Яндекс.Метрика
  • Алексей Мавлиев

«То, что заставляет кровь застывать в жилах»: об ужасах немецко-фашистской оккупации Ставрополья

Она длилась почти полгода
Фото: предоставлено Национальным центром исторической памяти при президенте РФ

Немецко-фашистская оккупация Ставрополья длилась почти полгода. И унесла жизни больше 28 тысяч человек, среди них – эвакуированные из блокадного Ленинграда.

Эхо немецко-фашистской оккупации в Ставрополье – массовое захоронение жертв нацистов – найдено в селе Чернолесское. Среди жертв – четверо детей. От такого, как признается председатель Совета ставропольского отделения Поискового движения России Григорий Касмынин, даже у профессиональных поисковиков руки дрожат.

«Сверху лежал маленький скелет. Мы думали, что женщина была беременна. Оказалось, нет. Это малолетний ребенок. Рядом гребешки, косметика, игрушка глиняная, которая на палец надевалась… Когда ты поднимаешь останки малолетнего ребенка, руки дрожат. Пытаешься представить, как все было, и становится не по себе», – говорит Григорий Касмынин.

Братскую могилу времен оккупации в Чернолесском обнаружили только прошлой осенью. А раньше массовое захоронение со взрослыми и детьми, всего 12 человек, нашли в селе Преградное. Согласно судебному решению по делу о геноциде советского народа в крае, оккупация унесла свыше 28 тысяч мирных жизней. Поисковики говорят, что на самом деле число жертв было больше.

СТРЕМИТЕЛЬНАЯ ОККУПАЦИЯ

Ставрополье, на тот момент часть Орджоникидзевского края, в 1942 году пало под натиском немецко-фашистских войск стремительно. И это, как объясняет научный сотрудник Ставропольского государственного музея-заповедника имени Г. Н. Прозрителева и Г. К. Праве Сергей Дверник, был прежде всего успех немецкой контрразведки.

«Она провела кодовую операцию под названием «Кремль». Главная задача – убедить советское руководство, что летом 1942 года основной удар опять нанесут в районе Москвы. К чему это привело? К тому, что значительные наши силы концентрировались в центре страны: авиация, танковые войска, пехота», – говорит Сергей Дверник.

Всего через 11 дней после захвата Ростова-на-Дону нацисты взяли Ворошиловск (ныне Ставрополь), а еще через 18 дней флаг Третьего рейха развевался над Эльбрусом. Перед фашистами стояла задача выйти к Баку, где была нефть, но вермахт завяз в боях с советскими войсками за перевалы. Так для Ставрополья начались полгода оккупации.

КАЖДЫЙ ВОСЬМОЙ

До появления немцев Ставрополье было глубоким тылом воюющей страны. Здесь лечились в госпиталях и санаториях раненые красноармейцы и искали убежища от войны 226 тысяч беженцев с оккупированной Украины, из блокадного Ленинграда.

В Ворошиловске всех евреев, приехавших в край после начала войны, немецкое управление обязало 12 августа в 7 часов утра собраться на Ярмарочной площади, которая сейчас носит имя генерала Ермолова. С собой разрешали взять до 30 килограммов вещей, от постельного белья до драгоценностей. Все, что не поместится, советовали оставить в домоуправлениях с описью имущества. За расхищение еврейского имущества местному населению в листовках угрожали смертной казнью. А самим евреям обещали переселение в обезлюдевшие из-за войны земли Украины.

«Пришли 3,5 тысячи человек. Люди стояли на площади несколько часов. Машины подходили, увозили людей. Вначале все шло спокойно, потом одна из женщин заподозрила неладное, попыталась скрыться со своим ребенком на одной из близлежащих улиц. Но там стояли автоматчики с собаками и обратно загоняли людей на площадь. В конце нацисты не церемонились. Забрасывали людей, как скот, в машины, вывозили за черту города, в Русский лес, и расстреливали», – рассказывает Сергей Дверник.

Убивали нацисты не только евреев, но и цыган, красноармейцев, сирот. Всех 660 пациентов городской психиатрической больницы оккупационные власти уничтожили в «душегубках», так называют мобильные газовые камеры.

НЕ ТОЛЬКО ИЗ ГЕРМАНИИ

Светлана Федорова живет в Ставрополе с 1945 года. Родом она из Кронштадта. Об ужасах блокады помнит только со слов матери, которая работала в госпитале: как с едой было трудно, какие крепкие морозы стояли, как люди падали на улицах и умирали. Покидали Светлана с матерью блокадный Ленинград по Дороге жизни. Ладожское озеро они пересекли на санях, которые везли лошади. Эвакуировались в Краснодарский край, в одно из сел. Там их и застала оккупация.

