Клёны напротив «Балтийского дома» горели октябрьским золотом. Лена вдохнула дождевую свежесть до того, как сойти по ступеням в полуподвал, и порадовалась, что есть почти не хочется.

Но внутри её ждал ужасный сюрприз. Возле барной стойки стоял мужчина с тарелкой в руке. Лена вздохнула, и аромат сыра, ветчины, разогретого оливкового масла мучительно и сладостно наполнил её ноздри.

– Знаете, я заказал «Карбонару», – сказал посетитель, озабоченно хмурясь, – думал салат, а это…

– Пицца… – грустно сказала Лена, – и хорошая. Нет, что вы, спасибо, я сюда не есть пришла.

Из первого помещения дальше вёл украшенный афишами коридорчик, откуда несся гул голосов. Мужчина покосился туда, явно опасаясь снова опростоволоситься.

– Клуб любителей мюзикла, – пояснила Лена и ненароком оправила платье. Надела его дома, чтобы быть уверенной, что сойдётся и застегнётся. Неделя мучений перед выступлением, неделя жгучего голода, и теперь, вместо того чтобы входить в настроение, треплюсь с чревоугодником не первой молодости, который и петь-то, наверное, не умеет. Ему ж за сорок. Как, впрочем, через год и мне, объективно напомнила сама себе Лена.

– Меня зовут Иван Дмитриевич, – представился чревоугодник, всё ещё без улыбки, но галантно.

– Как сыщика Путилина? – подколола Лена.

Мужчина снова смутился. Стесняясь признаться, что о знаменитом петербургском сыщике никогда не слышал, он сказал:

– Возможно… А вы сейчас станете петь? А можно дилетанту это послушать?

– Мы там все дилетанты, – утешила его Лена, – я вот в музее работаю. Тут у нас и программисты поют, и кассиры из гипермаркетов. Просто собрались люди в Интернете, арендовали кафе…

Полутёмным коридором они проследовали в зал, где под потолком красовалась люстра в виде паука, а справа виднелась небольшая сцена. Человек тридцать угадывались в полумраке за ресторанными столиками. Не без удовольствия ловя на себе и спутнике любопытные взгляды, Лена усадила Ивана Дмитриевича и прошла к выставленным у сцены в ряд стульям. Там ждали герои сегодняшнего выступления: один во фраке, другой в парике, третий с пластмассовым пистолетом в руке и тощая лохматая героиня, озабоченно поправлявшая во рту вампирские челюсти с клыками. Пятый стул ожидал Лену.
Лена села, стараясь думать только о том, как всем понравится платье, в котором она сейчас споёт «Эвиту». Но в голове вертелся лишь образ горбушки батона, намазанной маслом и посыпанной сахаром. Как в детстве. Голодать вредно для психики.

– Итак, все в сборе! – микрофон на сцене блестел в лучах света, как ёлочная игрушка. – Пару слов о себе, уважаемые участники!

Мужчина с пистолетом походил на длинного, очкастого клоуна. Искоса поглядев на зрителей, он промямлил, что споёт арию Германа, «ну где он застрелился». Далее поднялся деловитый крепыш в белом парике, снял парик, назвался Федей и сообщил, что хотя работает в «Бургер-кинге», музыку любит с детства. Лена сказала про музей, про «Эвиту» и про то, что не ела неделю, чтобы влезть в платье. В зале заулыбались, что вывело из себя девочку-вампира.

– Я буду ишполнять, – начала девочка и яростно поправила зубы… В зале захлопали, и девочка, разозлившись ещё пуще, упала обратно на стул, делая вид, что пошутила, что так и задумано.

Мужчина во фраке оказался не столь лаконичен, как другие. Он казался старше и значительнее других, нос имел выдающийся, волосы с проседью, зачёсанные и стянутые хвостом, а подбородок двойной, но благородных очертаний.

– Эммануил, – представился он хорошо поставленным голосом, обводя строгим взглядом полуподвал. – Некогда служил в силовых структурах. Вышел в отставку. Не терплю насилия, и поэтому спою вам арию зловещего Призрака оперы – убийцы и гения!

Свет погас, во всём зале, а на сцене загорелись прожектора. В каждом было по много светящихся точек, белые, зелёные, синие, причудливыми узорами они скрещивали свои лучи на Германе, который сунул свой пистолет за отворот пиджака и, отблёскивая очками, стал тасовать воображаемую колоду.

