У каждого гениального сыщика есть свое слабое место. Своя ахиллесова пята. То нежное и больное, куда не стоит колоть ни при каких обстоятельствах. Как у Шерлока Холмса Ирэн Адлер, так и у моего дорого друга Путилина случилась своя антигейша.

И если про раскрытые им сложнейшие убийства и кражи вы услышите от других, то эту историю смогу рассказать только я, друг и свидетель многих его расследований.

Так сложилось, что знакомы мы с детства. Иван Дмитриевич был моим соседом по горшку, потому как наши бабушки жили в одной коммуналке. Нет, не пугайтесь. Поскольку в Петербурге красиво все, то даже коммуналки тут выглядели иначе, нежели во всех остальных городах. 

Нам эта квартира казалась волшебной страной. В комнатах старушек мы искали артефакты старины: дореволюционные газеты под обоями, следы от печей, древний пол. Потом их расселили, но к тому времени мы уже крепко сдружились и не потерялись в водовороте жизни.

В ту осень, с которой начинается мое повествование, Путилин захандрил и днями сидел над книгами. На правах врача я решил, что ему нужно чаще бывать на воздухе. И отдыхать от непрерывных трудов на благо Отечества и человечества.

Все располагало к прогулкам. Правда, на деревьях с каждым днем появлялось все больше желтых листьев. Даже безоблачное небо не могло обмануть коренного жителя: все ждали быстрой и неожиданной смены погоды.

Я повез его в грибы. Но в тот день грибам повезло. А нам – нет. Конечно, я знал, что с некоторых пор мой друг является главным внештатным консультантом МВД по особо важным преступлениям. Его бесценной помощью пользовались как официальные органы, так и частные лица, когда дело было необычным и загадочным. Что поделаешь? Только такие дела по-настоящему волновали Путилина и способны были вывести его из анабиоза.

Когда нас с тысячей извинений доставили на какую-то конспиративную квартиру, навстречу вышел высокий полноватый человек с копной рыжих несуразных волос. Он был в штатском, но я сразу почуял: птица высокого полета. Путилин знал его более чем хорошо, что сразу отразил недовольством на лице.

— Зачем вы меня позвали? Мы ехали на природу, и на полпути нас подрезала машина. Хорошо, что не черный воронок. И вообще, я работаю с Яковом Петровичем…

Рыжий с учтивой улыбочкой проглотил замечание:

— Он в отпуске. Вы не отвечали на звонки.

— Стараюсь чаще оставлять телефон дома.

— Ваши неоценимые услуги нашему ведомству показали, что вам можно доверять. Все отзывы о вас говорят…

— Давайте к делу, — попросил Путилин, когда мы прошли в гостиную и уселись в кресла. Лицо его было хмурым и утомленным.

Проницательный взгляд рыжего остановился на моей скромной персоне. Путилин его мгновенно истолковал:

— В присутствии моего товарища вы можете говорить все, что считаете нужным сообщать мне. В конце концов, я не напрашивался в гости…

Тот кивнул.

— То, что вы сегодня услышите, тайна. Это люди настолько известные, что огласка совершенно невозможна. Они пострадали от особо опасной мошенницы. Судя по поведению, та вступала с ними в связь, чтобы разжиться деньгами и компроматом.

— Отчего бы не предоставить это дело полиции?

— Они примерные семьянины, столпы общества. Если кто-то узнает, что они себе позволяют…

— Уже были попытки шантажа?

— Они уверены, что эта особа будет вымогать деньги. Все эти господа были настолько безумны, что позволяли себе фотографироваться с ней на ее телефон. Теперь говорят, она их околдовала. Возможно, использовала наркотические средства. Она не оставила никаких цифровых следов, хотя знакомство происходило в интернете. Писала первой, начинала интеллектуальную беседу, выводила на эмоции. Потом в ход шли фото. По их словам, она отменно хороша. Эх, такой бы ресурс – да на благо Родины! Надо немедленно ее найти.

Раздался нетерпеливый звонок в дверь.

— Вот, собственно, первый пострадавший.

Рыжий назвал посетителя полушепотом. Это была громкая фамилия миллионера, известная даже мне, простому неврологу.

Путилин поднялся навстречу важному гостю. Вошедший был похож на самовлюбленного английского бульдога. Та же грация и даже прикус такой же.

По медицинской привычке я стал протоколировать.

— Что у вас пропало? — поинтересовался Путилин поле вступительной речи толстяка.

Тот без удовольствия отвечал на точные вопросы Путилина.

