«Петербургский дневник» и «Писательская академия Антона Чижа» запустили полюбившийся многим проект «Детектив по пятницам». Рассказы талантливых авторов снова озвучат не менее талантливые актеры. Одной из них стала актриса театра и кино Мария Новикова. Она рассказала о том, чем ее удивил Болливуд, как жила и работала в Индии, а также о том, за что стала уважать Дмитрия Нагиева.

– Мария, вы не только снимаетесь в кино, но и работаете в театре. А что вас привело в актерскую профессию?

– Я много занималась реабилитацией инвалидов-подростков, это были 90-е годы и начало двухтысячных. Тогда еще не было такой специальности – «арт-терапия». Но театр очень помогал. У нас были прекрасные результаты. А потом эти дети стали подрастать и меня упрекать, что сама-то я нигде не играю, а их заставляю. Так и занесло. Я пошла учиться. Училась в Институте декоративно-прикладных искусств. Там был такой экспериментальный курс актерско-режиссерский, и Павел Павлович Подервянский его вел. Я застала последние два года его жизни.

– Сейчас вы актриса театра?

– В основном да. В двух спектаклях я играю у Анны Калининой, тоже выпускницы Института декоративно-прикладных искусств, в народном музыкально-драматическом театре «Образ». Этот год у театра юбилейный, исполняется 40 лет. Он работает по системе художественного руководителя Качановой Ольги Владимировны . Мне это близко, потому что она работает на энергетических практиках. Я это в Индии почерпнула, и это то, кстати говоря, на чем Станиславский строил свою систему. По воспоминаниям его современников, везде пробегает йог Чандра, который жил в Петербурге. Станиславский почему-то у него очень много брал. Мне все это близко. И Качанова работает на похожей системе. Это позволяет театру выпускать много спектаклей. И они все музыкальные, драматические. И это требует от актеров большой нагрузки. Я там счастлива по уши, потому что я играю.

– Тема блокады в вашем творчестве занимает важное место. И вы делали даже моноспектакль, и не один. Расскажите о самом спектакле и почему вам эта тема так близка.

– Тот первый спектакль уже не идет. Но в прошлом году мы сделали новый спектакль уже на площадке театра «Образ» и сейчас выпустили еще один, уже третий. Он не моно, но там есть большой кусок. Для меня блокада – это дело чести. Я дочка блокадных детей. И папа, и мама. Поэтому тема блокады – это очень такая больная тема в нашем доме. И я с детства слушала рассказы родителей. Первую олимпиадную работу по истории в школе я писала по истории полка своего дяди, который заменил сироте-маме отца. А вторая олимпиада, уже на которой призы получала, я писала как раз о маме в блокадном классе. И всю свою жизнь я видела, как они встречались с этим блокадным классом. Мама в 1943 году пошла во второй раз в первый класс. И вот эти два класса женской гимназии, две параллели по 35 человек – жизнь, конечно, их раскидала, но они дружили очень крепко. И у нас дома часто собирались.

Я очень жалею, что мне тогда казалось, что они будут жить вечно. А надо было записывать воспоминания каждого, потому что они все разные. И с точки зрения нашего кинематографа, я считаю, тема блокады не раскрыта, потому что часто молодежь и режиссеры о блокаде знают по верхам, по учебникам. И получается, что это был такой ужас, где никто не ел, все пытались сожрать друг друга. Если тебя не разбомбили, то ты пошел и съел собачку. Но это какой-то шаблон, существующий о блокаде. А блокадники на самом деле иные. Вот это уходящее поколение. Такого больше просто не делают. Я когда выступаю с концертами в домах ветеранов, там много блокадников и много детей блокады, и они прямо отзываются, что да, вот этой правды не знают. Они выживали, потому что дружили, была взаимопомощь.

– В каких спектаклях еще вы заняты?

– Сбылась моя мечта многолетняя. Я играю в трехчасовой комедии по Островскому, матушку Бальзаминова.

– А как получается у вас совмещать и сцену, и съемки в кино?

– Сложно получается. Но это очень дисциплинирует.

– А теперь давайте про Индию. Вы петербурженка, но несколько лет прожили там. Как так получилось? И что вам дал опыт проживания в этой стране?

– Ой, очень много дал. Когда говорят, что мы покоряем космос, мне всегда становится смешно. Мы думаем, как там жизнь на Марсе, и совершенно не представляем себе, как, например, живут на индийском континенте. У них другая ментальность, это люди из других миров. Мы туда поехали с мужем. А потом ездили еще несколько раз. Последний раз были до пандемии. Я очень скучаю по этой стране с точки зрения актерских практик.

– А они у них какие-то интересные?

– Да. У них все актерские тренинги работают на том, что очень легко внедряют самые разные системы. Они европейскую внедряют легко, потому что у них нет такой зацикленности, как у нас, на своем теле. То есть для них тело – это инструмент служения. И вся деятельность посвящена богу. И, как правило, это династии. Они очень религиозны. Ты занимаешься чем-то, потому что вот так решил господь, и ты при этом знаешь – они же все в реинкарнацию верят – душа вечна и душа меняет тела, как одежду. Поэтому, кстати, у них не бывает этой актерской шизофрении, когда ты не можешь выйти из образа. Для них это вообще странно. Они сами собой выходят, и у них нет вот этого, знаете, когда современные актеры страдают, что им говорят: «Пожалуйста, запишите видео, где вы настоящие, где вы личности». И у нас актеры начинают переспрашивать: «В каком образе, кого вы хотите видеть?» Им говорят: «Ну, вы настоящий – вы кто?» Для индийских актеров нет этой проблемы. Они знают, кто они есть.

– А система Болливуда? Вам удалось там с ней столкнуться, посмотреть, как работает Болливуд?