– Что наша жи-изнь? Игра! – запел он неуверенным тенорком. Невидимый во тьме зал дружелюбно загудел. Здесь не было снобов, и чем хуже звучала ария, тем великодушнее ощущали себя остальные любители мюзиклов. Лена знала это по опыту, но сейчас, когда ей самой выходить к микрофону на голодный желудок, это бесило. Пива и раков хочу, отчётливо промелькнуло в голове. И пробовала-то этих раков с пивом раз в жизни в Астрахани, а вот поди ж ты… Классно же я сейчас спою «Эвиту»…

А очкастый Герман уже почти умер. Обращаясь к воображаемой графине, он допытывался:

– Что надобно тебе? Жизнь, жизнь моя? Возьми её, возьми!

С этими словами он перешагнул рампу и двинулся во тьму, надеясь, что лучи света проводят его по зрительному залу. Но на самодельной сцене подвального кафе, прожектора таких чудес не умели, и только узкое пятно белого света осталось перед глазами зрителей, а безумец-картёжник прошёл мимо Лены неясным силуэтом, зловеще воздевая пистолет к виску.

– Мне больно, больно, у-ми-раю…

Вспышка и выстрел вышли какие-то странные, словно Герман не застрелился, а попытался прикурить от зажигалки, одновременно глухо чихнув. В следующую секунду Лена ощутила, как к ней на колени беспардонно легла чья-то ладонь, чья-то рука, чьё-то неприятно обмякшее тело, задев её и сидевшего рядом Эммануила, с эффектным грохотом валится на пол. Можно хлопать?

В круг света из зала вылетел и звякнул о сцену пистолет. И не пластиковая игрушка, а нечто такое, что Лена видела только в кино. Ствол очень уж длинный. Ах да. Это называется «глушитель».

Послышались неуверенные хлопки, но большая часть зрителей сидела за столиками молча. Потом под люстрой, похожей на паука, поднялся мужчина лет сорока и сказал спокойным голосом:

– Зажгите свет. Меня зовут Иван Дмитриевич Путилин. Сожалею, но концерт ваш чудесный придётся на время прервать. Этот человек убит. И я прошу всех, кроме тех, кто должен был выступить, перейти в соседний, обеденный зал.

Труп лежал на сцене, прикрытый кулисой. Это не было страшно. Казалось, что шоу продолжается.

– Трое из вас – честные люди, а один – киллер высокого класса, – сказал Путилин. Он подвинул столик и присел, внимательно глядя на любителей мюзиклов. Рядом поставил тарелку с ненадкусанной «Карбонарой».

Федя хмыкнул, девочка-вампир зашипела сквозь зубы. Лена вдыхала запах пиццы и старалась не разреветься. Эммануил задрал голову повыше, расправив подбородок, и мягко сказал:

– Иван Дмитриевич, так следствие не ведут.

– Согласен, – кивнул Путилин, – но объясню нюанс. Я узнал потерпевшего час назад на улице. Некогда он был основателем и «лицом» финансовой «пирамиды», жил под чужим именем. Может, он тоже узнал меня. Походил по улицам час и спустился в этот подвал.

Задерживать не имело смысла. Украденных у вкладчиков денег лично у него нет. Но он наверняка знал и мог назвать тех, у кого они сейчас в руках.

– Из чего это следует? – доброжелательно осведомился Эммануил.

– Из его смерти, – сказал Путилин. – Убийца не случайно оказался здесь.

Носителя важной информации охраняют люди с навыками частного детектива. Сменяя друг друга, они следуют за ним и при угрозе имеют указание устранить. Киллер зашёл сюда. Сел на один из этих стульев рядом с потерпевшим. Посмотрел на его испуганное лицо и решил не рисковать.

–  Это чушь! – сказала девочка-вампирёныш. – Жапись на выступление происходит в интернете!

– Выньте всё лишнее изо рта, – мягко посоветовал Путилин. – Конечно, в интернете. У каждого из вас в кармане смартфон. Даже я, старик, сидя за столиком смог просмотреть сайт вашего сообщества меломанов. Запись на сегодня не закрыта. Я задам пару простых вопросов вам, каждому.

– Почему вы просто не вызовете своих? Прокуратуру или оперов? – удивился Фёдор. Он вертел в руках снятый парик и выглядел человеком, не пропустившим ни одной серии «Следа».

