26 января на Манежной площади развернется экспозиция «Улица жизни». О рождении этого необычного проекта и о том, что будет показано в этот раз, рассказал куратор проекта, генеральный директор Театра-фестиваля «Балтийский дом» Сергей Шуб.

– Сергей Григорьевич, вас называют автором проекта «Улица жизни». Расскажите, как появилась эта идея.

– Я вам так скажу: у нас в коллективе не принято искать автора идеи. За годы совместной работы наша команда настолько творчески срослась, что иногда и не вспомнить, кто первым сказал: «Эврика!» Да это, наверное, и неважно. Просто десять лет назад мы решили отметить 70-летие полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады. Выбрали место – такой знаковый эмоциональный узел, где находится Филармония, в которой впервые прозвучала Ленинградская Седьмая симфония Дмитрия Шостаковича, кинотеатр «Родина», в котором в 1942 году моряки Балтийского флота организовали новогоднюю елку для детей. Театр музыкальной комедии, который и в самое тяжелое время продолжал ставить и играть спектакли. И, конечно, Дом радио, где во второй студии всю блокаду работала Ольга Берггольц, ставшая символом стойкости Ленинграда. И назвали это «Улица жизни».

– Но я помню, что одобрен этот проект был далеко не всеми?

– Да, у него было немало противников. Они громко возмущались запланированной городом «реконструкцией блокадной улицы». Дескать, вы что, собираетесь хлеб раздавать или муляжи трупов на санках возить? Мы же настаивали на том, что это будет воссоздание образа блокадного Ленинграда – с его заклеенными окнами, щитами, которыми прикрывали фасады зданий, блокадным трамваем. Но ни в коем случае не попытка сделать документальную историю. Это невозможно, потому что блокада прежде всего в сердцах и памяти людей.

– И они приняли эту идею?

– На старте у команды были сомнения, не скрою. Однако петербуржцы поддержали нас. Мы были до слез растроганы, когда без особой рекламы к нам потянулись люди – сначала ручейком, потом рекой. Они приносили цветы, хотя никто их к этому не призывал, клали их у входа или на легендарную полуторку, которая уже вошла в историю. Оставляли на стене записочки, воспоминания родителей, фотографии. И это так подействовало на нашу команду, которая, кстати, делала все в свободное от основной работы время, что стало понятно: наш проект нужен, да и нам самим без этого уже не прожить.

– Дальше было проще? Как развивался проект?

– Следующую «Улицу жизни» мы сделали пять лет спустя, а еще через пять лет снова повторили проект. Поставили большую сценическую площадку, добавили концертные выступления, артефакты истории. Мы отказались от буквальности, не стали изображать улицу целиком и привозить снег, как это делали в первый раз, потому что поняли – не в этом суть. А в той стене памяти, где люди оставляли реальные письма и где у каждого был свой мемориальный уголок.

– А как удалось миновать другую крайность и не впасть в пафос, о чем говорят другие оппоненты проекта?

– Пусть говорят. Но пусть сначала придут и посмотрят. Скажу, что меня растрогало до слез, да я и сейчас не могу вспоминать об этом равнодушно. Мне запомнилось, как по «Улице жизни», а там сотни людей, шел папа с сыном лет десяти. И отец, который, может быть, и сам не очень много знал о блокаде, рассказывал мальчику о тех страшных днях, и тот его внимательно слушал. В этом не было никакого пафоса. А было внутреннее постижение энергии этого города, его героической истории, которая стала частью генетической памяти ленинградцев.

– Расскажите, что сейчас увидят люди?

– Мы расширили проект, он будет еще более документальный и образный. Главной экспозицией станет «Улица жизни», путешествие по которой перенесет петербуржцев в основные вехи блокадной истории. Маршрут начнется осенью 1941 года и завершится победным январем 1944-го. Здесь можно будет увидеть «Блокадную квартиру», «Школьный класс», «Репетиционный зал», «Библиотеку», «Музей». Параллельно экспозиции «Улица жизни» разместится выставка транспорта военного времени. Художники «Ленфильма» воспроизведут фасады домов в присущих Ленинграду архитектурных стилях. Мы пригласим более 100 волонтеров, молодых ребят, которые будут водить экскурсии по этой улице.

Эмоциональным центром композиции станет арт-объект «Стена памяти» с видеохроникой блокадных лет и портретами людей, сохранивших Ленинград. Верхнюю часть стены завершит композиция «Летящие ласточки» – знаменитый символ блокады, образ грядущей весны и освобождения. То есть, в отличие от прошлых лет, посвященных суровым блокадным будням, акцент будет сделан на праздновании Ленинградской победы.

Совместно с Мемориальным музеем обороны и блокады Ленинграда мы организуем выставки. Появится концертная площадка, на которой прозвучат стихи и песни, посвященные блокаде и нашему городу. В том числе знаменитые строки из стихотворения «Салют над Ленинградом» поэта Юрия Воронова, с которым я был хорошо знаком: «Рыдают люди и поют И лиц заплаканных не прячут. Сегодня в городе – Салют! Сегодня ленинградцы плачут…»

– Театр готовит еще и спектакль, посвященный блокадному времени?

– Меня очень вдохновила история, о которой сегодня слышали далеко не все. А она заслуживает того, чтобы люди о ней с знали. Речь идет о том, что картины из Эрмитажа на время блокады были вывезены из города, а рамы оставались здесь. И вот возле этих пустых рам проводились экскурсии. Их вели для блокадников сотрудники музея, сами умирающие от голода и холода. И мне думается, что, может, один из секретов нашей победы заключается в том, что мы сохранили Эрмитаж, который для всех нас является гораздо большим, чем просто музей.

Премьеру «Живых картин блокады» мы сыграем на сцене Эрмитажного театра 28 января. А потом 2 и 3 февраля здесь, на Малой сцене «Балтийского дома». Я хочу, чтобы этот спектакль не только отдал дань памяти, но и стал историей для тех поколений зрителей, которые пришли на смену блокадным.

– Для вас лично что значит блокада?

– Для меня блокада – это те артисты-блокадники, которых мы поздравляли в театре или у них дома. К сожалению, каждый год их становится все меньше и меньше. Для меня все блокадники – святые люди. Пример того, как, несмотря на жуткие тяготы жизни, остаться человеком.