Многие талантливые дети не стали музыкантами, даже толком не начав путь. Их напугали страшными историями про жестких преподавателей, многочасовые занятия за инструментом и, конечно, самым страшным словом – «сольфеджио». Лауреат конкурса педагогических достижений в номинации «Сердце отдаю детям» 2018/19 Анастасия Мажара более 20 лет не просто борется со стереотипом, а создает и разрабатывает новаторское направление в музыкальной педагогике. Родители, приводящие к ней детей разных возрастов в Аничков дворец, давно лишились врожденных фобий. Занятия в игровой форме, тонкая методика убеждения, способность заставить не только слушать, но и слышать... Где же вы были в моем детстве, Анастасия Сергеевна?

– Никаких революций я не устраивала, – считает Анастасия Мажара. – Просто хотела учить детей тому, что умею, и так, как считала правильным. Мне самой повезло с педагогами, сольфеджио всегда нравилось, потому что легко получалось. В музыкальную школу пошла в 6 лет, а в 10, когда обычно дети начинают говорить «не хочу», тоже отказалась идти на фортепиано к учителю, которая мне не нравилась. Тогда мама спросила: «А к кому хочется?» Я назвала преподавателя сольфеджио – молодую, милую учительницу, которая только что пришла в школу и с которой у меня все хорошо шло. В итоге к ней же стала ходить и на специальность. Победила на городской олимпиаде по сольфеджио, потом на областном конкурсе. Учительница предложила подумать о профессиональном применении способностей. Первой реакцией был подростковый протест, но, оказавшись на подготовительных курсах музыкального училища, поняла, что нашла «свою стаю». С тех пор ни разу не пожалела о своем выборе. Несколько лет назад встретилась со своей учительницей в «перевернутой» ситуации – я вела курсы для педагогов, а она была моей ученицей. И я убедилась, что она по-прежнему так же творчески и увлеченно относится к своей работе. Уверена, этому она тоже учила меня между строк.

– Как началась педагогическая карьера?

– Меня уже в 17 лет, со 2-го курса училища, пригласили в мою музыкальную школу. Сначала была концертмейстером, потом пришлось заменить заболевшего преподавателя. Так мои недавние подруги по хору, с которыми недавно вместе пела, стали моими ученицами... Еще через год директор школы, которой я очень благодарна, предложила взять новое направление – работу с дошкольниками, дав начало очень важному вектору моей педагогической деятельности. Наверное, оттого, что я сама еще только училась, мне хотелось делиться с учениками своими открытиями. Не всегда это было педагогично ...

– Поясните?

– Например, ставила музыку, которая увлекала меня, но не очень подходила для малышей. Как-то раз включила «Лесного царя» Шуберта и стала комментировать историю. Но, когда я заговорила под музыку, дети сказали: «Тише!» Так их увлек Шуберт! Сейчас, возможно, я бы уже не рискнула пятилетним детям предложить «Лесного царя»...

– Почему? Время другое?

– Нет, просто тогда мне было 17, и я видела в детях таких же людей, как я, только маленького размера, не задумываясь о том, что трагическая музыка может произвести на них слишком глубокое впечатление.

– Видел, как проходят ваши занятия. Одна группа выходит из кабинета в Аничковом дворце, вторая уже готова заходить, как в автобус. Проветривание – пять минут. И так весь день. Откуда силы и мотивация?

– Да, бывают дни, когда в 9 начинаю, в 9 заканчиваю. Откуда силы? Когда видишь, как у ученика происходит озарение, понимание, как дети вдруг открываются по-новому даже для себя, постепенно наблюдаешь их рост во всех смыслах, когда возникает настоящее взаимодействие и сотворчество, – это очень заряжает. Когда мне все удается, в конце 12-часового рабочего дня чувствую себя более энергичной и работоспособной, чем в начале.

– Кто делает ваши игры для интерактивной доски?

– Все свои пособия делаю сама. Конечно, отнимает немало времени, но зато один раз сделал, потом пользуешься. Кроме того, делаю то, что интересно мне самой. Ведь это не просто задания, это целые истории, играя в которые, дети и сами не замечают, как учатся. Когда почти 10 лет назад в моем классе чудесной волей случая появилась доска, я совсем не владела компьютером. Но поняла, что появилась возможность воплотить в реальность все мои идеи по использованию игровых методов и образной визуализации. И начала учиться, нашла педагогическое сообщество, созданное замечательным педагогом, настоящим подвижником сольфеджио Татьяной Анатольевной Боровик. Участники сообщества вместе искали способы применения компьютерных технологий на сольфеджио. Эта работа продолжается и сейчас, после кончины Татьяны Анатольевны. И каждый год придуманная ею Ассамблея педагогов-теоретиков собирает единомышленников со всей страны и даже из-за рубежа с новыми интересными проектами.

– Вы часто упоминаете в своих статьях о системе Карла Орфа, которой во многом следуете...