— Платиновые запонки с брильянтами, зажим для галстука. Тоже с крупным брильянтом. Но это мелочи по сравнению с тем, что она может устроить. Я женатый человек, а эта особа…

Бульдог обреченно махнул рукой и раскрыл главное. Все произошло на черной лестнице бывшего доходного дома Фукса, куда они попали, пройдя через парадную по Виленскому переулку. Красотка вскружила голову нашему дельцу, и он решил, что она манит его в пикантное место в поисках острых ощущений. Там нахалка завязала ему глаза, стала развязывать галстук, сняла запонки. Попросила открыть рот и… влила туда рыбий жир. Он закашлялся, попытался развязать глаза. Когда это ему удалось, он обнаружил, что воровка исчезла.

На вопрос, как она выглядела, Бульдог угрюмо бросил:

— Черные глаза, как у ведьмы. А сама блондинка. Каре с челкой.

Вторым посетителем квартиры стал знаменитый режиссер. Ловелас с блестящей лысиной и белозубой улыбкой. Живой, поджарый, он ни секунды не мог усидеть на месте. Рассказ его мало чем отличался от трагикомической истории Бульдога. Изменились лишь место и способ кражи.

— Мы в очередной раз гуляли по набережной ночью. А потом она искупала меня в Мойке, товарищи!

— Это как? — удивился Путилин.

— Буквально. Толкнула в спину, я ушел под воду с головою! Правда… перед этим назвала грязным поросенком. И заставила снять штаны.

— Так-так, а вы?

— Я думал, это игра. Острые ощущения… Ну, вы понимаете. А она оставила меня плавать в одних трусах и сбежала.

— Понимаю. Ваше самолюбие...

— К черту самолюбие! Отыщите ее! Со мной никто так не обращался, я в восторге! Хотя деньги, конечно, надо бы вернуть…

— Назовите какие-то данные, приметы.

— О! Она самая восхитительная женщина на Земле. По крайней мере, я лучше не встречал. И пахнет кофе с корицей.

— Но она же ограбила вас, — не выдержал я.

Режиссер с жалостью посмотрел на меня:

— Разве деньги чего-то стоят?

Путилин поинтересовался, насколько большая сумма пропала.

— Спонсоры выделили мне средства на полнометражный фильм, первый транш. Она знала, что я вез их в багажнике. В штанах был ключ от машины…

К третьему посетителю мы уже изрядно подустали, но рыжий настоял, чтобы и его приняли сегодня.

Депутат, чье лицо ежедневно мелькало на билбордах города, вошел чуть бочком. Кивнув нам, долго возился с пуговкой у горла, словно не мог дышать. Конечно, денек выдался теплым, но не настолько. Он явно потел из-за волнения. После уточняющих вопросов перешли к сути преступления.

— Она говорила, что любит фотографировать. Вечером встретились на Галерной. Она попросила снять ее на телефон. Там, под аркой. Чудесные вышли кадры. Потом попросила меня позировать. С голым торсом, со спины. Лицом бы я не согласился. Даже часы пришлось снять. Я долго стоял спиной, а когда обернулся – ее не было. Оставила только этот веер.

Он посмотрел на изящную вещицу, извлеченную из кармана, словно видел впервые.

Путилин уточнил:

— Она позировала с веером?

— Нет, я его просто держал.

— Что она украла?

— Те самые часы по цене квартиры. В корпусе из розового золота. С именной гравировкой от…

Он указал пальцем куда-то вверх. Наверное, часы достались ему от архангела Гавриила.

— Припомните какие-то особенности. Любая мелочь может оказаться важной.

— У нее были исцарапаны руки, — пробормотал депутат и уставился в стену.

Когда и он ушел, рыжий попробовал надавить на Путилина. Но тот гордо парировал:
— Если бы дело решалось мгновенно, вы бы не обратились ко мне. Свяжусь с вами, как только возникнут идеи.

Когда нас, наконец, выпустили, уже вечерело. Мы шли пешком,  и я кожей ощущал, как город теряет накопленное за летний период тепло. Но пока здесь царило бабье лето, любимое мною даже больше календарного.

— Если честно, Путилин, это самая большая околесица, что я слышал. Из этого набора примет каши не сваришь.

— Отчего же? Данных очень много. Важно правильно ими распорядиться.

— Что за черт в юбке? Зачем она каждый раз проворачивала такие сложные махинации? Будто место имеет значение.

Путилин остановился, как вкопанный.

— Место… А ведь точно, все крутилось в голове. Черт, не может быть … Это же строки Мандельштама, его «Ленинград».

— Знаешь же, я не силен в литературе. Поясни!

— Ты вернулся сюда,− так глотай же скорей.

Рыбий жир ленинградских речных фонарей…

— И?