– Я краем так их захватила. Но тогда не было проектов из Европы, и европейские актеры их не интересовали. Мы для них вообще все на одно лицо и очень странно выглядим. Но Болливуд за последние 20 лет очень изменился. Они теперь за жанровость. Теперь у них это такая фишка. А тогда, когда мы ездили туда, и тогда, когда я собиралась поучаствовать, я была шокирована тем, что это мощный конвейер, где ты просто инструмент, с тобой не нянчатся. И сейчас у нас такой же, это уже нормально. Но тогда я была шокирована.

– В Индии вы были актрисой и режиссером в русскоязычном кукольном театре...

– Да «Лила Рита Лила, Лила». Но начинали мы в Петербурге, это был сговор единомышленников, частично профессионалов, частично таких воодушевленных любителей. У большинства были дети, и поэтому у нас были поводы порадовать друг друга на праздник. А поскольку в Индии каждый день праздник, радовать можно себя безостановочно. И пока, собственно, были маленькие дети, мы делали спектакли, но спектакли были очень хорошие. Был, например, такой большой спектакль музыкально-танцевальный, и главную роль играла огромная кукла царевича Прохлада, и мы здесь его в Петербурге на Днях Индии показывали. Индусы были удивлены, что мы так погружены в их историю. Он был такой красочный, больше 60 человек было на сцене. То есть мы по меркам Болливуда даже неплохо сработали. Так что Болливуд на меня повлиял. 

– Вы принимали участие в съемках и «Союза спасения», и «Матильды» Алексея Учителя. Можете рассказать о них?

– С «Союзом спасения» получилось очень классная история. Но расскажу сначала о «Матильде». Учитель снимал сцены Ходынки несколько дней. Я заработала там грыжу и вывих. Мы выкладывались. Мне казалось, вот оно, сейчас слава придет. Я играла крестьянку Марфу, которая идет за подарком от царя, идет с ребенком, с мужем – теряет мужа, гибнет ребенок. И я все это играла. Я была счастлива невероятно. Выходит фильм, и зрители могут видеть эту крестьянку Марфу: царь едет в поезде, мелькает пейзаж за окном, и там я в красном сарафане без ребенка.

Наученная горьким опытом, я решила не поддаваться на провокацию славы. Но тут меня позвали в «Союз спасения». Я дважды проходила там кастинг. Сначала один год снимали одно, потом второе. И мне достается роль – няня главной героини. Я думаю: вот она, слава. Но сомнения уже есть: вырежут – не вырежут. А мне уже шьют пальто в театральном ателье. Я ходила на примерку – зеленое пальто, под цвет глаз, месяц шили. И я думаю: вот она, слава, точно не вырежут. И вот выходит «Союз спасения». Я выкупаю ряд билетов, сажаю всех родственников. К середине фильма уже догадывалась, что что-то странное. Я же помню, как его снимали, какие сцены были. Оказалось, вырезали все женские роли. Ну то есть сначала это была девичья мелодрама, а потом перемонтировали и получилось такое мальчиковое кино.

– А какие запоминающиеся роли были? В позитивном ключе, а не как с «Матильдой» и «Союзом спасения».

– Да. В одном сериале я играла медсестру. И после этой роли я как профессионал себя зауважала, потому что смена длилась 8-12 часов и продакшен. Из экономии мы не выходили из операционной. А консультировала нас как раз старшая операционная сестра нейрохирургического отделения. И она ко мне после съемок как-то подходит и говорит: «Так, я узнала, у тебя первое медицинское образование. Давай, Маша, мы посылаем тебя на курсы. И ты пойдешь работать к нам. У нас не хватает хирургических сестер».

– Вы снимались в сериале о Чикатило с Нагиевым. Там вы играли психиатра, которая освидетельствует Чикатило...

– Да, но там мы в две смены уложились. Не было ничего интересного. Но, может быть, читателю будет интересно узнать, как работают звезды. Потому что Нагиев меня по-настоящему потряс. После такого тяжелого материала, утренних смен мы выползали и шли пить кофе или чай, чтобы чем-то сладким, едой стресс снять. Потому что тема очень страшная, очень тяжелая. А он едет сниматься в комедии для того, чтобы разгрузиться. И второй момент, после которого я его очень зауважала как профессионала. Когда снимают «восьмерку», и ты не в кадре. Многие профессиональные актеры грешат тем, что раз они не в кадре, сидят, в телефоне зависают, а партнерам реплики просто кидают абы как. Но Нагиев честно, хотя у него был дублер и он мог замениться, приходил, садился возле камеры и все, все сцены отрабатывал. Я во многих местах снималась, где люди рангом пониже не вспоминали об актерской поддержке такой дружеской. А здесь прямо чувствовалось актерское братство.

– Наш проект «Детектив по пятницам» литературный. А вы любите читать и хватает ли времени на чтение?

– Сейчас хватает времени только на духовную и профессиональную литературу. К сожалению, развлекаться некогда, но развлекаться я люблю на ходу. Очень благодарна вашему проекту. Я люблю аудиокниги, увлекаюсь скандинавской ходьбой. И когда делаешь этот марш-бросок километров семь – вот под книгу лучше всего, потому что это заряжает оптимизмом. Детективы сама очень люблю. В молодости с подругами писали их – в 90-е годы мы подрабатывали «литературными неграми» детективного жанра. Но я этот жанр люблю и уважаю. Детектив – вроде бы такой легкий жанр, как мелодрама. Но вот мы с фондом «Пища жизни» делаем много концертов в домах ветеранов или для молодых людей, попавших в трудную жизненную ситуацию. И, как правило, оказывается, что вот этот первый шок или затяжную депрессию помогает преодолеть горячая пища и, как ни странно, этот легкий жанр – детектив, мелодрама.