«Мама говорила, что зверьми немцы не были. Даже шоколад мне давали», – вспоминает Светлана Федорова.

Случаи с угощением сладостями детей, как рассказывает поисковик Григорий Касмынин, действительно были. Ему об этом говорила мама, ребенком пережившая оккупацию Ставрополья. Вот только это исключения, которые не поощрялись.

«Был среди них один человек. Щупленький, худенький немец дал моей матери конфету. Другие немцы увидели, вывели его и избили, чтобы больше благотворительностью не занимался. Это мать четко запомнила», – говорит Григорий Касмынин.

Говоря об оккупации в Ставрополье, обязательно добавляют: немецко-фашистская. А все потому, что захватчики были родом не только из Германии. Бабушка Касмынина видела даже желтые танки корпуса F, сформированного из коренных народов Африки. Зверствовали в крае и фашисты из Румынии.

СПАСЕНИЕ НА ТЕРРИТОРИИ ВРАГА

На памятнике жертвам оккупации в Кисловодске высечены имена 322 убитых фашистами человек. Стоит он у горы Кольцо, на самом краю города, на месте расстрелов. С подножия горы открывается панорамный вид на город и даже виден Эльбрус, но место не туристическое. Обычно, как объясняет первый заместитель главы города Татьяна Середкина, знакомство с городом гости начинают с Курортного бульвара, национального парка, озера…

В далеком 1942-м городу, впрочем, тоже было не до туристов.

«С первых дней войны все наши санатории, поликлиники, пансионаты были оборудованы под госпитали. И там работали наши врачи и медсестры. Более 600 тысяч бойцов вылечили и вернули на фронт», – рассказывает Татьяна Середкина.

Лечили не только бойцов, но и врачей. Сюда эвакуировали из блокады Первый Ленинградский медицинский институт. Имя одной из медсестер института, Варвары Цвиленевой, тоже есть на памятнике у горы Кольцо, но не среди жертв, а в числе праведников, которые спасали в Кисловодске людей во время оккупации. У себя, по словам заместителя директора Кисловодского историко-краеведческого музея по научной работе Михаила Есаулова, она укрывала еврейскую семью.

«Перед оккупацией Первый мед должны были эвакуировать через Нальчик. Но из транспорта им выделили одну лошадь. Многие еще не оправились после блокады, и было понятно, что они не дойдут. И тогда достаточно большая группа решила на свой страх и риск вернуться в Кисловодск», – говорит Михаил Есаулов. Среди тех, кто остался в Кисловодске, был профессор из Ленинграда, завкафедрой детской хирургии Вильгельм Шаак. Он был этническим немцем. И в оккупации стал ректором филиала вуза, которому новые власти разрешили продолжать работу. Пользуясь служебным положением, он спас многих коллег и пациентов, остававшихся в госпиталях города. Отступая из Кисловодска в январе, немцы забрали врача с собой в Берлин.

«То, что он ушел с немцами, – это довольно естественно. Здесь потом много было фильтрационных мероприятий. Многие были осуждены за коллаборационизм. А Шаак – немец, при захватчиках работал легально. Понятно, что его ожидало. А может, у него и выбора-то особо не было», – объясняет Михаил Есаулов. В любом случае после Победы Шаак вернулся в Ленинград. На допросы его вызывали, но осуждать не стали. Работу он продолжил в Ленинградском рентгенорадиологическом институте.

ПОБЕГ С МЕСТА ПРЕСТУПЛЕНИЯ

Писатель Алексей Толстой, расследовавший зверства оккупации, в статье «Коричневый дурман» сравнивал отступление немцев с побегом с места преступления уголовников, прирезавших хозяев дома.

«Во всех городах и станицах областей и республиках Северного Кавказа и Кубани немцы взорвали школы, театры, кино, гостиницы, библиотеки вместе с книгами, больницы, санатории, дворцы пионеров и общественные здания», – писал Алексей Толстой.

Еще более печальным зрелищем писатель счел массовые убийства во время оккупации. Алексей Толстой работал в комиссии по расследованию злодеяний фашистских оккупантов. Ее архивы, как рассказывает заведующая отделом публикации документов Государственного архива Ставропольского края Галина Никитенко, общедоступны. По факту обнаружения жертв в селе Чернолесское возбуждено уголовное дело по статье «Геноцид».