— Этими строками автор показывает, что город, его воздух, как живая вода, входят в человека. Это метафора! Сцена из детства. Рыбий жир давали ленинградским детям для поднятия иммунитета. Круглосуточный детский сад, малыши выстраиваются в очередь, и каждый получает свою ложку рыбьего жира из рук нянечки. Ненавистный жир становится оберегом петербургских детей от гриппа, рахита и туберкулёза. Оттого и черная лестница! Она не просто воровка…

— То есть она инсценировала с Бульдогом стих? Допустим. А дальше?

— Депутат? Это я понял сразу: стихи Ахматовой.

И он продекламировал:
— Сердце бьётся ровно, мерно.
Что мне долгие года!
Ведь под аркой на Галерной
Наши тени навсегда.
Сквозь опущенные веки
Вижу, вижу, ты со мной,
И в руке твоей навеки
Нераскрытый веер мой.

Я хлопал глазами, а Путилин потирал руки, что делал всегда, когда дело начинало принимать неожиданный оборот.

— Она три раза инсценировала стихи о Петербурге.

— А история с грязным поросенком? Где же тут…

— Чуковский! Прямо в Мойку, прямо в Мойку с головою окунут…

Ироническая улыбка пробежала по губам моего гениального друга:

— У нее прекрасное чувство юмора.

— Не поспоришь.

— Она небанальна.

— Ой ли?

— Какое первое стихотворение о нашем городе приходит тебе на ум?

— Ну… Медный всадник.

— Вот и ответ на вопрос. Она связана с искусством. Возможно, сама поэтесса. Или художница.

— Вилами по воде.

— А эти исцарапанные руки...

— Может, она цветочница? — предположил я. — Розы с шипами…

— Руки чистые?

— Да, беленькие аристократические ручки с тоненькими пальчиками, — вспомнил я слова режиссера.

— У цветочниц руки с въевшейся зеленцой. Скорее, это коты.

— Коты?

— Она не случайно взяла Мандельштама, значит, пьет кофе и любит кошек. Питерский полюс, не московский.

— Ну, теория Ахматовой «Чай, собака, Пастернак» нежизнеспособна. Все не так однозначно.

— Кстати, зайдем в кофейню?

— Может, в чайную? — с улыбкой поддержал я шутку.

— Конечно. Забыл спросить, как поживает твоя собака?

— Понял, понял…

— Она пахнет кофе с корицей. А если… Кафе с котиками, надо проверить все. Да, и надо искать брюнетку.

— Но…

— Это был парик. Уверен, у нее длинные темные волосы. И еще. Раз она оставила такие явные подсказки…

— Ничего себе явные! — возмутился я.

— …значит, понимала, что ее найдут. И уже там не работает. Надо проверить, кто уволился недавно.

Путилин позвонил рыжему и быстро проинструктировал. На этом мы разошлись.

***
На следующий день, не утерпев, я заехал к Путилину. И застал его в задумчивости. При всей гениальности, он был плохо приспособлен к жизни. Заказал себе книжный стеллаж от ушлых шведов, а получил конструктор в пакете. За работой мы едва услышали, что в дверь звонят.

— Вы – удивительный человек, честное слово! — пробормотал рыжий, глядя на Путилина с нескрываемым восхищением.

— Не преувеличивайте. Что там?

— Во втором кафе нам повезло!

— Как ее зовут?

— Не поверите… Крейна! Крейна Штерн.

— Звезда Иерусалима? Так и думал…

— Коллеги описывают ее как отличного сотрудника, хотя выглядит капризной стервой. Родом из Новосибирска, но это пока проверяем. По сведениям коллег, здесь, в Петербурге, появилась лет в восемнадцать, приехала чуть ли не автостопом. Осталась, даже поступила в наш институт культуры. Через три года бросила. Была участницей феминистской арт-группы, хулиганила по мелочи. Позавчера якобы ушла в отпуск. И…пропала!

— Что еще?

— В кафе для вас оставлено послание.

— Читали?

— Не решился открыть. Написано «Лично в руки».

Как я узнал потом, там было буквально следующее:

«Я наводила справки и знаю, что вы никогда не обманываете. Жду сегодня в 18.00 в «Астории». Если придете один, получите ответы на все вопросы».

— Что там? — волновался рыжий. Хотя я был уверен – письмо он прочитал.

— Извините, личное. Обещаю, завтра все расскажу. А сегодня нам с доктором нужно закончить важное дело.

