– О чем программа «Стогофф»? И какой зритель вас смотрит?

– Я надеюсь, что петербургский. Потому что эту программу мы придумали именно для петербуржцев. Лично для меня это важно: быть в этом городе. Жить той же жизнью, что и пять миллионов таких же, как я. И у меня есть надежда, что так же чувствуют многие другие люди. О том, что любишь, говорить всегда интересно. Влюбленные ведь всегда без умолку трещат о своих возлюбленных. Вот для тех, кто влюблен в этот город, как мы, и хочется выходить каждый вечер в эфир.

– Как вы выбираете темы для своих эфиров?

– Редакция нашего канала расположена в здании ровно на стрелке Большой Невки. Кинешь взгляд в окно, а там вечно крейсер «Аврора» и серое небо над гигантской рекой. Этот вид очень похож на тот, который я видел в детстве. Я родился в громадной коммуналке с окнами тоже на Неву. И ребенком очень любил просто лежать на подоконнике, смотреть на воду. С тех пор прошло полвека. А река все течет. Она текла за тысячи лет до того, как тут появились люди. И будет течь, когда никого из нас тут уже не будет. И мне кажется, что для журналиста очень важно иногда искать свое отражение в этой реке. Мы ведь занимаемся очень сиюминутными вещами. Завтра все наши темы устареют, перестанут быть важными. Но я всегда считал, что хороший журналист – это тот, который говорит о сиюминутном, никогда не теряя из виду, что рядом течет река, похожая на вечность. И о любой ерунде, о любой малости говорить стоит с оглядкой именно на это течение.

– У каждой программы свои особенности доэфирной подготовки. Что для вас самое интересное?

– Знаете, недавно я подумал, что никогда в жизни ни дня не проработал ради зарплаты. Ну, то есть, как и для всех, деньги кое-какую роль в моей жизни играют. Но все же ни разу в жизни я не делал что-то исключительно ради денег. Мне всегда хотелось, чтобы работать было интересно… весело и интересно. А деньги уж как-нибудь появятся. И в этом смысле работа на телевидении – штука идеальная. Потому что тут каждый день немного похож на приключение. Утром я прихожу в редакцию и понятия не имею, как закончится сегодняшний день. Иногда он проходит спокойно. И мы рады этому. И программа наша тоже получается ровной и спокойной. Но бывает, что где-то «срывает резьбу». И тогда мы выходим в эфир, чтобы рассказать горожанам, что и где случилось. Тут нет какой-то особой доэфирной подготовки. Это как охота или рыбалка: ты закидываешь сеть и терпеливо ждешь, что же в нее угодит. Приятно сознавать, что порой в сети попадается действительно крупная информационная дичь.

– Что для вас работа телеведущего?

– Ну, телеведущий телеведущему рознь. Мы ведь выходим в прямом эфире. А это очень особая стилистика. Помню, когда вел самый первый прямой эфир в жизни, то нервничал так, что на спине насквозь промокла даже не рубашка, а сразу пиджак. Потом, конечно, привык, но полностью привыкнуть к этому невозможно. Ты сидишь в студии и видишь только операторов за камерами. Но знаешь, что где-то по ту сторону экрана есть пять миллионов таких же, как я. Тоже петербуржцев. И лажануться перед ними совсем не хочется. Режиссер говорит: «Десять секунд до эфира». Ты глядишь в камеру и думаешь про себя: ну почему все эти слова должен сказать именно я? Есть же куда более достойные люди, а лично я лучше бы послушал, чем все это говорить. А потом над камерой зажигается лампочка и ты произносишь самое первое слово. И чем дальше, тем четче понимаешь: нравится или нет, легко тебе или не очень, – говорить надо. Потому что пять миллионов таких же как я, хотят слышать правду. Может быть, ты не самый подходящий для этого человек, но правда для жизни так же необходима, как дышать или гулять по набережной Фонтанки. И когда в самом конце программы режиссер хлопает в ладоши: «Все! Всем спасибо, эфир окончен!», ты стаскиваешь с себя микрофоны и замечаешь, что улыбаешься. Надеешься, что и сегодня выполнил свою работу честно.