В Крыму, на арт-площадке «Таврида.Арт», состоялся необычный проект: режиссеры, журналисты и драматурги из разных городов России в течение десяти дней общались, проходили различные тренинги и ездили на экскурсии вместе с участниками военных действий, проходящими реабилитацию после ранений. Писатель, драматург, сценарист Ольга Погодина-Кузмина рассказывает об участии в этом проекте и о проблемах перестройки нашего общего культурного сознания.

– Ольга Леонидовна, какие впечатления у вас остались от общения с военными?

– Самые позитивные. Это был проект Росмолодежи, который предполагал и психологическую реабилитацию участников СВО, и подключение нас, творческих людей, к их историям, судьбам. Результатом нашего общения должны стать пьесы и спектакли о героях спецоперации – в разных городах России. Это будут не просто придуманные из головы сюжеты, а настоящие истории этих ребят, многие из которых пошли на фронт добровольцами.

До поездки нас предупредили: вы столкнетесь с посттравматическим военным синдромом... На деле оказалось, что их душевному здоровью мы все еще и позавидовать можем. Они очень открытые, веселые, оптимистично настроенные. У них всех есть осмысленность в понимании того исторического момента, который мы проходим, полное осознание, что правда и справедливость – на нашей стороне. Мы уехали друзьями и продолжим общаться с ребятами и дальше – уже при подготовке спектаклей.

– После поездки в Крым вы написали, что наше общество в целом здорово: понимает задачи спецоперации, помогает фронту, сопереживает мирным жителям. Но, думаю, вы согласитесь: наша культура тяжело больна?

– Да, и это тема для большого и долгого разговора: почему это произошло, как развивалось... К счастью, мы начали постепенно прозревать. Началось это в 2014 году и в полной мере проявилось в 2022 году: путь распада и полной колониальной зависимости, по которому шла страна начиная с 1991 года, вдруг был остановлен. Мы еще делаем первые шаги – к себе, к возвращению собственного достоинства, самоуважения и той самобытности, с которой Российская империя и СССР жили и играли ведущие роли на мировой арене. Поэтому важно, что в целом наше общество восприняло эту сложнейшую геополитическую задачу очень оптимистично, что наши люди чувствуют: мы были на грани пропасти.

А то, что наша культура оказалась в позе шпагата... Это обусловлено разными факторами. Многие представители творческих профессий до сих пор исповедуют модную для нашей интеллигенции философию: ты чувствуешь себя какой-то фрондой, противостоишь государству – «некой страшной силе», дракону, который хочет тебя сожрать. Это что-то такое диссидентское, «шестидесятническое»... Некоторые представители культуры являются людьми продажными, бессовестными – отрицать это не буду. Но главная проблема культуры – в долгой инерции «смотрения» на Запад, зависимости от западных идей и эстетических ориентиров, от навязанной нам концепции исторического пессимизма и самоуничижения русского человека. Многие жили в этой парадигме и не видели ничего другого.

Уже есть люди, которые изменили свою позицию. Просто потому что увидели воочию, с какими силами нам приходится сражаться: не с «бедными мирными украинцами», а с вооруженным блоком НАТО, который использует Украину как таран в этой борьбе за господство. Но чтобы творческие люди смогли переосмыслить мир, нужно время и большая работа. Нужна продуманная государственная политика в этой области. Пока она не сформирована, есть только первые ростки, векторы движения.

– Стоит ли брать пример с западных лоббистов, которые действовали в нашей культуре? Когда либеральные, антирусские и антисоветские идеи целенаправленно вырабатывались через различные творческие премии, фестивали, конкурсы? Государство должно создавать свои «механизмы поощрения», но уже для людей с патриотической позицией?

– Да, это нужно, и это даже происходило в предыдущие годы. Мы не можем говорить, что государство бездействует. Но здесь важно понимать, что государство – не что-то безликое. Это не только отдельные чиновники и руководители. Это все мы. Сейчас постоянно звучит выражение: «Наши не придут, все наши – это мы». Мы все должны участвовать в формировании государственной культурной политики. Пусть это будет статья, интервью, пьеса или просто попытка переубедить либерального друга... Никто не отменяет теорию малых дел. Слом либеральной повестки неизбежен. Но способны ли мы сейчас полноценно противостоять идеологической машине США, с их мощными спецслужбами, внедрением с помощью «мягкой силы» во все области нашей жизни? Думаю, пока не способны. Это же настоящий спрут! Но понимая, как он действует, как далеко он пустил щупальца в нашу страну, мы уже приближаем нашу независимость. Самым трагичным за эти 30 лет было то, что мы этого не осознавали. Мы думали, что находимся в добрых объятиях милого Запада, который нас всему научит, подскажет нам путь... А оказалось, что нас выкармливали на убой. Зато сейчас у нас есть шанс сбежать с этой фермы и начать самостоятельную жизнь. И мы это сделаем.

