Первые пять-семь лет после Октябрьской революции историки искусства обычно называют эпохой революционного романтизма. Революционный взрыв вызвал у граждан страны противоречивые чувства, и на многих «ветер перемен» воздействовал так, что они увлеклись перспективами построения нового справедливого общества «без господ и рабов».

Отсюда – душевный подъем, который в искусстве выразился в создании возвышенных, ярких образов, созвучных общественным настроениям, как раз и связываемым с понятием романтизма. Осуществить ленинский план в обстановке послереволюционной разрухи и лишений было совсем не просто – на это не хватало ни денег, ни самых элементарных материалов и конструкций.

А композиции, спешно выполнявшиеся из имевшихся под рукой гипса или дерева, на сколько-нибудь длинную жизнь рассчитывать не могли. С той послереволюционной порой можно считать связанными только два относительно крупных памятника, выполненных из прочного материала, – Вацлаву Володарскому в Невском районе и Георгию Плеханову перед зданием Технологического института (оба датируются 1925 годом). Кроме них, по смыслу и характеру исполнения композиционной задачи основной идее, выраженной ленинским планом, прекрасно соответствует широко известный памятник борцам революции на Марсовом поле, сооружение которого, начатое по проекту архитектора Льва Руднева весной 1917 года (то есть еще до установления советской власти), потребовало двух с лишним лет. И сразу по окончании строительства памятника в соответствии с проектом архитектора Ивана Фомина начались работы по благоустройству Марсова поля. Уже летом 1920 года, к моменту открытия в городе II конгресса Коминтерна, его делегаты во главе с Лениным, побывав на Марсовом поле, смогли увидеть здесь не пыльную пустую площадь, знакомую петербуржцам раньше, а торжественный мемориал, окруженный цветущим садом.

Отражением этого стал «план монументальной пропаганды», предложенный Лениным в 1918 году. Намечалось создание монументов, призванных запечатлеть память о революционных событиях и людях, с ними связанных.