Какие угрозы возникали для Петербурга со стороны моря? Что роднит наш город с Венецией? Почему Петра I не ошеломило самое первое наводнение? Об этом рассказал писатель и драматург, автор «Книги о Петербурге» (12+) Сергей Носов.

– Сергей Анатольевич, в Петербурге произошло два катастрофических наводнения с разницей в сто лет: одно – в 1824 году, другое – в 1924-м. Это совпадение или закономерность?

– Разумеется, совпадение. И по-своему красивое. Но, вообще говоря, наводнения – судьба Петербурга. Они же были почти ежегодными. Со стороны моря для города возникали две угрозы – военная и природная. Против одной – построили форты, против другой – возвели дамбу. Теперь наводнений нет.

– В чем заключаются особенности петербургских наводнений?

– Это такие мини-цунами со стороны моря. Если что-то нас и роднит с Венецией, так это природа наводнений. Нагонная волна, которая усиливается на мелководье, – в Италии в лагуне, а у нас в заливе, в Невской губе. Никаких тебе паводков, проливных дождей. «Разливы рек, подобные морям» – это точно не про Неву.

У нас волны в обратную сторону идут, да еще и с гребешками, – кажется, сама Нева обращается вспять! Вот это и ошеломляло вновь прибывающих в Петербург. А ведь он изначально – город приезжих.

– Петр I возвел крепость по течению Невы ниже, чем это сделали – еще до него – те же самые шведы. Как вы считаете, это произошло из-за незнания или из-за самоуверенности?

– Во-первых, Петру очень сильно по-человечески понравилось это место. Острова, берега – ландшафт... А что касается наводнений, он, скорее всего, действительно не знал, на что способна Нева. Шведы знали, поэтому и построили Ниеншанц на Охтинском мысу, подальше от устья. Да и кого им со стороны моря было опасаться? Не себя же?

К слову, первое наводнение произошло буквально через три месяца после основания Петербурга – в августе 1703 года. И оно ошеломило всех, кроме самого Петра, ведь он в это время находился в двухстах верстах от Заячьего острова, на верфи. Первостроители города, солдаты и «посошане», свезенные сюда по разнарядке, просто не представляли, что такое возможно. А произошло все внезапно ночью. В Москве тогда прошел слух, что погибли около двух тысяч человек, хотя достоверно о жертвах нам неизвестно.

С военной же точки зрения Петр не прогадал. Может быть, во многом его выбор был интуитивным, потому что в мае 1703 года царь еще не знал, какие глубины в заливе. Но факт в том, что фарватер около острова Котлин оказался крайне благоприятным для защиты от нападения с запада.

– Вы – автор популярной книги «Тайная жизнь петербургских памятников» (12+). Какой урон городской среде наносит выход воды из берегов? Как наводнения влияют, например, на гранитную отделку набережных?

– Вы знаете, на отделку набережных и без наводнений есть чему влиять при нашем климате. Плюс этот северный гранит – рапакиви – крупнозернистый, он не столь долговечен. В переводе с финского означает «гнилой». Если мы внимательно посмотрим, допустим, на Александровскую колонну, то увидим следы реставрации. А вот сфинксы, купленные в Египте, будут покрепче, при том что они почти ровесники Невы... Но это если с позиции вечности. Петербург – с позиции вечности! – быстро стареющий город, хотя и относительно молодой.

Кстати, некоторые наводнения удостоены мемориальных досок. В иных местах уровень подъема воды высечен прямо на граните. Так вот, эти отметки на горной породе едва различимы сейчас. Время берет свое.

– В городе есть памятник наводнению 1824 года – Медный всадник. Но нет памятника наводнению, которое произошло в Ленинграде в 1924-м.

– Надо понимать, что Медный всадник – это все-таки памятник Петру I. Монумент наводнению как таковому – это само название памятника, которое он получил благодаря пушкинской «петербургской повести» «Медный всадник» (6+). Фальконе не знал, что создавал Медного всадника. А мы знаем. Все дело в Пушкине. Пусть поэт и не видел того потопа, однако за событием смог разглядеть то, что осталось в веках.