– Дмитрий Олегович, в последнее время все чаще звучит мнение о том, что нужно сократить период обучения в школах и готовить более ориентированных на рынок специалистов. Как вы к этому относитесь?

– Предлагаю посмотреть на вопрос более широко. Сразу отмечу, что в предложении сократить школьную программу есть рациональное зерно. Школьники по-разному могут воспринимать тот объем знаний, который усредненно сегодня им предлагается. Об этом хорошо знали в царской России и Советском Союзе.

Именно в СССР появились первые в мире специализированные школы с углубленным изучением определенных предметов. Также была создана уникальная система профессионального образования, где акцент делали на подготовку рабочих специалистов. И не было ни социальных, ни других конфликтов между этими группами. Они составляли часть одного общества. Это очень правильный подход.

Объем предоставляемых знаний в церковно-приходских школах и, например, в Императорском лицее был абсолютно разным. Но хотелось бы отметить, что в лицее учащиеся тоже имели возможность выбирать предметы, на которых хотели сосредоточиться. Например, по воспоминаниям современников, Александр Пушкин практически игнорировал точные науки и изучал их, скорее, с общегуманитарных, философских точек зрения.

Кроме того, восприятие у всех людей разное, в том числе у девочек и мальчиков. Именно поэтому были созданы раздельные школы: мужские и женские. Они просуществовали, напомню, до смерти Иосифа Виссарионовича Сталина.

Сейчас школьникам пытаются вложить все знания, какие предусмотрены программой. Порой ребята сидят за уроками до двенадцати часов ночи. Какие-то задания иногда приходится делать родителям. Потому что не успевать нельзя, а успевать невозможно.

– Вы как-то инициировали особую форму обучения для детей, которые родились нездоровыми, но поправились и при этом требуют к себе особого подхода.

– Да, и среди этих ребят много талантов. Но любой талант можно развить, дать ему воспарить, а можно загубить ненужным процессом…

Неоднократно предлагалось сопровождение детей в процессе обучения, исходя из их психологических и физиологических медицинских особенностей. Речь шла об открытии в школах специальных классов для детей с особенностями. Это могут быть дети без явных признаков патологий, но, например, родившиеся недоношенными, перенесшие в раннем возрасте неврологические и иные заболевания. Они могут быть гениальными. Но при этом могут быстро утомляться и в обычном классе превратиться в аутсайдеров. А далее, чтобы не выглядеть плохо, они пытаются «объять необъятное» и доходят до нервных срывов, обострения болезней, порой более тяжелых последствий.

К сожалению, сегодня таких специальных классов нет. Между тем их актуальность сохраняется. Петербург мог бы стать пионером в этом направлении.

– Вернемся к медицине и педиатрии. Как сказались антироссийские санкции на отечественной педиатрии и неонатологии в целом?

– Санкции западного мира не повлияли на развитие нашей медицины, в том числе неонатологии. Они не повлияли на ритмичность и стабильность работы ни одного медицинского учреждения страны. Я как главный специалист-неонатолог Минздрава России объезжаю за год несколько десятков регионов. Везде заметно, что наша промышленность, наша наука, наши практики вышли на тот уровень, когда они уже независимы от западных поставок.

Уровень младенческой смертности в России, по данным Росстата, сегодня остается рекордно низким, в пределах 3,9 промилле. То есть из тысячи родившихся в нашей стране детей 996 выживают и становятся полноценными членами общества. Уровень младенческой смертности в России ниже, чем в США, ряде стран Европы, КНР, Аргентине…

И это не просто цифры статистики. За этими показателями стоят судьбы конкретных людей и их семей, рождение ребенка их сплачивает и, возможно, сохраняет. Потому что у будущих родителей теперь есть уверенность, что у них может родиться еще ребенок или двое-трое детей. Это, скажем так, наш вклад в народосбережение и социальную стабильность государства.

– Кстати, а что делать, чтобы достичь роста народонаселения?

– Однозначного ответа здесь быть не может, проблему надо решать в комплексе. Что касается медицины, с 2024 года в рамках диспансеризации по ОМС мужчины и женщины могут пройти оценку репродуктивного здоровья. И я как врач очень рекомендовал бы это сделать.