– Карл Орф – немецкий композитор, экспериментировавший в области музыкального театра. Орфу нужен был идеальный артист, который может станцевать, спеть, сыграть инструменте. И он создал свою систему музыкального развития детей – Шульверк. Главный принцип Шульверка – практическое музицирование и творчество, основанное на единстве слова, музыки и движения. Важно, что это совместный процесс, когда инициатива каждого приветствуется, подхватывается. Что-то рождается на ходу, отбирается, выстраивается, репетируется и, наконец, исполняется. При этом процесс не менее важен, чем результат.

– Большинство родителей спросит, как светлый мир Орфа связан с сольфеджио...

– В первую очередь система Орфа нацелена на освоение ритма. Орф-инструменты, которые мы задействуем на занятиях, элементы работы с текстом, звучащие жесты – отличные способы развития ритмического чувства. Орф считал, что инструменты для детей должны быть очень высокого качества, придумал свои штабшпили, ксилофоны, в общем, целый оркестр. Качественно звучащие ударные недешевы, но детей, да и взрослых тоже, завораживает магия живого звука. Создавая аранжировки вместе с детьми, вижу, как развиваются их не только музыкальные, но и творческие, коммуникативные качества. Кстати, в декабре на традиционной новогодней «Solfeggio party» команды старшеклассников делали аранжировки мелодий самостоятельно. Вот такой «эффект Орфа».

– Многие частные детские сады позиционируют себя как учреждение с Орф-подходом...

– Отвечу так: не считаю себя Орф-специалистом, хотя много этому училась. В России настоящих Орф-педагогов меньше, чем тех, кто себя так называет. Но это не мешает использовать элементы методики, ничего плохого в этом не вижу.

– Заметили, что вы часто привлекаете к занятиям родителей. Для чего?

– Ребенок растет в семье, и решает именно среда. Если родитель просто приводит ребенка в класс, не вникая в то, что происходит дальше, это сильно снижает эффект от занятий. До определенного возраста связь с родителями очень важна. Не менее важно и для родителей видеть, как проявляет себя ребенок, как меняется и растет. Бывает, родители 2-3-летнего малыша хотят как можно скорее приучить его к самостоятельности на занятиях. В таких случаях всегда предлагаю ценить то недолгое время, пока ребенку еще хочется быть вместе с мамой. И очень люблю семьи, которые приходят в полном составе – с папой, а иногда и с бабушкой.

– Вы работаете целый день, приходите домой, а там – целая музыкальная семья. Случались бунты против авторитета папы, композитора и концертирующего пианиста, и мамы, заслуженного педагога России?

– Куда же детям с подводной лодки... Конечно, профессиональный путь моих дочерей – их выбор. У сыновей другие склонности и интересы. Но учиться музыке – естественно и необходимо! Заставлять не заставляли, но популярная тема «если ребенок не хочет, не надо» нам не близка. Если иногда не настаивать, ребенок может ничего и не захотеть. Вопрос, как настаивать. В каком-то возрасте достаточно внешней мотивации или «игры в занятия», но в определенный момент большинство начинает бунтовать. Но и с этим можно справиться, если принимать право ребенка на осознанное решение. Обычно работает, если подросткам даешь выбор, если объяснить, чего они лишатся. Когда ответственность выбора ложится на самих подростков, они иначе смотрят на ситуацию. Если кто-то лет в 10-11 начинает говорить, что его прийти ко мне заставила мама, всегда отвечаю, что дверь открыта, можно всегда в нее выйти, лишившись многих преимуществ. Пока не вышел ни один, зато отношение меняется.

– Каких преимуществ лишится тот, кто выйдет первым?

– Сольфеджио – единственный музыкальный предмет, целенаправленно развивающий мышление. Что такое музыкальный слух? Это же не уши, а мозг. Способ обработки информации, когда задействованы разные отделы мозга. Следовательно, развивая музыкальный слух, человек развивает мозг, а значит, получает преимущество. Не говоря уже о чисто практических умениях. Например, подростки не слишком увлекаются теорией, построением аккордов. Но ведь эти же аккорды пригодятся, чтобы сыграть аккомпанемент к любимой песне. Получается, ты можешь это сыграть, а твой сверстник нет. Есть у меня группа 5-го класса, где 12 мальчиков. Когда они пришли на первое занятие, заявили, что им все это не нужно. Тогда я предложила им самим выбрать материал для работы. «Давайте Цоя», – говорят. Разобрали, выяснили, что там все те же аккорды, что и в тетради, один достал гитару, сразу опробовал. В следующий раз пришли уже с новой песней. С мотивацией стало проще.

– Вы вовлечены в проект, связанный с психологической помощью музыкантам. Расскажите об этом подробнее...

– Музыканты нередко сталкиваются с абьюзивной и травмоопасной системой обучения. Психологические травмы – спутники музыкального образования. Негативные высказывания педагога, порой без злого умысла «причиняющего добро», обесценивающая критика и унижения приводят к неврозам, боязни выступления, неадекватно низкой самооценке и утрате желания заниматься.

– На каком цементе выросли эти странные традиции? Речь же вроде бы о музыке, творчестве...