– Не так давно в кинотеатрах вышел первый фильм о СВО – «Свидетель». Вы согласны с коллегами, которые утверждают, что прокатчики намеренно его провалили, ставя показы в самое неудобное время?

– Прокатчики живут в парадигме «рентабельно или нерентабельно». В первую очередь они будут крутить что-то развлекательное, «коммерческую жвачку». Если за создателями серьезного кино не стоит лоббизм крупнейших телеканалов – в виде многомиллиардной рекламной кампании – они оказываются на обочине кинорынка. Государство придерживается позиции: прокат – это коммерческая область, вмешиваться мы не можем. Хотя во многих других странах государство это делает. Например, в Китае только 30 процентов картин – зарубежные, а 70 процентов рынка они отдают собственным картинам. У нас до сих пор верят в философию свободного рынка, который «все решит» и «выделит лучших»... Но это только слова, потому что на рынке побеждает тот, у кого больше зубы, больше наглости, ресурсов и связей.

У нашего фильма «Облепиховое лето» о жизни драматурга Александра Вампилова был один сеанс в кинотеатре «Аврора» – в десять утра. Фильм Веры Глаголевой «Не чужие» – тоже не прозвучал. Думаю, ситуация с фильмом «Свидетель» не связана непосредственно с Украиной. Хотя, может быть, в данном случае и связана...

– Сама его тема – бельгийский скрипач в Киеве – ориентирована скорее на западную аудиторию. Зачем бить в непробиваемую стену, не лучше ли сконцентрировать силы и средства для работы на внутреннюю аудиторию? Снимать о наших героях?

– У нас появится великое кино о наших военных. Это неизбежно. Но это сложный процесс, большие писатели и режиссеры не всегда могут работать «по горячим следам». А постоянная оглядка на западную аудиторию – вопрос инерции сознания нашего кинематографа, который по-прежнему живет прежними ориентирами: «Оскар», Каннский фестиваль... Хотя снимать нужно все: и для нашего зрителя, и для западного. Эта стена не такая уж и нерушимая! На Западе есть люди, которые не согласны с происходящим, которые поддерживают Россию. Для них важно слышать наш голос.

Главное, что мы встали на путь освобождения от провинциального, колониального мышления. Русская культура – одна из величайших в мире. Чайковский звучит во всех концертных залах, Чехов – самый популярный драматург после Шекспира, Толстой и Достоевский – самые большие писатели 19-го века, Советский Союз дал миру и Шолохова, и Пастернака, и величайший кинематограф. А нам за эти тридцать лет навязали ощущение собственной «второсортности». И нам это все надоело! Возврата к прежнему уже не будет, американский проект – протух. Америка не может предложить миру ничего нового, настоящего. Все хорошее, что привлекало нас в западном проекте – свобода высказывания, человеческая индивидуальность, ценность каждой личности, на наших глазах превратилось в бесконечный чудовищный карнавал. И это видит весь мир! И это неизбежно грохнется. Будем надеяться, что не в результате ядерной войны.

Нам нужно предложить миру свой проект. Он должен сам вырасти из нашей почвы, из пролитой крови, из героизма наших солдат, из страданий, которые переносит страна. Не из высоких кабинетов, бюрократических столов и речей чиновников! Однажды придет мощный художник, который даст этому проекту свой голос. И мы услышим, увидим или прочитаем то, что станет отражением новой эпохи. Это произойдет, я верю.

– Голосом эпохи могут стать военные, если они – как ветераны Великой Отечественной войны – пойдут в творческие профессии?

– Уверена, что так и будет. Да, у нас в творческих вузах и в культурных институциях есть такие... узлы, которые захвачены людьми, исповедующими агрессивный либерализм. Но эта агрессия и злоба от того, что они проигрывают, и сами понимают, что проигрывают. Даже если они занимают важные посты! Перемены неизбежны, сам ход истории отправит этих «властителей дум» на обочину творческих процессов. А вернувшиеся с фронта ребята в целом изменят нашу страну, не только культуру. У них не будет, как любят пугать нас либералы, «синдрома» Вьетнама или Афганистана, когда война для общества и самих солдат порой была непонятной, ненужной. СВО воспринимается нами как война освободительная, как возвращение русских земель, русских людей, прежнего достоинства, нашей истории. И они воюют именно с этим осознанием.

Когда общаешься с ними, ловишь себя на парадоксальной мысли: за ними не только наше будущее, но и наше прошлое. Они воспитаны бабушками и дедушками! Это любопытный феномен, когда определенные идеи возвращаются через поколение. Их воспитали люди, которые жили в Советском Союзе, и его модель живет внутри этих молодых ребят – да, несколько идеализированная, порой из области мифа. Но, возможно, она станет основой для изменения страны, для нового объединения вокруг русской культуры, русского языка и русской военной силы. Не думаю, что я идеализирую, я именно так вижу ситуацию. И я убеждена, что рано или поздно по этому же пути пойдут и соседние с нами страны.