– Один из вас – убийца-профи, – сказал Иван Дмитриевич Путилин. – Если я отвлекусь хоть на минуту, если сюда войдут другие люди, произойдёт то, чего я не хочу. Захват заложников, например. Улик, я уверен, нет. В погибшего стрелял в упор кто-то из вас. В темноте. Раз оружие брошено у всех на виду, значит, там нет ни отпечатков, ни иных следов.

– Что ж вы будете с нами делать? – фыркнула девица. Зловещие клыки она держала теперь в руке.

– Задам пару вопросов, – терпеливо повторил Путилин. – Сколько вам лет, например?

– Ну двадцать три! – сказала девушка с вызовом. – Я люблю вампирскую тематику и всё, что касается смерти и порока. Я подготовила…

– Что вы заметили, когда погас свет?

– Но он же погас! – нервно развела руками девица. – Ни зги же не видно!

– Вы не в первый раз поёте со сцены, – уточнил Путилин. – Должны бы ориентироваться?

Девица смущённо отвела глаза.

– Третий раз пою, – сказала она. – И дико волновалась. У меня реквизит не очень опробован.

– А где он у вас?

Девушка покопалась под стулом и достала саквояжик чёрного цвета. Вызывающе блестя глазами, раскрыла, продемонстрировав зловещего вида кинжал и склянку с нарисованным черепом.

– Орудия смерти! – криво усмехнулась она.

– У вас у всех при себе ручная кладь?

– У меня да, – сказал Фёдор. Он выволок из-под своих ног набитый пакет и запихал туда парик, словно индеец только что добытый скальп.

– Я, видите, прямо с работы, тут у меня форма поварская, тапки. Могу всё показать, если надо.

– Без ордера вы не имеете права на личный обыск, – сухо заметил Эммануил. Уложив на колени старомодный чемодан-«дипломат» с золотыми замками, он, кажется, не собирался его отпирать.

– Я не настаиваю, – сказал Путилин. – Куда интереснее, о чём вы думали, когда Герман начал петь.

– О чём я думал? – удивился мужчина во фраке. – Ну извольте. Я думал, что голос у бедняги слабый. И это придаёт исполнению трагизма, которого в профессиональном театре не сыщешь. Сытый оперный певец никогда не сыграет отчаяние авантюриста, обреченного погибнуть, но упрямо цепляющегося за жизнь…

Лена всхлипнула, неожиданно для себя. Нервы сдали. Свет прожекторов резал глаза.

Путилин невозмутимо, будто того и ждал, протянул ей тарелку с ещё теплой «Карбонарой». И Лена, забыв о гордости, схватила ломтик и принялась жевать, понимая, что все на неё смотрят, но не в силах справиться с собой:

– Спасибо, Иван Дмитриевич, – пробормотала она через минуту, смущённо улыбаясь, – весь день думаю только о еде. Невыносимо.

– А когда погас свет?

– Он поднял руки, – вспомнила Лена, – шёл в темноте, как привидение. А я сижу и думаю, как бы здорово выпить пива и закусить астраханскими раками. Я бы не спела сегодня «Эвиту», это точно.

– Куда же вы? – вдруг резко спросил Путилин, положив руку на колено Эммануила.

– Я не двигался с места! – величественно отозвался тот, но глаза его налились холодом.

– А я попрошу вас двинуться с места, – в тон ему ответил сыщик, – встаньте пожалуйста, бывший коллега. Нет, чемоданчик возьмите. Очень хорошо. А теперь давайте выйдем на минуту.

Двое мужчин медленно прошли между столиками и скрылись в коридоре, обклеенном афишами.

– Что это было? – простодушно спросил Фёдор у двух женщин.

– Замели, – предположила вампирша без особой уверенности. Лена промолчала и потянулась ещё за одним ломтиком, надеясь, что успеет быстро прожевать. Не успела. Иван Дмитриевич вернулся сразу. Впервые Лена видела, как он улыбается.

– Вот и всё, господа меломаны! – сказал он дружелюбно. – Теперь ясно, кто стрелял в темноте.

– Да не так чтобы, – призналась вредная девица.

Иван Дмитриевич галантно подал ей руку, так подал, что не ответить было невозможно. Лена ощутила неожиданный укол ревности, да уж, двадцать три года от роду это не тридцать девять.

– Я вынужден был разговаривать с дамами немного резко. Но вы же понимаете: так было надо?