***

У гостиницы было многолюдно. Японские туристы с новенькими фотоаппаратами сновали неподалеку. У самого входа только что притормозил автобус. Новоприбывшие беспомощно озирались на декор здания, уважительно – на девушку-гида. Менеджеры среднего звена с постными лицами спешили домой. Где-то, замаскировавшись, дежурили сотрудники рыжего.

Напротив входа расположилась выставка живых статуй: от античной классики до стимпанка. И уже собралась толпа, даже местные обыватели открывали непривычные удивляться рты. Все мы словно участвовали в какой-то инсталляции безумного художника.

И вдруг из центрального входа «Астории» показалась еще одна статуя – Медный всадник. Гримерам удалось точно воссоздать образ Петра: коня покрыли бронзовой пудрой и зачем-то выбелили ему гриву. Змею Петр держал в руке.

Путилин с бесстрастно-загадочной улыбкой попросил меня снимать все происходящее на телефон. А сам медленно направился к всаднику. Бронзовый Петр протянул руку, и Путилин в один момент оказался позади него. Прорвав толпу, конь галопом помчался в сторону Исакиевской площади.

Остальное я знаю со слов Путилина. Всадник, недолго проскакав, остановился, знаком предложив моему другу сойти. И вручил письмо. Едва конь исчез из виду, Путилин обнаружил, что лишился телефона. Он вскрыл конверт:

«Все началось с того дня, когда мой смартфон неожиданно погас, и я посмотрела себе в глаза. Когда экран становится зеркалом, мы можем увидеть свое отражение — зависимого бескультурного человека со всеми побочными эффектами.
Я рано поняла, что моя красота вызывающа. И долго думала, как использовать ее во благо. К сожалению, мужчины видели во мне только красивую игрушку, способную, в лучшем случае, развлечь их умной беседой. Но я не желала быть гейшей.
К моему ужасу, мир погряз не только в бескультурье, но и во лжи. Ни один из пострадавших не обратился в полицию, боясь разрушить свой иллюзорный образ. Все выбранные мною мужчины могли повлиять на общество, на культуру, но они любили только себя.
Мне не удалось привлечь внимание общественности. Я даже хотела совершить эффектное самоубийство, чтобы все задумались, но поняла: сегодня любая новость живет не более десяти секунд.
Я буду продолжать делать свои инсталляции, но мне необходимо выйти на мировой уровень. Предвижу ваш последний вопрос, но… Мое чувство справедливости сильнее страха.
Все полученные средства я направляю на поддержку культурных фондов страны. Проверьте свой карман. Простите и прощайте…»

В кармане Путилин нашел фотографию прекраснейшей из женщин. Словно ожившая гравюра взлетала она вверх на фоне буднично-пошлой современной архитектуры.

Когда я, запыхавшись, таки добежал, Путилин стоял и улыбался. Поначалу я испугался, что его чем-то одурманили. Поведение моего друга казалось более чем странным. Он читал стихи:

— Стыдом овихрены шаги коня.
Выбелена грива от уличного газа.
Обратно
по Набережной
гонит гиканье
последнюю из петербургских сказок…

— Все в порядке?
— Это же гениально…

На следующий день петербургские газеты вышли с заголовками «Медный всадник: вторжение» «Эх, прокачу», или «Полцарства за коня!».

Из газеты «Петербургский дневник»… 

«…Так дерзкая художница-авангардистка инсценировала стихотворение Маяковского «Последняя сказка Петербурга». Как и в оригинале, никого не смутило, что статуя ожила, что вместе с медным Петром в ресторан входит медный конь и вползает медный змей. Что же должно произойти, чтобы мы все оторвались от своего «обеда»?
Смысл иронии в замысле Петра о всемирном пире, который даст новая Россия, испохаблен историей: вся жизнь буржуазии превращена в поглощение деликатесов и распитие шампанского. Контраст между намерениями и их реализацией ужасает. Большие замыслы обернулись банальной «жратвой». Поэзии не стало места в этом городе, и прием нарочитой небрежности текста используется Маяковским, чтобы донести важнейшую мысль: в городе Петра царит пошлость.
Строки наполнены отчаяньем автора, а по Петербургу проносится гиканье толпы, опошлившей величие Петра. Мы видим печальную улыбку медного узника и гнусных людей, переставших удивляться чудесам, разучившихся сочинять сказки…»

Я долго думал, почему Путилин дал подробное интервью, позволил журналистам полоскать его имя в таком смешном контексте. Когда прямо спросил об этом, получил ответ:
— Победить – не значит выиграть…

Так и исчезла она. Последняя сказка Петербурга… Единственная неразгаданная загадка Путилина.

P.S. В течение двух дней все книги стихов Владимира Маяковского смели с полок книжных магазинов города.