– Георгий Николаевич, чем сегодня живет музей-заповедник «Михайловское»?

– Прежде всего замечу, что 2024 год интересен тем, что это год трех юбилеев: 125 лет с момента учреждения музея, 200 лет со дня приезда Пушкина в михайловскую ссылку, из которой он вернулся другим человеком, и 225 лет со дня его рождения.

Эти три юбилея проходят у нас сквозной красной нитью. И все, что мы будем делать, посвящено этим событиям. В прошлом году нас посетили более 730 тысяч человек, это цифры лучшего
советского времени.

Особенно радует, что путешествуют целыми семьями, причем не только на автобусах, но и караванами машин, хотя условий для их приема у нас немного. Главное, что люди следуют основному закону этого места: приехав, уехать, чтобы опять вернуться.

– Вы готовы к притоку гостей?

– При условии, что наш музей-заповедник будет развиваться. В свое время «Михайловское» состояло из одной усадьбы и могилы Пушкина. Потом к этому добавились Тригорское и Петровское.

А сейчас наступил момент, когда нам необходимо восполнять те ансамбли, которые были в этих усадьбах. К нам приходят в любую погоду. И очень важно, чтобы люди могли посидеть в тепле, посмотреть фильм, увидеть выставки, что-то обсудить. Экспонатов у нас точно хватит. Но пока не хватает построек. Мы обсуждали этот вопрос на ученом совете. И предложили программу развития на 30 лет.

– О каких постройках идет речь?

– Прежде всего об усадьбах. Например, в Тригорском, которое считается прототипом дома Лариных, было более 40 построек. Там можно было бы не только делать экспозиции, но еще и собираться по разным поводам, например на концерты. Сейчас наш зал вмещает от силы 35 человек, и людям обидно, когда кто-то попадает, а кто-то стоит под окнами. Нужны новые парковки, надо приводить в порядок дорожки, которым уже более 25 лет, нужны кафе и туалеты в достаточном количестве. Есть необходимость посвятить несколько экспозиций тем произведениям, которые здесь родились, например «Борису Годунову». Той самой драме, что писалась в Тригорском и Михайловском и по завершении которой поэт, как известно, бил в ладоши и кричал: «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!» Нужны дома для пушкинских доброхотов.

– Надо полагать, что доброхоты – это ваши помощники?

– В нашем музее есть движение, которое называется «Пушкинские доброхоты». Сейчас это слово имеет коннотацию скорее отрицательную. Но придумано оно было в те времена, когда доброхоты ставили свои добрые устремления на службу не только себе, но и музею. И до недавнего времени приезжали сюда из города, жили в палатках, рубили дрова, готовили на костре.

Сегодня это все практически запрещено. Поэтому появляется необходимость в домах для помощников музея. Будет больше домов – и сделать сможем больше. Они пригодились бы и тем, кто приезжает сюда на конференции и на другие события.

– Конкретно на 2024 год что намечено?

– На ближайшее время у нас две задачи: закончить нашу новую экспозицию, которая могла бы удовлетворять потребности тех, кто привык к новым технологиям. И завершить начатые проекты. Кроме того, запланированы 42 выставки в разных местах нашей страны и в Белоруссии. Концертная программа, большой фестиваль музыки под открытым небом, Пушкинский праздник поэзии, третий фестиваль анимации и литературы «Пушкин и...», фестиваль балета, посвященный Геннадию Селюцкому, удивительному педагогу и характерному актеру, который в этих местах жил и был здесь похоронен.

– А тост за нашего кормильца в день его рождения принято поднимать?

– Это один из общих тостов, который объединяет все 19 пушкинских музеев России. На поляне в «Михайловском» есть даже выставка, где и какие музеи находятся. И как только мы собираемся вместе, обязательно поднимаем тост за нашего гения.

Семен Степанович Гейченко (писатель, музеевед, благодаря ему был воссоздан мемориальный музей-заповедник А. С. Пушкина «Михайловское». – Ред.) призывал: «Любите Пушкина! И будет вам благо». На самом деле Александр Сергеевич неисчерпаем. Чем больше вы его знаете, чем большее расстояние проходите по жизни, тем понятнее становится, что он не устарел, не скушен и еще даст фору во всяких проделках и придумках. Человек необычайно живой, он был, есть и будет.

– А любимые стихи или места у вас есть?

– Музеи-заповедники – это наша особая российская радость и гордость, потому что ни у кого ничего подобного нет, даже в самых развитых странах. Что касается любимых мест или любимых стихов, то все это меняется по мере настроения. Да и выделять что-то одно я уже зарекся. Как говорила одна замечательная поэтесса, я «каждого больше люблю». Вот это состояние, когда ты постоянно открываешь для себя Пушкина, наверное, самое дорогое, что есть в этом месте. Планов у музея-заповедника много.

– А о чем вы мечтаете, чего хотите особенно сильно?

– Собрать библиотеку, подобную той, которая сегодня хранится в Пушкинском доме. Она уцелела, потому что накануне революции часть вещей и все книги успели вывезти. И сегодня библиотека в хорошем состоянии хранится в Петербурге, в Пушкинском доме, и нам она, увы, недоступна. А вот собрать дубликаты того же или близкого года издания было бы здорово. Мы это потихоньку делаем, но медленнее, чем хотелось бы. А ведь через книжную историю можно было бы рассказать что-то интересное о жизни Пушкина в этих местах. Известно, что он, уезжая из ссылки в Михайловском, которая длилась два года, увозил свою библиотеку на 12 подводах!

– Бывавшие в этих местах люди говорят, что здесь случаются удивительные, порой мистические, вещи. И ссылаются на Пушкина, который верил в приметы.

– Расскажу об эпизоде, который первым пришел в голову. Однажды Гейченко едва не отказал народному артисту РСФСР Сергею Юрскому в том, чтобы провести ночь в новом, только что воссозданном тригорском доме. Тому все же удалось уговорить директора, который дал ему на всякий случай бутылку коньяка, мол, завтра поговорим. Утром артист вышел с пустой бутылкой, трезвый, как стеклышко. И сказал, что больше никогда не останется в музее на ночь.

По его словам, здесь все скрипело, дышало, разговаривало, появлялись даже какие-то лица. «Я так больше не хочу. Не дайте пережить этот опыт снова», – попросил Сергей Юрский.

Надо заметить, что Гейченко вообще любил эпатировать публику своими рассказами. Например, он говорил, что если вы поздней осенью, когда уже опала листва, придете на берег озера Маленец, встанете и крикнете: «Пушкин!», вам ответят: «Иду!»

– Какое место в вашей жизни занимает музей-заповедник и сам поэт?

– Для меня Михайловское – это и жизнь, и слезы, и любовь. А Пушкин – друг, товарищ, советчик. Тот, кто доставляет больше всего проблем в жизни, он – сама жизнь. Сам Александр Сергеевич считал это место особенным. Он писал: «Здесь меня таинственным щитом святое провиденье осенило, поэзия как ангел утешитель спасла меня, и я воскрес душой».