Именно в эти дни здесь проходит шестой образовательный заезд «Больше чем театр». Ежедневно на площадке арт-кластера проходят десятки мероприятий, направленных на то, чтобы молодые творцы приобрели новые знания и навыки. Одним из экспертов образовательного заезда стал петербуржец, психолог-психоаналитик Вадим Шаповалов. Помимо лекций для участников заезда Вадим представил спектакль для одного зрителя «Трактат о себе».

«Петербургский дневник» встретился с Вадимом Шаповаловым на территории «Тавриды» и узнал о том, как родилась идея спектакля, о специфике современного театра и не только.

– Вадим, расскажите, как образовалась творческая взаимосвязь психолога-психоаналитика с театральной постановкой.

– Так сложилось, что пару лет назад совершенно случайным образом я познакомился с режиссером театральной компании «НеМХАТ» из Перми Сашей Шумилиным. У него давно была задумка сделать подобный проект, но он не совсем понимал, как его можно упаковать. В то же время у меня благодаря профессиональной деятельности есть достаточно обширный опыт работы с людьми. Исходя из него, я понимаю, что в наше время в обществе люди достаточно разобщенные. Поэтому я предложил стать неким куратором-медиатором экспериментального проекта. Так все и началось. Итогом стал наш первый совместный проект «Звуки зеленого леса».

– Как родился спектакль для одного зрителя «Трактат о себе», с которым вы приехали на «Тавриду»?

– Это была не чисто моя идея. Она родилась во взаимодействии с режиссером Сашей Шумилиным и драматургом Дариной Чирковой. Все либретто и основная идея принадлежат ей. Мы основывались на партитуре британского композитора Корнелиуса Кардью, который написал произведение «Трактат» как некий манифест о свободе от любых художественных форм. Он представлял собой набор геометрических символов, некий чертеж из геометрических фигур и линий. Без каких-либо инструкций о том, как исполнять это произведение. Это была некая абстракция.

Собственно, отсюда появилась задумка: а как человек мог бы это сыграть в рамках спектакля? Мы решили отобрать 10 различных предметов и поместить человека – зрителя один на один с этими предметами в помещение на час. Его задача – каким-либо образом повзаимодействовать с каждым предметом, тем самым «сыграв» на нем определенную мелодию. С помощью техники мы записываем каждый издаваемый звук этого взаимодействия и по итогу спектакля выдаем зрителю аудиозапись, которая родилась в результате его контакта с предметами.

Полученная «мелодия» и есть трактат о себе. Способ взаимодействия человека с предметами – рассказывает о нем. Например, среди предметов есть стакан воды. Можно ее выпить, можно разбить стакан, можно перевернуть и вылить воду и так далее. У каждого появляется свое желание, каким образом поступить с тем или иным предметом.

– Вы, как психолог-психоаналитик, после спектакля даете комментарии?

– Никаких комментариев я не даю, так как не могу сказать, что значит тот или иной поступок человека в рамках участия в спектакле. Потому что для каждого участника каждое действие будет означать что-то свое. В этом и суть данного спектакля. Это и есть экспериментальный театр. Никто не может дать однозначный ответ о том, что это вообще такое.

– Как специалист в области психоанализа, вы можете предположить, почему такие необычные формы все больше привлекают людей?

– Понимаете, мы живем в достаточно непростое время. Это та эпоха, когда куда вы ни посмотрите – практически все является произведением человеческих рук. От природы осталось очень мало. Современному человеку зачастую хочется не просто что-то увидеть (например, спектакль, кино или послушать музыку), чтобы через идентификацию себя с этим творчеством почувствовать облегчение, расслабление, – ему хочется быть участником событий. И современный театр говорит о том, что человек является актером, а не просто зрителем.

– Чем участие в иммерсивном спектакле может стать терапевтичным для зрителя?

– Все мы, так или иначе, выходцы из той эпохи, когда личность значила очень мало. В Советском Союзе преобладал коллективизм. Современная же эпоха в психологической среде называется нарциссической. То есть «я в себе». Каждый изолируется от социума, уходит в свой мир: «я уникален», «мои переживания уникальны», «меня никто не понимает». Человеку сложно находиться в социуме.

Показатель – когда собирается компания друзей, зачастую каждый из них сидит в своем телефоне. Это и называется нарциссическая эпоха. Современный театр, в свою очередь, показывает то, что раньше было табуированным. Он дарит зрителю те формы, в которых он может раскрыться, проявить себя и таким образом испытать облегчение от каких-либо внутренних ограничений.

– Тем не менее есть ли рекомендации, которых следует придерживаться, посещая спектакли экспериментальных театров?

– Важно, когда вы приходите в современный театр, который придерживается экспериментальных форм, оставить в стороне свой прошлый зрительский опыт и не сравнивать его с классическим театром. Просто потому, что они очень отличаются. У современного театра нет задачи, чтобы зритель за чем пришел на спектакль, то и получил. Почему вы должны знать, что получите? Хороший театр дает эмоции. А какими они будут – вы узнаете, только когда выйдете из зрительного зала.

Также я считаю, что одна из его основных функций – это передать смысл. Что и какую свою боль хотел передать через произведение автор. Поэтому функция пояснения со стороны автора – необходима. Она может быть в виде либретто или послесловия. Тогда зритель понимает – о чем, про что это и почему его действие происходит именно в этом месте.

– Можно ли сказать, что новые театральные формы в какой-то мере отображают специфику современного общества?

– Однозначно. Театр – это искусство. Искусство – это всегда отражение эпохи. Любая форма искусства является отражением течения времени. Что актуально для современного человека – то искусство и показывает.

– Каким образом взаимодействие с произведением приносит зрителю терапевтический эффект?

– Почему творец, автор сильных произведений, называется творцом? Потому что он может трансформировать свою боль, свои страхи в произведение искусства, таким образом в какой-то степени получив от них освобождение. И зритель, найдя своего творца, свое произведение, со схожими болями, также получает освобождение.