Мастерскую художника Вячеслава Чеботаря посетил наместник Александро-Невской лавры епископ Кронштадтский Вениамин. Над какими проектами работает живописец?

– Вячеслав Павлович, вы создаете цикл картин, посвященный Александро-Невской лавре. В чем его основная идея?

– Да, эти картины я пишу по заказу лавры. И я счастлив, что наместник Александро-Невской лавры епископ Кронштадтский Вениамин побывал в моей мастерской, поблагодарил за труд и благословил на дальнейшую работу.

У меня полная творческая свобода. Эти картины займут свое место в музее лавры. Там парадная барочная лестница, и они разместятся на всех трех этажах. На первом будут два диптиха, посвященные духовной истории лавры. На втором – два апостола. И на третьем – Троица с Александром Невским, небесным покровителем Петербурга, 300-летие перенесения мощей которого из Владимира в Петербург будет отмечаться 12 сентября. У меня это молодой, но уже очень мужественный воин. Не случаен здесь и Петр Великий, потому что именно он издал указ о строительстве лавры.

– Картины поражают своим масштабом. Наверное, и писать их непросто.

– Поэтому они стоят под уклоном, перпендикулярно углу зрения – так удобнее писать, особенно если вещь форматная. Их размеры сделаны специально под те архитектурные ниши, где они будут находиться. Два полотна уже заняли свои места в музее Александро-Невской лавры. Сейчас я работаю еще над семью картинами. В общей сложности я пишу эти работы более трех лет. Они должны быть все разные и в то же время объединенные одной идеей. Я бы сказал, что это духовная история лавры.

– У вас есть и другие картины на религиозную тематику. Вы писали даже папу римского. Как вам это удалось?

– Все началось с приглашения Поля Пупара, председателя Папского совета по делам культуры, на биеннале в Равенну. Я поехал туда с большой бронзовой скульптурой «Снятие с креста», которая предназначалась в качестве подарка папе римскому Иоанну Павлу II.

С этим эпизодом связана поразительная история. Когда я увозил скульптуру из Петербурга, то опоздал на самолет.

Ругал себя, что профукал свой шанс. Но потом собрался, прибежал к администратору и заявил: «Я являюсь чрезвычайным посланником посла. Если вы меня сейчас не отправите, я лично вами займусь». Не знаю, откуда что взялось, но после переговоров самолет остановили, скульптуру погрузили, и я вылетел в Италию.

Там тоже начались расспросы. Таможенники спрашивают: «Что вы везете?» Отвечаю: «Подарок папе». Они очень удивились, в их представлении это был очень дорогой подарок. Начались бесконечные звонки, в конце концов меня отпустили.

– Неужели Иоанна Павла II вы писали с натуры?

– Дело в том, что для меня есть огромная разница – писать картину с фотографии или вживую. Когда мне предлагают писать с фото, я всегда отказываюсь. Потому что нет живого ощущения, и восприятие совсем не то. Федор Достоевский говорил, что никакое фото не может сравниться с живописным портретом. Все это я объяснил Полю Пупару, и тот обещал посодействовать.

Я виделся с папой римским несколько раз, он мне позировал. Это было в апреле 1994 года в Папской библиотеке и на открытии после реставрации Сикстинской капеллы раннего Средневековья. Я там делал зарисовки с него. Тот портрет остался в Ватикане в Галерее пап. А у меня на память об этом событии есть фотография, на которой Иоанн Павел II мне позирует.

– А потом вы стали едва ли не единственным художником, кто с натуры писал Гроб Господень в Иерусалиме?

– Да, я подготовил большой холст – 2,7 на 5 метров, состоящий из пяти частей. Оставалось только войти с ними внутрь. Я решил, что надо сделать это ночью, в то время, когда паломников будут забирать на ночную службу.

Попросил их помочь мне. Они сразу заявили, что это авантюра. Но нашелся и сторонник. Он сказал: «Давайте ему поможем. Если это не угодно Богу, то ничего не получится». И вот, когда стали загружать эти холсты в багажники, они идеально вошли туда по ширине. Я понял, что это знак Божий.

Когда мы приехали в храм, тут же появился целый взвод охранников. Остановили, осмотрели холсты, стали допрашивать и куда-то звонить. Это продолжалось довольно долго. Начался дождь, и главный охранник сказал: «Занесите холсты, а то промокнут». Потом появился государственный адвокат, который, как мне объяснили, будет защищать мои права в суде. Думаю, все, влип окончательно. И вдруг вижу знакомого по Ватикану монаха. Он подходит, обнимает меня и говорит: «Что вы делаете? Этот художник рисовал самого папу римского!» После его слов все куда-то исчезли, и я с холстом и красками на основании особой договоренности всех находящихся здесь конфессий был допущен в храм Гроба Господня. Три месяца я писал там по ночам свою картину.

Это монументальный полиптих, который состоит из пяти частей. Каждая из них посвящается великим христианским святыням: «Голгофа», «Камень Помазания», «Часовня жен-мироносиц», «Кувуклия», «Придел Ангела». По замыслу это полотно должно погружать в то молитвенное состояние, в котором пребывают верующие прихожане на Святой земле. Поначалу этот полиптих выставлялся в Александровском подворье Императорского Палестинского общества в Иерусалиме. Но позже Иерусалимский патриарх Фиофил III благословил меня на широкий показ «Гроба Господня» в России. И в мае 2013 года состоялась первая выставка, на которой можно было познакомиться с этим полотном и другими работами этого цикла.

– В вашей биографии – поездки на БАМ, где вы создали картины, удостоенные золотой медали Академии художеств. Расскажите об этом цикле.

– В 1979 году по направлению Ленинградского обкома ВЛКСМ я отправился в творческую командировку на бурятский участок БАМа. А спустя несколько лет совершил вторую, более продолжительную поездку на строительство Байкало-Амурской магистрали. Я побывал на самом передовом крае того времени, написал всех героев БАМа. В ходе этих поездок родилось более двух тысяч живописных и графических работ. Они стали основой большой серии произведений «Мы строим БАМ». Эти картины демонстрировались на различных художественных выставках. И, когда в городе Северобайкальске открылась картинная галерея, я подарил ей несколько своих произведений. Часть работ вошла в коллекции петербургских музеев.

– Вы побывали и в Мариуполе. Каковы впечатления?

– Я ездил туда с группой патриотически настроенных людей. В поезде меня больше всего поразило огромное количество добровольцев, простых волонтеров, которые ехали помогать нашим бойцам. Например, там я встретил бывшего военного, который сам себя экипировал и говорил, что готов воевать даже в одиночку. Там же, в вагоне, познакомился с простым россиянином Василием. Он регулярно ездил в Мариуполь, возил туда продукты.

– По возвращении из Мариуполя у вас была выставка в городском парламенте. А где еще можно увидеть ваши работы?

– Эти работы, их около тридцати, по просьбе епархии выставлены в соборе Царственных страстотерпцев на проспекте Ветеранов. Потом их можно будет увидеть и в других храмах.

А вообще, когда я ехал в Мариуполь, то прежде всего хотел собрать материал для будущей большой картины. Писать ее там возможности не было. Работать на улицах Мариуполя, так же как ленинградским художникам в блокаду, не разрешалось. Поэтому я только делал наброски в маленьком блокноте – военные, бытовые и жанровые сцены, но в основном портреты наших воинов.

Это сугубо подготовительный материал. Но с идеей большой картины я не расстаюсь. Просто пока нет времени, надо сначала завершить лаврский цикл. А потом я уже возьмусь за картину о Мариуполе и, возможно, снова туда поеду.