Сергей Алексеев – президент Санкт-Петербургского парусного союза, первый вице-президент Российского союза выставок и ярмарок. И страстный поклонник джаза. О своей любви к этой музыке и о том, как стал музыкантом, он рассказал «Петербургскому дневнику».

– Сергей Павлович, как вы увлеклись джазом?

– Мой отец был инвалидом войны, а мама – парализована, поэтому в 11 лет я попал в интернат и воспитывался там. Мне повезло: в интернате был духовой оркестр, и меня определили играть на кларнете.

Первая вещь, которую я играл, Рetite fleur, была не совсем джазовая, но автор – Сидней Беше – все-таки имел отношение к джазу.

Уже потом я поступил в музыкальную школу, сам заработал на свой первый кларнет: разгружал вагоны на овощебазе. И вот там мне рассказали, что есть такая музыка – джаз.

– За что люди начинают любить джаз?

– Сама красивая мелодия – это раз. И ритм, который заводит, – два. И свинг – вот это раскачивание, с которым ты себя чувствуешь так, будто тебя несет по волнам.

Джаз – это колоссальная энергетика. Пусть я тогда не знал, что увлекусь потом парусным спортом и возглавлю Парусный союз, но уже ощущал притяжение. В нашем профтехучилище тоже был духовой оркестр. И уже после учебы я, помимо работы на заводе имени Козицкого, играл в джазовом ансамбле. Мы сами его организовали: кларнет, аккордеон, контрабас и гитары. Правда, когда вошли в моду Битлы, аккордеон заменили второй гитарой, а потом появилась и ударная установка.

Гитары мы делали сами, потому что в магазинах их было не купить. Продавалась только русская семиструнная гитара, а обыкновенных шестиструнок не было, про электрогитары я уж не говорю. Звукосниматели и усилители тоже изготавливали сами, из подручных средств. Корпуса и грифы вытачивали из досок. В чем-то помогала наша комсомольская ячейка. А играли мы в заводском клубе на 1-й линии Васильевского острова.

– Что играли тогда?

– Мой любимый стиль был диксиленд, и наш ансамбль его играл.

Причем настолько успешно, что нас стали приглашать играть в клубах.

По правилам, половина песен должна была принадлежать советским композиторам, а половина допускалась – американских. Мы брались за разную работу и играли даже на демонстрациях, за что нам тоже платили. Тогда многие художники подрабатывали тем, что рисовали для плакатов членов Политбюро. А мы, наш маленький ансамбль, шли по улицам и играли песни из разряда «Людям будет счастье, счастье на века, у советской власти сила велика». Но когда обязательная часть заканчивалась, а демонстрация – еще нет, мы могли играть уже что угодно, в том числе американский диксиленд.

– И никто не обрывал? Никто не говорил: сегодня он играет джаз, да еще на демонстрации, а завтра родину продаст?

– Ни разу! Уже тогда я понял, что Ленинград – джазовый город, он настроен именно на эту музыку. Джаз дает свободу, он поощряет нестандартность, отвлекает от плохих мыслей. Возможность импровизации заряжает энергией.

Я это почувствовал, когда стал генеральным директором «Ленэкспо» в конце 1980-х. Работа была тяжелая, и для того, чтобы снять напряжение, я играл. А потом подружился с Давидом Голощекиным. Мы в «Ленэкспо» организовали выставку чешских музыкальных инструментов. Туда пришел Давид Семенович. И мы с ним вместе сыграли «Когда святые маршируют». Я очень люблю его мелодии «На солнечной стороне Невского», «Сиреневый час», «Летний сад Ахматовой». Я счастлив, что город оценил его таланты по достоинству, присвоил звание почетного гражданина. И что администрация города поддерживает Джазовую филармонию и молодых музыкантов. Мы тоже оказываем посильную помощь.

А вообще я считаю, что каждый бизнесмен должен дружить с каким-нибудь джазменом..

– Почему?

– Потому что это две противоположности. Потому что джаз – это прекрасная возможность после суматошного дня уйти в мир мечтаний и прекрасных людей. Это идеальное хобби для людей бизнеса.

– В советские годы не было частного бизнеса, поэтому и джаз не культивировался?

– Джаз привечали и в советские годы. Иначе в 1971 году у нас не состоялся бы концерт Дюка Эллингтона. Концерт, на котором, помимо комсомольских работников, я видел чуть ли не половину артистов БДТ. Ефима Копеляна и Владислава Стржельчика видел, это точно. А когда Дюк прилетел, его встречал – еще перед старым зданием Пулково – огромный оркестр.