Зачем сегодня нужно пересказывать «Илиаду» Гомера, действительно ли поэму сложно читать и когда стоит брать литературный памятник в руки – об этом в интервью с писателем, прозаиком, краеведом Сергеем Носовым.

– Сергей Анатольевич, расскажите о книге, которую вы презентуете на Книжном салоне. В чем заключалась ваша задача? Что означает «пересказать книгу»?

– Задача была пересказать прозой гомеровскую «Илиаду», которая, скажем прямо, трудна для чтения. Я представил, что этот эпос не зафиксирован окончательно в форме поэмы, а так и живет в поле устной традиции. Вот есть современный аэд, вдохновенный сказитель, пусть он изложит по-своему прозой для современных глаз и ушей, что пел когда-то великий Гомер. Это довольно свободный пересказ. Свободный, но не вольный. «Без постмодернизма».

– В предисловии к тексту сказано, что «время пересказа настало»? Почему?

– Можно, конечно, говорить об актуальности Гомера, а он действительно во многом актуален сегодня, как это ни парадоксально звучит. Но здесь всё проще. У меня уже выходил пересказ «Одиссеи». Ну а реплика о том, что «пора», – это в подражание зачину «Слова о полку Игореве», ведь и после Гомера мы что-то читали, не так ли? Иными словами: «Не пора ли нам, братья, пересказать «Илиаду»? Не растекаясь мыслью по древу. Соблюдая известный порядок. Избегая, если удастся, сумбура. Собственного воображения ничуть не страшась. Представляя, как было. Своими словами...» Вот, собственно, и программа.

– Есть мнение, что «Илиада» – сложное произведение в плане понимания и языка. Действительно ли это так и почему?

– Гомер – чтение не из легких. В гениальном переводе Гнедича «Илиада» вообще не каждому по плечу. Но проблема не только в языке, не только в архаике, а вообще в принципе восприятия текста. Мы читаем «Илиаду» как «литературный памятник», почтительно и терпеливо, а было время, когда это всё, исполняемое под кифару, воспламеняло огонь в глазах, будоражило, обжигало, заставляло забыться... Вовлеченность в действие была глубочайшая. Сегодня мы так не читаем. Но почему бы себе как рассказчику не позволить повысить степень свободы, раскованности? Быть смелее. И тем стараться увлечь... Рискованно, да. Но попытка не пытка.

– Есть ли, на ваш взгляд, понятие «оптимального возраста» для чтения таких серьезных литературных памятников или это выдумки?

– Это уже кого и когда «накроет». Если такое вообще с человеком случится. Мне вот, к примеру, надо было до седин дожить, чтобы глубоко погрузиться в «Преступление и наказание», хотя и читал в молодости, казалось бы, с увлечением. Да что я! Толстой на склоне лет подсел на Гомера и Ксенофонта и выучил греческий!.. Хотя молодость, наверное, самое счастливое время для чтения. Молодость – восприимчива. Мы знаем много примеров, когда книга изменяла жизнь человека.

– Многие знают об «Илиаде» как произведении, по мотивам которого сняли фильм «Троя». Может ли режиссер фильма быть тем самым «сказителем», о котором вы также упоминаете в тексте предисловия?

– Фильм к «Илиаде» имеет отдаленное отношение. «Илиада» – это не только битва людей, но еще и соперничество богов. Они такие же персонажи, как люди. Смертным без их воли шагу не сделать, а с другой стороны, смертный герой Диомед способен ранить самого Ареса, бога войны... правда, не без участия Афины. Страсти там до того накаляются, что дело доходит до битвы богов друг с другом. На экране это показать, наверное, трудно. Как-то неестественно будет, странно, если не смешно. Проще фактор богов вообще исключить и снять квазиисторический фильм в такой как бы реалистической манере. Для прозаика, наоборот, здесь открывается много счастливых возможностей. Надо только выбрать ракурс для взгляда. У меня многие эпизоды показаны глазами разных персонажей, как смертных, так и бессмертных.

– В нем также говорится, что Троянского коня и «ахиллесовой пяты» вовсе нет в тексте Гомера. Насколько это важно для восприятия произведения, например, тем людям, которые смотрели пока только фильм?

– Если будущий читатель судит об «Илиаде» по американскому фильму, его ждет сильное изумление. В «Илиаде» не только Троянского коня нет, но и вообще падения Трои. Зато есть много такого, чего он совершенно не ожидает. Например, эпизода обольщения Зевса собственной женой Герой с целью отвлечь от управления битвой.

 – Что лично для вас было сложным или необычным во время работы над текстом Илиады?

– Надо было найти образ современного сказителя. Кто это говорит, для кого и почему так. Чем мотивировать интонацию. Сказителю я разрешил сопереживать, удивляться, а то и увлекаться действием вплоть до самозабвения. А для того, чтобы сам текст увлекал, надо было изобрести специальные приемы, некоторые уже удалось апробировать при пересказе «Одиссеи». Упрощая, можно сказать, что «Одиссея» – это о прошлом, здесь больше воспоминаний, а «Илиада» – о настоящем, это почти репортаж с места событий, эффект присутствия необходим. Пришлось немного театрализовать представление. Не хотелось, чтобы читатель где-нибудь заскучал. Получилось или нет, не мне судить.

– Вы работаете не только с «литературными памятниками», но и с произведениями из камня и бронзы. Конечно, речь о вашей книге «Тайная жизнь петербургских памятников». Планируете ли вы возвращение к этой работе?

– Сам-то я хотел давно точку поставить, но с каждым переизданием после уже состоявшихся очерков приходится вносить добавления. Мои герои продолжают по-прежнему «жить», с ними что-то происходит, иные отошли в мир иной – все это отражается в моих «постскриптумах». В полной версии книги есть даже дневник собственных отношений с объектами – «Среди памятников» называется. Получается, я уже двадцать лет наблюдаю их необыкновенную «жизнь» и не перестаю удивляться. Ну и как с этим закончить?