Вампирка кажется, ждала, что он поцелует ей руку, но не дождалась и разочарованно отступила к сцене. С Леной Путилин поступил ещё фамильярнее: подвинул стул, и Лене пришлось туда пересесть. Главное, чтобы платье не лопнуло прямо на мне, подумала она.

Теперь Путилин стоял прямо напротив ряда из пяти стульев. Четыре пустовали, на пятом сидел Фёдор. Под стулом белел набитый спецодеждой пластиковый пакет.

– Просто для расширения кругозора, – спросил Путилин, внимательно глядя на сотрудника «Бургер-кинга», – вы-то что петь собирались?

– «Чикаго», – быстро ответил Фёдор. Как-то слишком уж быстро.

– «Тюремное танго», наверное? – проницательно уточнил знаменитый сыщик. – Или что-то более оригинальное?

– Куда мне оригинальное-то? – простовато ухмыльнулся Фёдор. – А образ в самый раз. По фактуре.

Лена вдруг ощутила, что эти двое, дружески улыбаясь, ведут другой, непонятный ей разговор. Ощутила за секунду до того, как казавшийся безобидным Фёдор рванулся вперёд и плечом ударил сыщика Путилина в солнечное сплетение. Иван Дмитриевич не упал, но отступил, заслоняя собой женщин, но Фёдор хотел только уйти из этого подвала, ставшего для него ловушкой. Он ринулся в тёмный коридор и сейчас же оттуда послышался крик, падение тел и возня. Путилин, бросился следом. И когда Лена с утратившей дерзость во взоре девушкой-вампиром рискнули заглянуть туда, то увидели, как на поверженном киллере высокого класса сидят, заламывая ему руки, Иван Дмитриевич и одетый во фрак бывший силовик, а ныне пацифист Эммануил.

Задержанного и погибшего увезли одновременно, но в разных машинах. В зале для выступлений работали эксперты, но из обеденного народ не расходился, да их никто и не отпускал. Свидетели расселись по столикам, пили коктейли и обсуждали происходящее. Иван Дмитриевич не вмешивался в работу опергруппы.

– Я же здесь тоже свидетель, – сказал он, придвигая бокалы троим недополучившим сегодня положенных аплодисментов сотрапезникам.

– Счёт – пополам, – величественно уточнил Эммануил, страдая от того, что внимание дам приковано не к нему.

– Киллер-профи почти неуязвим, если успеет сбросить оружие, – объяснял Путилин. – Бесполезно забирать его в отдел, проверять отпечатки пальцев, биографию, паспортные данные. Он живёт там, где прописан. Работает в «Бургер-кинге» поваром. Его зовут Фёдором и ему тридцать лет. Следов нет. Единственный вариант – вынудить его к действию. Но в одиночку такого не возьмёшь. Мне нужно было знать, который из четверых?

– Это могла быть и я? – гордо спросила вампирочка.

– Безусловно, – серьёзно ответил Путилин. – Но Елена расставила всё по местам.

– Я? – изумилась Лена. Ей нравился сегодняшний вечер и давно уже забытый вкус пива с креветками. Хотелось выйти на свежий воздух и спеть арию из «Эвиты» под огненными клёнами.

– Без вас я не справился бы, – спокойно сказал Путилин.

– Это… Комплимент?

– Просто констатация. Вы голодали неделю до сегодняшнего дня, и ваше обоняние обострилось до предела, подсказывая самые точные гастрономические ассоциации. Закусочная «Бургер-кинг» славится своими жареными креветками. Аромат, жареных ракообразных. Поварская форма хранит его не меньше недели. А память творческого человека – долгие годы. Убийца извлёк оружие из пакета и этим выдал себя. Ваш милый носик он обмануть не сумел.
Это было приятно и обидно сразу. Лене снова захотелось заплакать и рассмеяться, и выбрать оказалось не так уж просто.

– А нюх, как у собаки… – сказала она, помолчав с минуту.

– А глаз, как у орла! – торжественно завершил Эммануил.

Справка:

Пётр Некрасов живёт в Петербурге. Первый детективный рассказ опубликовал тридцать лет назад в газете «Час пик». Закончил медицинский институт как врач-микробиолог, потом театральную академию как драматург и киносценарист. Автор четырёх книг, серии детективных романов «Студент», пьес, мюзиклов, киносценариев, а также научных трудов по вирусологии и судебной медицине. Учится писать сказки для детей под руководством дочери Агнии.