. У меня до сих пор на стол ежедневно ложится отчет о свободных инфекционных койках в городе, раз в неделю – отчет о наличии СИЗов, в Минпромторге есть реестр поставщиков. Построены новые заводы по прозводству СИЗов, возведены корпуса-трансфомеры.

Мы поняли, что экономика, работающая на здравоохранение, должна быть децентрализована в мировом масштабе и самодостаточна для каждой страны в сфере обеспечения медицинской продукцией. 

Конечно, сегодня наш город лучше готов ко встрече с любой инфекцией, передающейся воздушно-капельным путем, чем пять лет назад. Но многое зависит от инфекционного агента, который может появиться: от скорости распространения, контагиозности. Например, если вдруг появится инфекция и один больной за одно чихание будет способен заразить 100-200 других пациентов, то ни одна система здравоохранения в мире не справится. Надеемся, что этого не произойдет. Но наша система здравоохранения всегда готова к любым вызовам.