Полине было всего 29 лет, когда у нее обнаружили онкологическое заболевание и сказали, что жить осталось не больше месяца. С тех пор прошло 18 лет.

Полина Царева жила в Барнауле, заканчивала Алтайскую академию культуры, успешно работала организатором массовых мероприятий, была замужем. Однажды, снимая макияж, обнаружила шишечку на шее. Терапевт в поликлинике взяла ее за руку и повела к онкологу.

Восемь месяцев

У девушки обнаружили рак ротоглотки. Это заболевание называют болезнью курильщиков, но Полина, активно занимающаяся спортом, никогда в жизни не курила и не пила. Девушка выслушала врача и … решила отложить лечение.

«Пошло внутреннее сопротивление. Востребованность в профессии, ведение свадеб, юбилеев, через несколько недель защита диплома. Не так-то просто все бросить. И я решила, что сначала закрою свои дела, а потом лягу в больницу. Онколог говорил, что я дура, что я просто не доживу до диплома. Но тогда я именно так себя решила», – рассказывает она.

Но рак развивался стремительно. Уже через пару месяцев ей было не до диплома. Девушку отправили на консультацию в Красногорскую онкологическую больницу № 62 в Подмосковье. Доктор в той больнице очень ругался. Сказал ей: «Ты из тундры, что ли, приехала, у тебя полгорла перекрыто опухолью, ты и месяца не протянешь».

До начала лечения онколог в больнице посоветовал сходить к психотерапевту. «Она спросила, чего я боюсь. Я ответила, что боюсь, что вылезут волосы. Если бы я тогда знала, что волосы – это самое безобидное, что со мной произойдет, то не уверена, смогла бы пройти этот путь», – говорит Полина.

Первую химиотерапию она приняла очень тяжело. Помимо самого препарата, оказалось, что там находится компонент, идентичный алкоголю. А у Полины, как выяснилось, была полная непереносимость алкоголя. К последующим «химиям» ее уже специально готовили.

«Я не представляла, что может быть настолько плохо. Меня постоянно тошнило, я приползала к туалету и, свесив голову над унитазом, пыталась освободиться от ядов», – вспоминает женщина.

Она прервала любые контакты, вопросы и жалость вызывали лишь раздражение. Что она могла ответить? Что непрерывно тошнит?

Из больницы она вышла только через 8 месяцев, пройдя химиотерапию, облучение, несколько операций. Приехала цветущей девушкой в летних брючках, а вышла инвалидом 1-й группы, с лысой головой, распухшим после операций лицом и весом 38 кг.

Шарфы

«Я не понимала, как дальше жить. Профессия потеряна, прошлое окружение развалено. Начались проблемы с самой собой. До меня не доходило сначала, что после многочисленных операций серьезно пострадала внешность», – вспоминает девушка.

Искалеченную шею она начала окутывать шарфами. Они становились все длиннее и длиннее. Потом у нее начались панические атаки, казалось, что эти длиннющие шарфы начинают душить.

Ей казалось, что все на нее показывают пальцем, что смеются над ее искаженной речью. Первую группу инвалидности поменяли на третью, надо было выходить на работу, но она страшно зажималась в своих шарфах. На собеседованиях говорила, что попала в аварию. Так продолжалось пять лет. Когда поняла, что сходит с ума, пошла к психологу.

Он сказал: «Говори правду, что тебе терять, попробуй новые пути». После нескольких занятий она вышла от психолога без шарфа. Она снова смогла.

«Если я куда-то приходила, я начинала о себе рассказывать правду. Никто не показывал пальцем и не смеялся. После этого я стала себя принимать», – вспоминает Полина.

Помогать другим

Она считает, что ее спас сложный характер, ее амбиции. «Врачи в двух клиниках мне поставили одинаковый диагноз, сомнений не было. Но я не поверила: «Это неправда, никакого рака быть не может, это бред, ошибка. И это меня спасло. Потом я уже узнала про нейропластичность мозга, что мозг можно обмануть. Я ему как бы говорила: «Мозг, это вообще не про меня история. Ну какой рак!» Меня лечили, но я с мозгом договорилась: «Окей, я потерплю, но потом я выйду, и это все закончится». Произошла какая-то блокировка, я стала как зомби. Я осознавала, что у меня глобальные проблемы, но ничего не чувствовала. Каково в такой больнице жить восемь месяцев? Я каждый день видела из окна морг, но для меня не было смертей. Я не допускала мысли, что могу оттуда не выйти. Я в принципе не допускала мысли, что могу умереть», – вспоминает женщина.

Чтобы не сойти с ума, в больнице она подходила к плачущим людям и стала замечать, что они успокаиваются. Она им говорила: «Идите до конца, все равно терять уже нечего. Не надо ждать, пока умрешь, надо бороться».

Полина перекрасила волосы в розовый цвет и перестала стесняться. Шесть лет назад переехала в Петербург. Она вышла из поезда на Ладожском вокзале с 5 тысячами в кармане. На третий день вышла на новую работу. Сначала снимала жилье, потом перешла на другую работу в сферу недвижимости, купила комнату.

«Как правило, люди не хотят говорить о раке. И я так жила, врала. Сейчас я об этом свободно говорю, если спрашивают. Но вот ведь парадокс: когда я перестала заморачиваться, от меня отстали. В Петербурге за 6 лет всего один раз спросили, один! Конечно, люди видят шрамы, слышат измененный голос. Но они не спрашивают. И не из-за деликатности, а просто никому до тебя нет дела. И я поняла, что не имею права молчать. Даже если я одному помогу, я буду знать, что я не зря осталась тут, Вселенная не ошиблась, оставив меня. Человеку, который ищет помощи, все равно, как ты выглядишь. Главное – о чем и как с ним говорят», – уверена Полина Царева.

Она мечтает снять фильм о преодолении. Работает, вернулась в спортзал, бегает по 8 км. Если становится грустно, покупает билет и едет погулять в город, в котором еще не была.

«Такие диагнозы, как рак, даются человеку не за что, а для чего. Я создала свой метод, который назвала «Проблемы превращаю в возможности», который помогает людям, попавшим в сложную жизненную ситуацию, посмотреть на свою жизнь совершенно иначе», – уверена Полина Царева.