С Галиной Васильевной Старовойтовой я познакомился еще задолго до того, как она стала всенародно известным политиком.

Дело в том, что я работал вместе с ее первым мужем социологом Михаилом Борщевским в Институте социально-экономических проблем. Мы приятельствовали, я бывал у них дома на Московском проспекте. А однажды мы даже оказались соседями, когда с маленькими детьми снимали дачу в Можайском.

Уже тогда я увидел ее мощный интеллектуальный потенциал и очень сильную волю. А ее исследования в области межнациональных отношений сделали ее имя очень популярным среди этнографов и социологов.

Потом нас жизнь развела. И встретились мы уже в Государственной думе, где сидели недалеко друг от друга. Я нередко к ней подсаживался, и мы обсуждали текущие проблемы.

Галина Васильевна всегда была очень яркой и притягивала к себе людей. Но при этом все, кто имел с ней дело, включая оппонентов, стоящих на других политических позициях, понимали, что это очень мощная личность.

Она была хорошим оратором и прекрасно выступала. С ней можно было не соглашаться, но нельзя было обвинить ее в голословности. Все, что она говорила, всегда было подкреплено фактами и построено на таких логических цепочках, которые невозможно было опровергать.

Конечно, то, что произошло 25 лет назад, оказалось полной неожиданностью для всех, кто ее знал и любил. А я себя отношу именно к таким людям.

Когда это случилось, уже после похорон, было решено создать фонд и музей памяти на базе ее бывшей приемной на Малой Морской улице. И с тех пор я вхожу в правление этой организации. Мы и сегодня не теряем связи. И думаю, что на годовщину смерти Галины Старовойтовой обязательно соберемся.