Остановлюсь на вопросах, которые нечасто обсуждаются в публичном поле. Например, не все знают, что, по статистике, более 50 процентов проблем с затруднением в наступлении беременности связаны с мужским фактором. Вопросы мужского здоровья в современном мире крайне актуальны и все более значимы, чтобы решить задачу увеличения рождаемости. Психологические перегрузки, ранения и травмы, инфекционные заболевания приводят к различным проблемам, о которых редко говорят и которыми нечасто всерьез занимаются.

У нас на кафедре урологии такая работа идет. Мы занимаемся сложнейшими случаями, связанными с урологическими проблемами детей, с гидронефрозами, с проблемами развития. При этом сопровождаем пациентов дальше, уже во взрослой жизни. У нашей кафедры есть клинические базы в так называемых взрослых клиниках.

– Незадолго до Дня педиатра мы отмечали День недоношенных детей. Ежегодно в России более 110 тысяч малышей появляются на свет раньше срока. Это много или мало?

– В общем-то, количество детей, рожденных недоношенными, с годами мало меняется. Поэтому снижение младенческой смертности, о котором мы уже сказали, и повышение качества выхаживания недоношенных говорят об одном – повышается уровень медицины и ее компетенции.

Например, в прошлом году врачи в Петербурге впервые в России выходили мальчика, который весил всего 320 граммов. Общая практика – это младенцы весом от 500 граммов. Мало кто знает, что здесь у нас большой, многовековой опыт, которым надо гордиться. Этой темой занимались в Российской империи с 1706 года, когда по решению Петра I в Великом Новгороде митрополит Иов открыл первый центр для сохранения здоровья и выхаживания таких детей. В то время этого не было нигде, ни в Европе, ни в Америке. А вообще, по состоянию на 1905 год, когда была открыта педиатрическая клиника на Выборгской стороне в Санкт-Петербурге, младенческая смертность составляла около 300 промилле. То есть погибал каждый третий новорожденный ребенок.

– Сегодня много говорят про внутриутробные операции, когда патологии устраняют еще не родившимся детям. Что нового произошло в петербургской, российской фетальной хирургии за последние полгода?

– Это очень перспективное, важное направление. Из недавних достижений – в конце сентября этого года врачи университета во главе с Андреем Ивановым, лучшим хирургом России, выполнили внутриутробное шунтирование почки еще не родившегося мальчика на 28-й неделе беременности. Его маму после скрининга, на котором была обнаружена патология, привезли в Петербург из Крыма. Сейчас она находится под наблюдением. И на сегодня это не единичный случай.

Наша страна является не ведомой, а ведущей в вопросах неонатальной медицины и в эффективном лечении врожденных патологий детей. Здесь я могу сказать о Педиатрическом университете, который в 2025 году отметит столетие. В нем впервые в России произвели более 20 сложнейших внутриутробных операций, которые дали хороший результат. Мы видим по результатам прошлого года, что прооперированные дети не только родились, они растут и развиваются здоровыми.

– Как вы считаете, искусственный интеллект не подменит врача? Все равно дело будет за талантливыми людьми?

– С одной стороны, искусственный интеллект чреват возвышением над человеческим, если его полностью отпустить и оставить без внимания. Это угроза. Но, с другой стороны, молодежь вовсю использует искусственный интеллект для составления рисунков, «просит» его видоизменить свои портреты, тексты. То есть применяет возможности искусственного интеллекта. Сфера здравоохранения, наверное, одной из первых в России определила практическую позицию относительно границ и возможностей применения искусственного интеллекта. Суть реализации этих планов – в его службе человечеству, а не наоборот. Получая большие объемы данных, например, в обработке изображений, можно обрести новые возможности для планирования диагностики и лечения. Искусственный интеллект не забудет нюансов, он проанализирует все, предложив обобщенный вариант.

Подводя итог сказанному, можно отметить: это именно помощник, который не подменяет человека, но дает хорошие дополнительные возможности в реализации профессиональных компетенций. Предоставив результаты человеку, искусственный интеллект должен «знать свое место», дождаться решения о применении достигнутых результатов.

Именно о том, что врача, специалиста, нельзя подменять искусственным интеллектом, говорил наш президент недавно на встрече с медиками в Кремле. Этому нужно учить и в высшей школе: не уходя от перспектив искусственного интеллекта, продолжить готовить критически мыслящих, грамотных профессионалов. Интеллектуалов, которые будут руководить всеми процессами с человеческой позиции.