– Мне тоже это сложно понять, когда росла я, с такими ситуациями почти не встречалась. Училась хоть и в провинциальном училище, но преподавали там прекраснейшие люди. Мой муж пианист Николай Мажара, который окончил музыкальную школу, а старшие классы учился в десятилетке, тоже ни с чем подобным не сталкивался, за исключением вступительного экзамена в ДМШ, на котором ему поставили «двойку».

– Сильно.

– Да-да, этой историей я обычно утешаю всех родителей, чьи дети не прошли отбор в музыкальную школу. В случае с мужем дело было не в отсутствии музыкальных данных, а в стрессовой ситуации, в которой они не проявились. Другое дело, надо все равно понимать: если хочешь достичь результата, придется трудиться, талант сам по себе не поможет. Но наукой доказано, что наиболее мотивирующий стиль обучения все-таки поддерживающий, а не наоборот.

Убеждена, что обучение без насилия не только возможно, но и единственно приемлемо. Мне повезло попасть на первый в стране курс подготовки по специальности «Психологическое консультирование в музыкальной деятельности» в Московском университете им. Косыгина. У 11 специалистов, получивших диплом вместе со мной, теперь есть понимание причин и инструменты помощи ученикам, студентам, педагогам, родителям – всем, кто испытывает проблемы, связанные с музыкальной деятельностью. Практика консультирования показала, что в большинстве случаев проблемы решаются, а музыка снова начинает приносить радость. Особой миссией я считаю работу с педагогами в городском методическом объединении и на курсах повышения квалификации.

– Какие проекты еще вы развиваете прямо сейчас?

– У меня есть онлайн-курсы для маленьких музыкантов и ребят постарше. Летом мы с моими детьми придумали MuzeClass – просветительский проект для всей семьи. Помимо подборок музыки и развивающих заданий, предлагаемых участникам группы «ВКонтакте», в рамках проекта мы провели живой новогодний концерт-приключение, прошедший в теплой дружеской атмосфере. Теперь планируем новые мероприятия.

– Как выбирать музыку для прослушивания в семье? Что делать, если вкусы детей не совпадают с предпочтениями родителей?

– Музыкальное образование (в частности, сольфеджио), как раз призваны решить проблему интонационной наполненности наших детей. На чем росли родители нынешних детей? На мультфильмах, озвученных хорошими голосами. На прекрасных песнях, написанных профессиональными композиторами. Они несли песенную культуру, которой сейчас, в общем-то, и нет. И новое поколение родителей живет совершенно в другой интонационной среде. Если они включают детям мультфильмы, то там все говорят искаженными голосами, не выражающими эмоций. Если песни, то примитивные, ни о каком богатстве эмоциональной, интонационной палитры речь не идет. Зачастую их создают люди, не имеющие профессионального образования, музыкального кругозора и культурного багажа.

– И что делать. Например, бедному папе, который должен объяснить ребенку, что тот услышал музыку, написанную «без багажа»?

– Как и от обычных вирусов, спасает иммунитет. Люди с развитым музыкальным мышлением и вкусом воспримут подобное звучание как назойливое и убогое, оно переварится и выведется из организма, как балласт. Не стоит запрещать слушать или напевать подобное, оно привязывается неконтролируемо. Но можно обсудить, спросить, почему, по мнению ребенка, этот трек стал популярным, проанализировать, о чем он, какое настроение несет? Обратить внимание, что песня построена на повторении одной последовательности аккордов. А потом показать эту же последовательность в рок-опере Ллойда Вебера и в арии из «Страстей по Матфею» Баха. И тогда восприятие приобретает объемность. Но такой подход требует определенной подготовки родителей. По-настоящему музыка проникает в душу, если в нее глубоко погрузиться. Как раз этому мы и учимся на сольфеджио – слушать, анализировать и понимать.

Чем разнообразнее паттерны, хранящиеся в памяти, тем глубже ваше понимание, тоньше восприятие и ярче впечатление от музыки. Это как с речью: если будем читать только короткие, примитивно организованные тексты, не содержащие образной и смысловой многоплановости, мозг не захочет «трудиться» над романами Достоевского и Толстого или поэзией Бродского или Блока. Прожить без них можно, но мы лишимся очень значимого культурного слоя, несущего определенные коды, без которых мы не можем быть частью определенного социума.

– После того как вы стали лауреатом Конкурса педагогических достижений Санкт-Петербурга, в городе появились биллборды с вашей фотографией. Что ощутили, когда впервые увидели себя там?

– Это было забавно. Мои дети мной гордились. А я испытываю гордость за то, что мне удалось на таком высоком уровне впервые показать сольфеджио с человеческим лицом, которое увлекает и которым хочется заниматься. Собственно, такое сольфеджио мне самой очень интересно. И мне по-прежнему хочется находить новые способы сделать сложное понятным, обыденное – творческим. Чтобы как можно больше детей могли приобщиться к музыке – великому чуду, делающему нашу жизнь и нас самих чуточку лучше.